Он явился сюда в поисках ответов, а также в надежде исправить положение, к которому привело его сотрудничество с этими самыми людьми, но не обнаружил ничего, кроме новой лжи и уверток. Маркус был не в состоянии контролировать свой темперамент, в особенности когда думал, как дорого эти люди обошлись ему и Прю. Поэтому он попросту напал на того, кого считал лично ответственным за случившееся.

Он бросил гневный взгляд на того, кто его ударил, после чего посмотрел на самого старшего из всех, как раз в это мгновение вытиравшего уголки рта белоснежным носовым платком. Этот человек — которого сообщники называли Магом — тут же обратил мрачный взгляд на Маркуса.

— А вы отважный человек, мистер Грей. И глупый. Чего вы надеялись добиться, явившись сюда и напав на меня?

— Вы были в погребе. — Челюсть Маркуса была так крепко стиснута, что разболелась. Он в сердцах пнул ногой лежавшее у его ног тело — тело, которое сам же сюда и доставил.

— Он ведь один из ваших людей, верно?

Маг бросил беглый взгляд на труп, однако не стал ничего отрицать.

— Мы не нашли там Святой Грааль, если вас интересует именно это.

Маркус смело встретил на себе взгляд противника, однако по коже поползли мурашки. Вряд ли бы они признались, если бы нашли Грааль.

— И что же тогда вы нашли?

Бескровные губы изогнулись в уклончивой улыбке:

— Только кучу паразитов и старый хлам. Ничего, что могло бы представлять для вас интерес.

Сердце в груди Маркуса подскочило. Что-то в манере Мага говорить наводило на мысль… о да, старик был достаточно умен, чтобы воздержаться от уточнений, однако слишком самодоволен, чтобы не похвастаться. Паразиты. Старый хлам. Темпл. Чаша Крови. Боже, помоги им всем!

— Но вы же обещали мне беседу с Темплом.

Как будто это имело сейчас хоть какое-то значение! Поначалу Маркус с радостью ухватился за возможность узнать больше о Дре Боврэ и том странном существе, в которое он превратился. Ему очень хотелось раскрыть мрачную тайну, касавшуюся прошлого его семьи, и, кроме того, его занимала идея бессмертия. Но сейчас… сейчас все это казалось таким незначительным в сравнении с отчаянной борьбой за жизнь, которую вела Прю.

Что же он наделал! Слава Богу, яд не убил Прю, но и Грааля в погребе не оказалось. Эти люди обещали Маркусу Грааль, а он обещал им молчание — никто не должен был узнать о том, что они замешаны в этом деле.

Что еще важнее, он практически обещал Грааль Прю. Его вера в то, что предмет, спрятанный в этих развалинах, может ее спасти, в действительности едва не убила ее.

Обещания ничего не значили для этих людей. Они признавали только силу. И сейчас сила была на их стороне.

Юноша мог лишь надеяться, что Прю его простит и что Шапель придет ему на помощь, а не убьет на месте. С его помощью он постарается исправить положение, насколько это возможно.

— Хотите, я ударю его еще раз, хозяин? — спросил тем временем человек, который недавно врезал Маркусу кулаком.

Маг подошел к нему поближе, порез на его губе, хотя и свежий, больше не кровоточил.

— Нет. Я займусь им сам.

Маркус, не сумев сдержаться, усмехнулся:

— А ты сможешь со мной справиться, старик?

Едва эти слова сорвались с его губ, как Маркус высвободился из хватки своих тюремщиков, столкнув их лбами. Не успели они свалиться на пол, как он уже с силой ударил третьего сначала в шею, а потом в затылок, отчего тот потерял сознание. Наконец он вынул из кармана револьвер и навел его на старшего из нападавших.

Разумеется, Маркус был ученым, однако обучался борьбе у профессионала, которого нанял для него отец, когда он был еще очень молод. Приемы, усвоенные им в боксерском клубе, были отточены и доведены до совершенства на экзотических и часто смертельно опасных улицах Востока. Так что он не только умел драться, но и не стеснялся использовать в случае нужды недозволенные приемы.

Глаза Мага сузились еще больше, превратившись в две темные щелочки.

Маркус пожал плечами, оправляя пиджак.

— Я просто хотел дать тебе шанс положить этому конец.

— Конец ждет тебя, мой мальчик.

Даже в воздухе вокруг него чувствовалось напряжение, как при приближении сильной грозы. Маркус не был уверен, какими способностями обладал его противник, однако этот человек и в самом деле считал себя магом, способным творить чудеса. Если именно он произвел столь внезапную перемену, то даже с пистолетом Маркус едва ли мог устоять против него.

Юноша сделал шаг назад в сторону балкона, не отводя заряженный пистолет.

— Ты просчитался, Маг. Я расторгаю нашу сделку. И это еще не все. Я не намерен отдавать тебе чашу — святую или нет — и не позволю тебе использовать Темпла, чтобы утолить твою жажду власти.

Самодовольная улыбка на лице старика явно намекала на возможность нового кровопролития.

— И как же вы собираетесь меня остановить, мистер Грей? У вас не хватит сил.

Маркус вышел на балкон. Оттуда по решетке можно было легко соскользнуть на землю, где на улице внизу его уже ждал автомобиль.

— А они мне и не нужны, — отозвался он с усмешкой, перекинув ногу через ограждение. — Ведь у меня есть Шапель.


— Мне очень хотелось бы знать, мистер Шапель, как вы догадались, где искать мою дочь в такой неурочный час?

Если бы не улыбка, игравшая на губах Томаса Райленда, Прю могла бы встревожиться оттого, что подобный вопрос задали такому человеку, как Шапель. Но тот только ухмыльнулся в ответ:

— Мне это показалось вполне логичным, учитывая природное любопытство мисс Райленд.

Даже Прюденс не удержалась от смеха.

— Вы хотите сказать, Шапель, что я сую нос не в свое дело? — То, что он ее поддразнивал, не беспокоило девушку, так рада она была видеть его целым и невредимым.

— Разумеется, нет, мисс Райленд, — ответил он с самым невинным выражением лица. — С моей стороны это было бы крайне неучтиво.

Их взгляды встретились на мгновение, которое тянулось достаточно, чтобы внутри ее все растаяло, после чего отец заговорил снова:

— Что ж, я очень рад, что вы оказались в нужное время в нужном месте. И я благодарен вам за то, что вы рисковали своей собственной жизнью, чтобы вернуть нам Прю.

Казалось, Томас вот-вот расплачется — как, впрочем, и сама Прю. Ее сестры тоже не могли скрыть волнение. Никто из них не был готов расстаться с нею навеки. Только не сейчас.

Шапель, заметно погрустневший, слегка наклонил голову в сторону Томаса:

— Я сделал это с радостью, сэр, и если потребуется, сделаю снова.

Он действительно имел в виду то, что сказал. Этот человек готов был пострадать сам, чтобы ее защитить. Но почему? Спасая ее, он получил солнечные ожоги — и, судя по тому, что слышала Джорджиана, достаточно серьезные. Это было смертельно опасно для него, однако он пошел на такой поступок без колебаний.

Он рисковал ради нее. К глазам Прю подступили слезы признательности и привязанности.

Да, привязанности. Шапель нравился ей — даже больше, чем просто нравился. С каждым заходом солнца ее день словно озарялся от сознания того, что совсем скоро она увидит его снова. Как мужчина, он и привлекал ее, и вызывал интерес, а теперь, когда он проявил себя настоящим героем, ей грозила опасность влюбиться в него без памяти. Разумеется, это не к добру. Испытывать к нему симпатию или даже встречаться с ним наедине — одно дело, но любовь… любовь не сулила никому из них ничего, кроме неприятностей.

Кстати, о неприятностях. Маркус не присоединился к ним за обедом. Со времени ночного происшествия Прю ни разу его не видела. Неужели он винил себя в случившемся? Или, как, по словам Кэролайн, утверждал сам Маркус, он просто был слишком занят? Прю лишь надеялась, что первое предположение окажется неверным. Не его вина в том, что она была ранена. Прю явилась к развалинам по собственной воле, прекрасно понимая всю степень риска.

Или же Маркус просто не хотел признаваться ей в том, что их последняя надежда была утрачена безвозвратно? Это пугало Прю, но, если это так, ничего не останется, как только принять правду. Ей придется умереть задолго до появления первой седины в волосах или морщинок вокруг глаз — тех самых вещей, которые когда-то пугали ее. Теперь Прю отдала бы все на свете, лишь бы испытать их на себе.

Было бы и впрямь чудом, если бы им удалось найти Святой Грааль, подержать легендарный предмет в руках. Впрочем, Прю пока жива, и потому не стоило так падать духом. Она все еще чувствовала усталость, кожа местами саднила, а тело побаливало, однако Прю с удовольствием потягивала крепкое вино, ела ростбиф с кровью и наслаждалась обществом близких и любимых людей. Отец Молино заявил, что еда для нее — лучший способ восстановить силы, и теперь Прю казалось, что с самого утра она только и делала, что ела.

После обеда дамы перешли в салон, где вскоре к ним присоединились джентльмены. Едва Шапель вошел в комнату, как Прюденс подозвала его к себе. Матильда поднялась со своего места рядом с Прю, освобождая его для Шапеля, и оставила их наедине, ласково коснувшись щеки сестры. Шапель, рослый, мускулистый, легко и грациозно опустился на канапе, рассчитанное на то, чтобы на нем свободно могли расположиться двое. Однако девушка чувствовала себя не слишком свободно, находясь в такой близости от Шапеля. Боже правый, до чего же красивым он выглядел в вечернем костюме! Она положила свою руку на его собственную, покоившуюся у него на бедре. Кожа у него была теплой и упругой, а в пальцах явственно ощущалась сила.

— Я хочу лично поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

Он выглядел смущенным и уставился на ее руку так, словно не был уверен, что перед ним. Однако Прю не стала ее убирать.

— Пожалуйста, не стоит. У меня просто не было другого выбора. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Я сделал это не ради похвалы, а потому, что считал это единственно правильным.