***

Агнес

До ужаса жаркий день сменился прохладным вечером. Тучи обволокли ночное небо, звезд почти не видно. Свет фар моего седана освещает мокрые после дождя дороги. Он прекратился, но совсем скоро, кажется, начнется снова, и мне придется снова вооружиться помощью «дворников». Еду медленно, слушая такую успокаивающую композицию от Antony And The Johnsons , растворяясь в голосах исполнителей, становясь абсолютно умиротворенной. И на несколько минут даже удается забыть, сколько слез сегодня пролито. Пыталась не плакать, пока тихо несла чемоданы по дому, свет в котором выключен и все спят. Загрузила их в багажник, оглянулась по сторонам, в надежде, что никто не подглядывает, и не сообщит Саманте о том, что я уезжаю. Незачем об этом знать кому-то раньше, чем я прибуду в Джексонвилл.

Любимая радиостанция сменяет ненавязчивую мелодию треком Арианы Гранде – «Into You ». Я подпеваю ее сладкому голосу, барабаню пальцами по рулю. Нужно себя настраивать на лучшее. Приеду в Джексонвилл , объяснюсь с родителями, переведусь в другую танцевальную школу, так как после того, как Сэм расскажет о моем вранье (а она расскажет), вряд ли они будут оплачивать мне такие дорогие репетиции и дальше. Да, наш учитель – лучший хореограф во Флориде, но есть масса других – менее известных, но не менее талантливых. Я все смогу. По-новому. С новой строчки, с нового танца. Выберу для себя другой стиль… Как насчет…?

Какого черта?!

Черный джип выезжает из перекрестка и чуть не сбивает мою машину. Он останавливается резко, свернув налево и перекрыв мне движение. Давлю на тормоз изо всех сил, рука уже невольно поднимается, потому что боюсь столкновения. Кажется, оно неизбежно, внутри поднимается паника, но тут седан останавливается практически в нескольких сантиметрах от задней левой дверцы дорогого джипа, который мне нельзя не узнать.

Я расстегиваю ремень безопасности, вылетаю из машины и мчусь к водительской двери. Аарон выходит из машины, сам спешит ко мне.

- Ты сдурел? – нападаю я на него. – Мы оба могли бы умереть.

Он не нервничает. Нисколько.

- Но не умерли ведь.

- Издеваешься?! – кричу на него, тыкая пальцем ему в плечо. – Считаешь, что тебе все можно? Просто приехал, перегородил мне путь и разговариваешь со мной, как будто я какая-то дура. Ты просто… в общем, знаешь что? Отвали от меня!

Я на него зарычала. Чувствовала себя гребанным животным. Поворачиваюсь, чтобы пройти к своей машине, но Аарон тянет за локоть к себе и заставляет посмотреть ему в глаза. Пытаюсь вырваться. Ни хрена не выходит.

- Что тебе нужно, Галлахер? – шиплю на него.

Потому что подавлена. Потому что уезжаю, как последняя трусиха, даже на работе никого не оповестив. Потому что я ему призналась в самом важном для меня, в своих чувствах к нему, а он посмеялся мне в лицо. А он повел себя, как мудак. Вот и как теперь не шипеть? Как быть разумной и здравомыслящей?

Он не отвечает ничего с минуту, просто держит крепко и вглядывается. Что-то ищет в моих глазах. А что – не знаю.

- Что, сказать нечего?

Он усмехается, отпускает мою руку, отходит на шаг, но продолжает смотреть. Особенным взглядом.

- Я люблю тебя.

Капли дождя атакуют это место в тот же самый момент. Сначала просто моросит, а потом льет все сильнее. Мы становимся мокрыми в считанные мгновения, но я этого и замечать не хочу. Приоткрыв губы, гляжу на Аарона, не веря своим ушам. Вскоре уже не понятно, что течет по моим щекам: слезы вместе с дождевой водой или только… вода.

- Что ты сказал? – говорю тихо, не перекрикивая шум от проливающихся с неба осадков.

Он все слышит. Каждый издаваемый мною звук. Все слышит. Уголки его губ приподнимаются в улыбке – такой милой и беззащитной. Рон похож на щенка в этот миг, которого я хочу любить, которого хочется погладить и пожалеть за то, что раньше не получалось у него ходить. А сейчас… сейчас научился.

Но мне щенок не нужен. И никогда не был нужен. Я привыкла доверять взрослым псам – сильным, верным, умеющим защищать. А щеночки… они ведь еще глупенькие. Кто погладит, покормит, туда и бегут.

Не любовь это. Не любовь. Это страх потерять то, чем обладаешь. Или думаешь, что обладаешь. Но не любовь.

Вовремя мне удается это понять, и прежде чем он снова открывает рот, я разворачиваюсь и иду быстрым шагом к седану. Аарон подбегает, держится ладонью за дверь тачки, которую я успела открыть. Из колонок в моей машине играет громко песня группы Fink.

- Куда ты собралась? – недоумевая, сводит парень брови вместе. – Я же сказал, что люблю тебя.

Смеюсь, встряхнув мокрыми волосами.

- Ну, и молодец. Я поверить должна? А завтра ты от своих слов откажешься, когда мы с тобой поссоримся, или ты приревнуешь меня к кому-нибудь… как всегда.

Аарон стискивает зубы, заметно, что напрягается, и нет в нем больше той вальяжности.

- Он целовал тебя!

Я хлопаю в ладоши, ощущая, как от них отскакивают капли воды.

- Наконец-то, ты говоришь, что он целовал меня. А не я его. – Перехожу на шепот: - Ведь я его не целовала.

Долой сарказм и ерничанье. Мне все это надоело. Просто хочу поехать домой. Я здесь не останусь. Пытаюсь убрать его руки от моего седана, но Аарон не дает мне этого сделать.

- Куда ты едешь? Надолго? Почему никому ничего не сказала?

Отчаяние в его голосе превращается в истерику. Вскидываю голову, глядя на него снизу вверх.

- Я уезжаю домой. Навсегда.

У Рона не отвисает челюсть, хотя, быть может, я ждала этого. Скорее всего, когда он осыпал меня вопросами, он уже знал ответы на них. На некоторые, по крайней мере.

- Ты не можешь… Я без тебя не смогу.

Парень наблюдает, как, улыбаясь, я откидываю голову, подставляя лицо под струи небесного дара.

- Что ты несешь, Аарон? – говорю, выпрямившись. – Дай мне уехать. Мы оба уже промокли, и я чувствую, что скоро станет очень холодно.

Но он не сдвигается с места.

- Я не дам тебе покинуть Палм-Бей, пока мы не поговорим.

Де-жа-вю. Ох, судьба мне нравится все больше и больше.

Склоняю голову набок.

- Тебе сейчас вот это ничего не напоминает? – провожу ладонью в пространстве между нами. – Помнишь, я совсем недавно просила это у тебя. Я плакала, унижалась. Ты помнишь?

Рон не отвечает ничего. Он то опускает взгляд голубых глаз, то поднимает. Я тону в этих глазах цвета морской волны. Я готова собрать все свои вещи и переехать туда жить. Жить там, в зеркалах его души, а в моменты его сильнейшей эмоциональной боли отдавать часть себя в виде слез. Чтобы облегчить его страдания.

Но все кончено. Мы оба понимаем это. Не имеет смысла удерживать этот момент, который не принесет ничего, кроме еще большего недопонимания между ним и мной.

- Я люблю тебя, - повторяет Аарон, притянув меня к себе так неожиданно.

Он зарывается лицом в моих влажных волосах и продолжает говорить три заветных слова, что я так мечтала раньше услышать от него.

- Не надо, - всхлипываю, ударяя по его мускулистым рукам маленькими кулаками.

Он мою броню снял, сложил и оставил лежать на асфальте. Я защищалась. Все это время, пока мы разговаривали. Все это ехидство было просто защитой. Но он и это у меня отнял. И теперь я бросилась в слезы. Ничего другого мне не удается.

Галлахер не отпускает, тогда мне приходится силой оттолкнуть его. У меня получается, и я отодвигаюсь достаточно далеко, чтобы он снова не смог загрести меня в объятия.

- Чего ты хочешь? Я уезжаю! – кричу, рыдая. – Уез-жаю! – повторяю по слогам. – И уже смирилась с мыслью жить без тебя! Ты причиняешь мне боль, твоя ненависть никуда не делась. Она просто превратилась в чувство, которое ты не понимаешь, которое взяло надо тобой верх. Ты не управляешь этим, Аарон! Это чувство управляет тобой, и в нужное мгновение оно снова превратиться в лютую ненависть ко мне!

К концу монолога я зажмуриваю глаза и прикрываю рот тыльной стороной ладони, разрешая себе плакать. Плакать, чтобы все выплакать.

- Почему ты…? – говорит Рон, но не договаривает, готовый сам заплакать. Я вижу, как его невероятные глаза блестят. – Дай нам шанс, Ники.

Выдавливаю улыбку сквозь слезы.

- То ли я Ники, Рон, то ли Агнес… Когда ты определишься? – обхожу его и прикасаюсь к окну седана, готовая в любую секунду залезть в салон, завести двигатель и умчать прочь. – У нас был шанс. У нас он был.

- Не будь эгоисткой! – кричит мне вслед Аарон, когда я сажусь на сиденье, намереваясь захлопнуть дверь.

Тут же вскидываю глаза на него, промокающего под дождем до нитки.

- Кем?! – кричу в ответ, оставаясь сидеть в машине. – Это ты возомнил себя чертовым королем!

- Да! – поддерживает Галлахер. – Но этот король стоит перед тобой на коленях!

Он разводит руки в стороны, закусив губу. Кажется, до крови.

Шмыгнув носом, говорю, вытирая влажные щеки, и кривлюсь сама от сказанного:

- Нет, не стоит, - рыдание прорывается наружу от осознания всей ситуации. – В том-то и проблема, король лишь говорит, что склонил колени предо мной, но он этого не сделал. – Пауза. Очередной всхлип, причем одновременно у обоих. – Говорит, что любит, но не…

Мне досказывать не нужно. Он все понял. Завожу машину, захлопываю дверь, выруливаю седан на дорогу, продолжая реветь, словно самая несчастная девушка в мире. Проезжаю не более сотни метров, и, глядя в зеркале заднего вида, не могу проигнорировать парня, упавшего на колени.

Глава 28

Агнес

Просто езжай, Агнес. Просто езжай и не останавливайся. Я твержу это у себя в уме, словно мантру, пока заливаясь слезами, давлю на газ, пытаясь не смотреть назад. Он все так же склонен, не думая, кажется, вставать. И это делает все намного сложнее. Больно, очень больно, но… просто поезжай домой, Агнес.

***

Ночь была ужасной. Воистину ужасной. Однако она никак не может быть хуже утра со взбешенными родителями. Я приняла душ и решилась сжечь все свои дневники, как и собиралась. Вывалила их все на пол, собрала в большую сумку, но не успела выйти из комнаты, поскольку моя мать осчастливила своим визитом. Стук в дверь и громкое «Агнес!» не может не взбодрить по-настоящему.