– Я должна подумать, – сказала Тру, и Харрисон поразился, до чего же она сейчас похожа на свою мать.

– Могу сказать про себя: я обнажаюсь в своих песнях перед всем миром, моя душа распахнута для всех, а сердце полно любви. Это великое чувство.

– Не сомневаюсь.

И вдруг его осенило:

– Знаешь что, дай интервью нашей Уизи – это и будет твой первый шаг в искусство.

– Но я не художник…

– Разве?

– Хорошо. Знаешь, чего бы мне хотелось?

– Поделись.

И Тру поведала ему о своей мечте: многофункциональном копировальном устройстве, которое позволяет не только копировать, но и увеличивать изображение, фотографии, печатать почтовые открытки, ярлыки и многое другое. Какие новые возможности открылись бы перед ней!

– Мне нравится работать с тканью в технике 3D, но я волнуюсь, пробуя что-то новое. Обычные холсты гораздо проще транспортировать и продать.

– Видишь? – Он рассмеялся. – Ты вся светишься как рождественская елка, даже о продаже заговорила! Тру, ты просто обязана следовать своему призванию. Ты художник.

Обеими руками она отбросила волосы со лба.

– Я подумаю.

– Очень на это надеюсь, детка. – Харрисон привлек ее к себе. – Иначе ты не будешь счастлива.

Тру напряглась в его руках, но он не отпустил.

– У меня есть знакомый арт-брокер: в свое время она помогла мне найти хорошее место для дома. Я поговорю с ней, и ты сможешь показать ей свои работы.

Она ничего не ответила, но пальцы сжались в кулачок на его груди.

И явно что-то было не так, и срочно требовалось выяснить, что именно. На это Харрисону понадобилось всего пять минут, в течение которых она плакала без остановки.

– Скажи мне, Тру, что происходит? Ты что, опять хочешь, чтобы я уехал? После всего?..

– Хорошо, – наконец сказала она, вытирая нос. – Я скажу… должна сказать.

Черт! Ее тон не сулил ничего хорошего, и Харрисон насторожился: похоже, его ждут плохие новости.

– Я сказала, что выбираю тебя. – Тру убрала светлую прядку, упавшую на лоб. – Так и есть. Но давай посмотрим правде в лицо. Мы не будем счастливы, если станем жить вместе.

Неприятно засосало под ложечкой. Это случилось. Опять.

– Пожалуйста, Тру, давай хотя бы попробуем.

– Пойми меня. – Она обхватила его руку повыше локтя и сжала. – Ты хочешь, чтобы я стала художником. Говоришь, что мне это необходимо. Иначе я не буду счастлива. Так? – Резким движением ладони она вытерла слезы. – Харрисон, разве ты не понимаешь? Ты ведь говоришь и о себе тоже! Я не хочу быть той женщиной, которая отвлекает тебя от искусства; отказываюсь быть местной Йоко Оно. Понимаешь?

– Йоко не заслужила такого отношения. И потом, я не Леннон.

– Это не имеет значения. Я буду стоять на твоем пути. Разве не так?

Харрисон отчаянно пытался найти нужный ответ и уже вроде бы нашел: вот он, готовый сорваться с кончика языка, – но Харрисон молчал. Старая боль ожила в нем, та самая, что появилась еще в Нэшвилле, когда Тру ему отказала. Десять лет назад. И когда умер отец. И потом мама.

Он не знал другого пути, просто шел не останавливаясь.

– Нам не следует думать об этом, – гнула свое Тру. – Мы оба знаем, что не все в этой жизни сбывается. – Ее глаза вновь наполнились слезами. – Мы не глупые, чтобы не понимать. Так что в последний раз говорю: я выйду за Дабза, а ты займешься своей карьерой.

– Нет. – Это все равно что наблюдать за катастрофой и ничего не предпринимать. Она и Дабз? Харрисон отказывался даже думать об этом. – Нет.

Вот и все.

На ее лице застыла хмурая гримаса.

– Увидимся утром и, пожалуйста, попрощаемся на этот раз спокойно.

И она ушла.

Глава 30

На следующее утро Харрисон чувствовал себя совершенно разбитым. Гейдж орудовал у плиты – готовил сандвичи с яйцом и беконом, а для Уизи, помня о ее предпочтениях, с соевым имитатором. Надо же, какая предусмотрительность!

Рядом с Тру Харрисон испытывал явно напряжение, но все же старался запомнить каждую секунду, понимая, что, возможно, это мгновение больше никогда не повторится. И хоть аппетитный сандвич немного отвлекал его от безрадостных мыслей, чувствовал он себя все равно ужасно, однако ради Уизи и Гейджа изо всех сил старался сохранить лицо, и если и уйти, то уйти красиво. Пусть Тру видит, что она потеряла.

Хватит, он достаточно нахлебался от этой девушки! Да и сам тоже хорош: будто не знал, чего от нее ждать! Сколько можно наступать на одни и те же грабли?

Но кто сказал, что он не выдержит? Однажды ему пришлось давать концерт с температурой под сорок. А уж это расставание с любительницей жемчуга, которая наводит марафет еще до завтрака, он как-нибудь переживет.

Взяв свой сандвич, Гейдж присоединился к общей трапезе.

– А у меня для вас новость, – объявил Харрисон.

Тру посмотрела на него с искренним изумлением. И он понимал почему. Если у него были новости, почему не поделился с ней во время их ночного свидания? Или потом, в ходе молниеносного разрыва?

– Новость? – Приняв торжественный вид, Уизи распрямила спину. – Секретная?

– Извини, Барбара Уолтерс, – назвал он ее именем известной телеведущей, – на этот раз ничего подобного.

Уголки ее губ слегка опустились.

– Ну ладно, все равно новость.

– Если повезет, новость окажется хорошей, – осторожно добавил Гейдж.

– Надеюсь, тебе придется по вкусу. – Харрисон едва сдерживал нетерпение. – Прозвучит странновато. Но кому, как не Винсу, воплощать в жизнь невероятные идеи? Я позаимствовал эту идею у одной моей подруги – художницы. В своем творчестве она прибегает к самым странным материалам – в дело идут кусочки ткани, крышки бутылок, бумага, ракушки, веревки… Весь этот хлам ей удается превратить в настоящие шедевры.

Тру почувствовала, что краснеет как помидор.

Неторопливо прихлебывая кофе, Харрисон явно получал удовольствие от ее смущения.

– Постой-ка. – Уизи оглядела сидящих за столом. – Речь о моей сестре, да?

Откусив от сандвича, Тру сосредоточенно жевала, не поднимая глаз.

– Все может быть, – уклончиво ответил Харрисон, поставив чашку на стол. – Но суть не в этом. Кстати, поглощение сандвичей – отличный способ уклоняться от разговора. Надо опробовать его во время следующего интервью.

Тру замерла, а потом бросила Гейджу:

– От твоего брата одни неприятности.

– Я в курсе, – ответил тот, некое подобие улыбки появилось на его губах.

– Кто-нибудь собирается слушать? – вмешался Харрисон, но смотрел только на Уизи и Гейджа: Тру предпочел проигнорировать.

– Я вся в нетерпении, – сказала Уизи, приготовив мобильный.

– Не смей! – предупредил ее Харрисон. – Я не хочу увидеть это на «Фейсбуке».

– Так я всего лишь собиралась отправить твит в ленту Ассошиэйтед Пресс.

– Я же сказал: у нас семейный разговор, и огласке не подлежит.

Немного приуныв, Уизи послушно отложила телефон. Харрисон знал, что Тру обратила внимание на слово «семейный», но и бровью не повела. А жаль. Он хотел, чтобы она ощутила свою вину. Ведь они и правда успели стать одной семьей.

Эд тем временем уткнулся мордой в его колено, выклянчивая кусочек бекона. К нему с энтузиазмом присоединились остальные псы.

Почесав Эда за ухом, Харрисон продолжил:

– Винса как-то пригласили в Голливуд в качестве консультанта. Так вот, у него есть знакомый эксперт, которому необходимо отдохнуть от будничной рутины. Он прилетит сегодня и поможет нам со строительством. А идея заключается в том, что мы думаем взять трейлер, – Харрисон пристально смотрел на Гейджа, – и поместить его внутрь нового дома. У Гейджа останется его излюбленный укромный уголок, и вместе с тем это будет крутое место для приема гостей. Винс окрестил наш проект трейлер-зоной.

– Вот это да! – Уизи радостно захлопала в ладоши.

Тру так и осталась сидеть с открытым ртом.

– Это абсурд! – Гейдж резко отодвинул свой стул и встал. – Ко всему, еще и обойдется нам втридорога. – На его щеках выступили красные пятна.

– Мне это по карману, – успокоил его Харрисон. – И в какую сумму мне ни обошелся бы дом, столько же я пожертвую местному отделению «Единого пути».[32] Так что остынь и сядь.

Немного успокоившись, Гейдж медленно опустился в кресло.

Тру на мгновение сжала его руку, после чего незамедлительно вернула ладонь на место, окинув Харрисона беспокойным взглядом.

Он оценил заботу о брате и был доволен, что она все-таки позволила ему высказать свою дерзкую мысль, не разгромив ее на корню, но никогда не скажет ей это. Все кончено. Аплодисменты, занавес. Их отношения навеки канули в небытие. И ему остается только одно – убраться отсюда к чертовой матери.

– И еще: когда я говорил о том, что мы хотим поместить трейлер внутрь нового дома, – Харрисон по-прежнему старался не встречаться взглядом с Тру, – я не имел в виду чисто механический перенос. Винс намерен воссоздать привычную Гейджу обстановку с предельной точностью, разобрав старую развалюху и частично забрав оттуда элементы декора. Фундамент и обшивка трейлера отправятся на свалку. Гейдж, ты помнишь, что окна были только на одной стороне трейлера? Так вот, эта сторона будет выходить во двор на первом этаже дома. Центральный вход останется на прежнем месте и с непременным крыльцом.

Гейдж искренне старался проникнуться сомнительной затеей брата. Тру и Уизи молча следовали его примеру.

И Харрисон надеялся, что они не растеряют свой оптимизм.

– Ты и твои гости, – обратился он к Гейджу, – если захотят уединиться, могут пройти в трейлер-зону со двора. Но в целях соблюдения регламента и пущего удобства Винс собирается установить еще несколько дверей – по одной в каждой спальне и еще одну в гостиной, – так чтобы ты мог попасть внутрь трейлера и из основного дома.

Гейдж нервно покусывал губу.

– Итак, приятель Винса и мой знакомый декоратор приезжают сегодня из Нэшвилла, – сообщил Харрисон. – Прибыв на стройку около полудня, они посмотрят, что можно оставить из старых вещей трейлера. А если их постигнет неудача, ребята найдут идентичные копии, не отличимые от подлинных предметов ретро-интерьера. Я гарантирую, что ты почувствуешь себя как дома, Гейдж. Все – от линолеума до фанерных стен и обшарпанного потолка – будет напоминать тебе о фамильном гнезде. Гости воспримут трейлер как винтажный китч, а ты сможешь мирно корпеть над своими кроссвордами, зная, что с помощью этого уникального проекта мы сохраним память о родителях.