Шапель вынул из кармана пиджака пачку банкнот — за многие годы он приучился повсюду носить с собой деньги, ибо никогда нельзя предугадать, в какую переделку он попадет, — и отдал их хозяйке.

— Этого достаточно?

Ее густо подведенные тенями глаза так и вспыхнули, пока она пересчитывала банкноты.

— Да, конечно, сэр. Здесь хватит денег для всех двенадцати. Дамы, вот этот джентльмен хочет провести время с каждой из вас.

Девушки, разумеется, тут же изобразили бурное оживление. Хозяйка уже собралась уходить, однако Шапель остановил ее, положив ладонь ей на руку.

— Сэр?

Губы Шапеля медленно скривились в улыбке. Десны ныли, мускулы в челюстях словно сами выталкивали клыки наружу, пересохший рот увлажнился слюной. Инстинкт вампира начал мало-помалу овладевать им.

— Мне нужны не двенадцать.

Женщина покраснела — что, как он готов был поручиться, случалось с нею не часто.

— Но, сэр, мне показалось, вы сами только что сказали, что хотите их всех.

Шапель встретил на себе взгляд ее широко открытых, обворожительных глаз с улыбкой кота, которому попалась особенно жирная мышь. Он наклонился к женщине поближе, вбирая в себя запах ее духов и жар ее тела, после чего с намеренной неспешностью выдохнул почти у самого ее уха.

— Да, верно.

Она вздрогнула. Он был уже так близко, что мог заметить гусиную кожу на ее обнаженных руках, обонять запах страха и возбуждения, струившегося по ее венам. Он даже не пытался ее уговорить — она сама вытянула шею, словно приглашая его. Женщины почему-то всегда так поступали, словно в его объятиях находили нечто чрезвычайно соблазнительное. Ему следовало отстраниться, но она находилась совсем рядом, готовая ему угодить, а он успел так сильно изголодаться…

— Полагаю, мадам, что вместе с вами мы доведем общее число до тринадцати.

Глава 12

Либо она действовала на мужчин как яд, либо с Шапелем и впрямь что-то неладно.

Сидя в ночной рубашке перед туалетным столиком и расчесывая перед сном волосы, Прю мрачно обдумывала события минувшего вечера. Роскошное платье, которое ей довелось поносить всего несколько минут, теперь лежало перекинутым через спинку кресла. Завтра его снова уберут в шкаф, и одному лишь Богу ведомо, придется ли ей когда-нибудь надеть этот наряд снова.

Положив расческу на столик, девушка поднялась с места. Что такое случилось с Шапелем, что он так поспешно удалился? Он даже согнулся чуть ли не вдвое, как от острой боли, и затем бегом устремился в непроглядную ночь. Вернулся ли он? Если да, то он не потрудился снова появиться на вечеринке. Даже отец Молино не знал, где он. И Прю так и не осмелилась никому рассказать об их свидании в саду, а также о том, что именно ее поцелуй заставил Шапеля с криком скрыться в темноте. Возможно, слово «крик» было и не вполне уместно, в действительности он не повышал голоса, однако он с тем же успехом мог и завопить. Как она могла надеяться испытать в жизни настоящую страсть, если единственный мужчина, которого она желала, отказывался ей уступать?

Тут в ее мысли проник какой-то слабый звук. В чем дело? Звук раздался снова. Кто-то стучал в дверь, и ее снова охватил прилив надежды. Быть может, это Шапель?

Быстрыми, неслышными шагами Прю проследовала по ковру к двери и открыла ее. Однако сердце в груди упало, когда вместо Шапеля она увидела Маркуса, державшего в руках какой-то сверток с вещами.

— Маркус! Что вы здесь делаете?

Эти слова, однако, вырвались у нее почти шепотом и потому не прозвучали достаточно укоризненно.

Вместо ответа Маркус втолкнул ее назад в комнату, вошел и закрыл за собой дверь. Боже милостивый, что он еще затеял?

Молодой человек швырнул ей сверток с вещами.

— Наденьте вот это и идите со мной.

В свертке находилась мужская одежда.

— Зачем мне это? — Будь у Прю больше тщеславия, она бы вообразила, что он пытается склонить ее к побегу, однако Маркус не производил впечатления отчаянного ловеласа.

— Не можете же вы отправиться к развалинам в таком виде. — Он жестом указал на ее ночную рубашку.

— К развалинам? — От одного упоминания о них сердце в груди Прю подскочило. — Мы отправляемся туда? Прямо сейчас?

Он кивнул:

— Одевайтесь.

Такое нетерпение ему обычно было несвойственно. Прю направилась к гардеробной, однако движения ее казались неспешными.

— Но до рассвета еще по меньшей мере два часа.

— Поэтому-то мы и отправляемся туда немедленно. Священник еще спит, а Шапель исчез.

— Исчез? — Она так и замерла на месте. — Где же он?

Маркус поравнялся с нею, мягко, но настойчиво подталкивая в сторону гардеробной.

— Точно неизвестно. Его не было на месте раскопок, но это лишь вопрос времени. Вот почему нам нужно поторопиться.

Прю уперлась каблучками в ковер.

— А почему мы собираемся туда без него или отца Молино?

Маркус раздраженно вздохнул. Положив руки на плечи девушки, он развернул ее, оказавшись с ней лицом к лицу.

— Да потому, что я хочу, чтобы тот предмет, который находится в погребе, чем бы он ни оказался, достался вам, Прю. Я хочу, чтобы вы сами, и никто другой за вас, сделали свой выбор. Понимаете, о чем я?

Да, кажется, она его поняла, однако взволнованный вид Маркуса ее смущал. По-видимому, его беспокоило, что Молино и Шапель могут попытаться скрыться с Граалем прежде, чем ей представится случай им воспользоваться. Сама Прю не хотела думать так дурно ни о священнике, ни о Шапеле, но, в конце концов, что она знала об их подлинных мотивах? Она доверяла им обоим, однако они служили в первую очередь интересам церкви, а отнюдь не ее собственным.

— Я постараюсь обернуться как можно скорее, — заверила она Маркуса и тут же скрылась в гардеробной.

Единственным предметом одежды, который ей подошел, были чулки. Брюки оказались слишком широкими в талии и узкими в бедрах, к тому же на несколько дюймов длиннее, чем следовало. Рубашка тоже была велика, но она заправила ее в брюки, чтобы те не сползали с талии. Более подходящая по размеру куртка, вероятно, принадлежала какому-нибудь мужчине невысокого роста или же подростку. Девушка надела собственные ботинки и заколола волосы на затылке в небрежный пучок.

Маркус крупными шагами расхаживал по ее комнате, когда Прю наконец появилась.

— Ну, как я выгляжу?

— Смехотворно, — отозвался он с улыбкой. — Вы готовы?

Прю кивнула. Да, она была готова.

Покинув ее комнату, они потихоньку спустились вниз по лестнице. Едва оказавшись снаружи, Маркус проводил ее к конюшне за домом, где их уже поджидали лошади. Подсадив Прю, он сам вскочил в седло и, пришпорив лошадь, поскакал в направлении раскопок.

Было темно, луна стояла низко над горизонтом, и света от нее хватало лишь на то, чтобы видеть в нескольких шагах впереди себя. Однако ни наездникам, ни лошадям ничего другого и не требовалось — животные знали дорогу не хуже Маркуса и Прю. Ночь вокруг шепотом напевала свою нежную мелодию. Где-то ухнула сова, летучая мышь прошмыгнула так близко, что Прю могла расслышать колыхание ее крыльев. Прохладный ветерок, обдувавший кожу, приносил желанное облегчение после влажной жары дня. Сколько тишины и покоя было в этой ночи!

Поездка оказалась не короткой, но и не долгой. Участок примыкал к бывшей южной границе усадьбы, почти в миле от дома, поэтому у Прю хватило времени, чтобы еще раз подумать о Шапеле и поцелуе, которым они обменялись.

«Я не мог думать ни о чем другом», — признался он ей тогда, и от его голоса в душе у нее все таяло. Очевидно, Прю не была для него ядом, но, если он так хотел ее поцелуя, зачем убежал?

Зачем мучить себя подобным образом? Разве у Прю не имелось сейчас множество других — и куда более важных — забот? Без сомнения, когда она увидит Шапеля в следующий раз, он не только извинится за свой поступок, но и попытается как-то его объяснить.

Прю обратилась мыслями к Граалю. Удастся ли им с Маркусом найти его, когда они наконец проникнут в погреб? Да, да. Он должен быть там. Никакой иной мысли Прю в данный момент допускать не хотела.

И как она поступит, получив возможность продлить свою жизнь? Имелось так много мест, которые ей хотелось посетить, так много вещей, которые хотелось испытать, что было трудно решить, с чего же начать. Лишь одно она намеревалась сделать в любом случае — заняться любовью с Шапелем. Ей было совсем не стыдно в этом признаться, каким бы неприличным это ни казалось. И уж меньше всего хотелось возвращаться к тому образу жизни, который ожидало от нее высшее общество. Человеческое существование и, впрямь слишком быстротечно, чтобы растрачивать его понапрасну, и когда час пробьет, ей не придется сожалеть о том, что она сделала или не сделала.

Прю думала о тех местах, где ей хотелось бы побывать, — и тут же представляла рядом с собой Шапеля. Они смогут вместе осматривать красоты Греции, любоваться лунным светом на поверхности моря или захватывающим зрелищем заката над Карпатскими горами.

Такие размышления заняли весь остаток пути до места раскопок, вызывая улыбку на губах Прю. Она чувствовала легкость на сердце, которое забилось чаще от предчувствия, едва она и Маркус сделали первый шаг к входу в погреб. Ступеньки здесь были грубо вытесанными и неровными, но зато широкими, так что она не подвергалась риску упасть. Маркус высоко поднял фонарь, и они начали спуск. Но едва слабый золотистый отблеск света коснулся входа, как Прю остановилась в нерешительности.

Дверь оказалась открытой.

Открылась ли она сама по себе, или же здесь кто-то успел побывать? Прю опустила взгляд. На грязи четко отпечатались чьи-то следы, однако они могли принадлежать не взломщикам, а рабочим или даже самому Маркусу.