Неужели он успел проникнуть в погреб, несмотря на обещание дождаться ее? Или же тут орудовали воры? Прю уже открыла было рот, собираясь задать вопрос, однако молодой человек сам обернулся к ней и покачал головой. Выражение его лица представляло собой сочетание ярости и тревоги. Нет, дверь открыл не Маркус.

Прю нервно осмотрелась вокруг, однако не заметила в ночном мраке никаких признаков или звуков, свидетельствовавших о присутствии незваных гостей.

Разве Маркус не приказал своим людям наблюдать за отверстием? Столь важное открытие, как Грааль, безусловно, требовало охраны. Вряд ли Маркус мог упустить такую важную деталь из виду.

Вероятно, его люди проникли внутрь, чтобы удовлетворить собственное любопытство. Но это вполне мог оказаться и Шапель. Что, если он пришел осмотреть погреб? Что, если он и Молино намеревались украсть у нее чашу? Что, если он покинул ее так внезапно именно потому, что вынашивал планы ее предать и чувствовал себя виноватым?

Довольно вопросов. В конце концов, все ответы на них находились внутри погреба, и они с Маркусом твердо намерены были их найти. И если кто-нибудь попытается отнять у нее Грааль, она не собиралась сдаваться без боя. Не для того она зашла так далеко, чтобы в последнюю минуту отступить.

Воздух заполнил легкие Прю, едва она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Коленки слегка дрожали, когда Маркус передал ей фонарь, вынул из куртки пистолет и открыл дверь достаточно, чтобы они могли пройти внутрь. Неужели он думал, что человек, проникший туда, кем бы он ни был, все еще находился там? И неужели этот человек представлял для них столь серьезную угрозу?

Пожалуйста, только бы это не оказался Шапель.

Кроме фонаря, в сырой, пропахшей грязью комнате не было другого источника света. И ни звука вокруг, если не считать их дыхания, ее собственное, как казалось Прю, производило столько шума, что могло бы разбудить мертвеца.

Фонарь освещал предметы на расстоянии не более нескольких футов. Прю повернула фитиль, чтобы пламя горело ярче. Она и Маркус стояли бок о бок, подмечая взглядом каждую деталь.

Погреб напоминал монашескую келью — койка в углу, рядом ночной столик, на нем лампа. Одеяла на койке выглядели смятыми, словно ее обитатель отдыхал тут совсем недавно. У противоположной стены стоял грубо сколоченный стол, к которому был пододвинут всего один стул. На стене над столом висела картина с изображением средневекового рыцаря и его дамы. В этой комнате явно кто-то жил. Но вот находился ли этот «кто-то» до сих пор здесь?

— Тут никого нет. — Маркус убрал пистолет обратно в карман.

— Но явно кто-то был, — высказала Прю вслух их общую догадку. — Можно ли сказать по виду комнаты, не пропал ли из нее какой-нибудь предмет?

— Не уверен, что могу утверждать это в точности, — отозвался молодой человек. — Ищите те места, где слой пыли потревожен.

Прю так и сделала. Однако либо света фонаря оказалось недостаточно, либо ни один предмет в комнате не был сдвинут с места — или же тот, кто здесь обитал, старался поддерживать порядок в своем жилище.

Тут ее внимание привлек гобелен на стене, и она поднесла к нему фонарь, чтобы лучше рассмотреть. Он показался ей слегка перекошенным, а за ним виднелось нечто напоминавшее потайной ход. Боже правый, что это за место?

С колотящимся от волнения сердцем Прю сделала шаг вперед, затем еще и еще. Грааль мог быть спрятан в глубине коридора. Она была уже почти на месте, по другую сторону от койки, но тут ее нога задела за что-то, и Прю оступилась.

Опустив фонарь, чтобы осветить себе путь, она взглянула под ноги, и сердце в ее груди тут же подскочило к самой гортани.

— О Боже мой!

Грязный пол был усыпан осколками разбитого стекла. Кто-то швырнул прямо в гальку пивную кружку вместе с рубашкой. Однако вовсе не это привело ее в такой ужас.

Это был мертвый человек, уставившийся на нее безжизненными глазами. Вопль застыл в горле Прю, а в груди все сжалось так, что ей показалось, будто она вот-вот лишится чувств.

Лицо мертвеца было совершенно обезображено, словно его растерзал дикий зверь.

Прю почувствовала привкус желчи. Кто мог совершить подобное? И — что важнее — не находился ли убийца до сих пор где-то рядом, готовый напасть?

— Прю? — Голос Маркуса был полон беспокойства. — В чем дело?

Он подошел к Прю, а она развернулась на пятках, стараясь не наступить на труп бедняги, и едва не споткнулась. Будь на ней пышные юбки, Прю бы и не заметила, как что-то уцепилось за ее ногу. Однако она это почувствовала и почти тут же услышала приглушенный звук, похожий на удар по мячу.

Жгучая боль пронзила ее грудь. Прю тихо охнула во тьме, едва не выронив фонарь. Затем опустила глаза и увидела торчащий из груди маленький дротик.

Какого черта?

По-видимому, она попалась в какую-то ловушку, и вполне возможно, что то же самое случилось с несчастным на полу. Неужели и ее ждала та же судьба?

— Прю? — Голос Маркуса прозвучал неразборчиво. — Прю!

У Прю подкосились колени, ее охватил внезапный приступ головокружения. Маркус успел подхватить ее, однако фонарь все же выпал из ее рук прямо на грязный пол, осветив остальную часть тела мужчины в черном. Перед глазами Прю все поплыло, над верхней губой крупными каплями выступил пот.

Яд. Ее отравили.

— Я не хочу умирать! — всхлипнула Прю, ухватившись за плечи Маркуса.

— Я приведу помощь. — Ей еще никогда не приходилось видеть Маркуса в таком ужасе. — Старайтесь не двигаться, Прю. Я сейчас же вернусь.

Молодой человек поднял ее и уложил на койку.

— Лежите спокойно, — приказал он.

Лежать спокойно? Что, черт побери, ей еще оставалось делать? Какой же глупой она оказалась! Нужно было остаться в комнате. Почему она не уговорила Маркуса подождать хотя бы до рассвета? Или до возвращения Шапеля?

Она доверяла Шапелю, понимая в глубине души, что он один способен был оградить ее от беды. Прю и так осталось жить недолго, однако ее опрометчивость стоила ей даже этой малости.


Теперь-то он понимал, что значит находиться в мире с самим собой.

Паря по бледнеющему небосклону, Шапель чувствовал такую легкость, какой не помнил вот уже в течение нескольких столетий. Как будто, совершив один непростительный грех и обрекая себя на вечное проклятие, он тем самым обрел наконец спокойствие.

Хозяйка борделя догадалась, кто он такой, как только он ей улыбнулся. Как ни странно, вид его клыков изгладил последние следы тревоги в ее взгляде. Все, что от него требовалось, — это упомянуть имя Райна, и хозяйка вместе с девушками уже знали, как ему услужить. Ему не приходилось волноваться по поводу утраты контроля над собой, поскольку хозяйка все время находилась рядом, зорко следя за тем, чтобы, как только он получил достаточно от одной девушки, ему тут же дали другую. Он взял от каждой совсем немного крови, так что они не почувствовали никакой слабости — однако этого оказалось достаточно, чтобы он ощутил прилив сил, какого не случалось с ним очень давно. Он не отдал им своей собственной крови, поэтому проклятие не передастся дальше.

Теперь он способен противостоять чарам Прю. Теперь уже не нужно беспокоиться о том, что он может причинить ей вред, если не хуже. Он не станет навязываться ей против воли, как это случилось с Мари. Он может касаться ее, целовать ее, не опасаясь утратить над собой власть — по крайней мере над демоном внутри его. Он не мог гарантировать, однако, что как человек не лишится рассудка, едва дотронувшись до нее.

И он непременно дотронется до нее — а если она ему позволит, то зайдет дальше. Не имеет значения, что Прю принадлежит к благородной фамилии и, судя по всему, до сих пор девственница. Он желал ее, а она была уже достаточно взрослой, чтобы решать самой, чего хочет. Возможно, она и была невинной, но уж никак не невежественной.

Он не станет торопить события. Он сделает все, чтобы Прю чувствовала себя хорошо. Он будет ласкать ее тело, пробовать ее на вкус, всячески ублажать, пока она не окажется, безвольная и пресыщенная, в его объятиях. И тогда он овладеет ею — медленно, без лишних усилий, наблюдая за ее лицом, когда блаженство достигнет вершины. Одна мысль об этом возбуждала Шапеля не на шутку.

Конечно, ему придется извиниться перед нею за то, что сбежал. Он постарается придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, чтобы не предстать перед ней сумасшедшим или слабаком.

Господи, как же он надеялся, что в погребе действительно находится Грааль, а не Темпл с его чашей проклятия! Шапель желал этого так отчаянно только ради Прю. Ему не хотелось видеть опустошенное выражение ее лица, если все ее надежды рухнут, и вместе с тем он переживал, что не сможет в решающую минуту находиться рядом с ней, поскольку солнечный свет его испепелит. Разве что Маркус сдержит свое слово и позволит ему провести разведку первым — тогда он сможет разделить боль и разочарование Прю в первое же мгновение, как только они обрушатся на нее.

Сменив направление на западное, Шапель подлетел чуть ближе к земле. Тень Роузкорта уже маячила в отдалении. Он был почти на месте. Приземлившись на балконе рядом с комнатой Прю, он легко распахнул двери и сделал шаг внутрь.

Прю там не оказалось.

Как и в библиотеке. Где же она, черт возьми?

Одна простая, но пугающая догадка тотчас пришла ему в голову. Стремительный, безмолвный, Шапель промчался через весь дом к комнате Маркуса Грея. Та тоже оказалась пустой.

Будь они оба неладны с их глупостью и неосторожностью!

Шапель выскочил из дома, готовый лететь к злополучному погребу, но тут до него донесся стук копыт приближающейся лошади. Он сразу устремился в ту сторону. Инстинкт подсказывал, что этим всадником, мчавшимся так, словно за ним гнались все силы ада, был скорее всего Маркус. Но где же Прю?