Маркус проводил их к отверстию на самой пологой стороне холма. Местность вокруг была усеяна раскопанными фундаментами старинных построек и осколками камней. Строение, когда-то возвышавшееся на этом месте, представляло собой одно крупное здание, окруженное несколькими поменьше.

Маркус с гордым видом остановился у наклонного отверстия.

— Судя по расположению в стороне от остальных строений, подозреваю, что здесь находилось нечто вроде погреба.

Прю взобралась на вершину холма, заглянула внутрь, и ее взору предстало удивительное зрелище. То был лестничный колодец, правда, старый и полуразрушенный, но тем не менее ошибиться тут она не могла.

— Вход, — выдохнула она, подняв глаза на Маркуса.

Его лицо прямо-таки светилось от удовольствия.

— Именно. Не исключено, что именно там и находился потайной погреб, в котором Артур хранил свое самое ценное достояние. Если мои расчеты верны, то я надеюсь уже послезавтра добраться до двери.

Так скоро! Слава тебе, Господи!

С дрожащими от волнения губами Прю так и бросилась в объятия Маркуса, радость вырвалась из ее груди почти истерическим смешком. Маркус подхватил ее на руки и закружил на месте под восторженные возгласы и аплодисменты собравшихся вокруг рабочих. Как только он ее отпустил, Прю поблагодарила по отдельности каждого из помощников Маркуса, пожимая им руки и обнимая без оглядки на правила приличий. Джорджиане тоже досталась своя доля от энтузиазма Маркуса — он несколько раз с чувством сжал ее в объятиях, на что Джорджиана, впрочем, нисколько не возражала.

Пообещав отметить их находку за обедом сегодня вечером — и уже думая о другой, более торжественной вечеринке в ближайшем будущем, — Прю направилась обратно к дому. Когда сестры уже подъезжали к усадьбе, то заметили отца Молино, прогуливавшегося по саду. Прю присоединилась к священнику, а Джорджиана продолжила свой путь.

— Святой отец!

Пожилой священник махнул ей рукой в знак приветствия.

— Мисс Райленд, сегодня утром вы просто очаровательны. Надеюсь, вы уже оправились от своей болезни?

По-видимому, Шапель все ему рассказал. И, как ни странно, эта мысль не столько вызывала у нее досаду, сколько согревала душу. Бедняга и впрямь был не на шутку встревожен. Сегодня же вечером нужно будет выразить ему свою признательность.

— Да, святой отец, благодарю вас. Не позволите ли мне пройтись по саду вместе с вами?

Похоже, ее предложение доставило ему искреннее удовольствие.

— Конечно. Мой друг Шапель рассказывал мне о красоте ваших роз, и мне захотелось на них посмотреть. Не окажете ли честь показать их мне?

— О да, разумеется.

Она приняла протянутую руку Молино. Интересно, Шапель попросил кого-нибудь из слуг срезать для нее цветок, или же он сам отыскал этот дивный бутон? Скорее всего кто-то другой сделал это по его просьбе, однако Прю больше нравилось представлять себе Шапеля в саду сразу после захода солнца, старательно отыскивающего в сгущающихся сумерках нужный ему цветок.

— Я так рада, что мы с вами встретились, — сказала Прю, пока они не спеша прогуливались по саду. — Сегодня утром я побывала на раскопках и узнала, что Маркус обнаружил там лестничный колодец. Он надеется найти вход в погреб не позднее чем через два дня.

— Так скоро? — Лицо отца Молино выражало изумление и что-то еще. Страх? Как странно…

— Да. Разве вы не рады?

— Ужасно.

— Прощу прощения, святой отец, мне показалось, вы не так довольны новостью, как я предполагала.

Молино одарил ее спокойной, умиротворяющей улыбкой — улыбкой, на которую способны лишь люди, живущие в согласии со своей совестью.

— Уверяю вас, моя дорогая леди, что если в этом погребе действительно находится Святой Грааль, мой восторг не будет знать пределов.

Теперь смысл его слов понемногу прояснялся.

— Вы не уверены, что мы открыли его истинное местонахождение?

Священник покачал головой:

— Ни в коем случае не хочу преуменьшать ваших заслуг или заслуг мистера Грея, но мне уже приходилось наблюдать слишком много подобных вылазок — и печальных последствий, к которым приводила их неудача.

В его теплом взгляде было столько проницательности и опыта, что Прю невольно отвернулась. О неудаче думать не хотелось. Только не сейчас.

— Но на этот раз все должно окончиться благополучно.

Господи, до чего же противны жалобные нотки в собственном голосе!

Молино потрепал ее по руке:

— Да. И ради вашего же блага я надеюсь, что так оно и случится. Но все же советую соблюдать осторожность, мисс Райленд.

— Осторожность? О чем вы?

— Все эти тайники тщательно скрывались от посторонних глаз не просто так. На то имелись свои причины. Пожалуйста, не заходите туда одна. Обязательно возьмите с собой Шапеля или меня. Не хочу показаться самонадеянным, но мы с ним оба знаем, каких ловушек следует остерегаться.

— Ловушек? — Маркус ничего не говорил ей о ловушках или тому подобных опасностях!

Огорчение, по-видимому, слишком явственно отразилось на ее лице, поскольку священник снова потрепал ее по руке.

— Не сомневаюсь, мистер Грей тоже принял в расчет такую возможность, однако мне, старику, будет спокойнее, если вы двое возьмете кого-нибудь из нас с собой.

Просьба показалась Прю не такой уж значительной — кроме того, Маркус и его люди легко смогут взять верх над священником и даже Шапелем, если только те вздумают украсть у них Грааль.

— Я поговорю об этом с мистером Греем, однако не вижу причин, почему вы не можете нас сопровождать, святой отец.

Улыбка на лице священника была столь радушной и светлой, что его трудно было заподозрить в каких-либо недостойных замыслах.

— Благодарю вас, моя дорогая. А, вот и ваш розарий! Какая красота!

Отпустив ее руку, Молино направился к розовым кустам и с выражением неподдельной радости на лице принялся рассматривать ряды бутонов самых разных оттенков. Прю наблюдала за ним с улыбкой, однако после предостережений священника на сердце у нее было неспокойно.

А еще более беспокоило ее сознание того, что если в погребе их и впрямь поджидала какая-то неведомая опасность, она предпочла бы видеть с собой именно Шапеля.


— Ну, как она?

Отец Молино, который как раз в этот момент смахивал пушинки с вечернего пиджака Шапеля, остановился. Пожилому священнику почему-то доставляло удовольствие брать на себя роль его камердинера — или отца.

— Она показалась мне вполне здоровой, мой друг. Настроение у нее бодрое, и если не считать небольшой усталости, никаких иных признаков недуга я не заметил.

Оправив рукава, Шапель кивнул:

— Хорошо.

Однако после того как Прю упала возле самой его двери, не оставалось сомнений, что с ней что-то было неладно. Люди обычно не корчатся от боли без причины. Какая-нибудь болезнь или травма могли объяснить ее стремление найти Грааль — и ради самой Прю он надеялся, что ей удастся обнаружить в старинном погребе именно то, что она искала.

— Что, если они отыщут Святой Грааль?

Взгляд Молино поймал его собственный, отражавшийся в зеркале. Улыбка на лице священника была преисполнена спокойствия и терпения, как у родителя, наблюдающего за любознательным, но заблуждающимся ребенком.

— Грааля там нет.

— Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами:

— Просто знаю, и все. Что бы там они ни нашли в погребе, это будет не Святой Грааль. Я лишь надеюсь, что это будет и не Чаша Крови тоже.

Сама мысль, что Прю может испить из чаши проклятия, думая, что пьет из источника жизни, была нестерпимой.

— Ей ни в коем случае нельзя позволять пить из нее, пока мы окончательно в этом не убедимся.

Молино в последний раз прошелся щеткой по пиджаку.

— Это ясно и без слов. Нам придется положиться на твое зрение и память, поскольку мои уже далеко не те, что были когда-то. Ты ведь узнаешь ее, да?

Шапель уставился на свое отражение. Его внешность уже не приводила его в расстройство, как прежде. Лицо в зеркале было тем же самым, которое он видел в течение столетий. Его лицо.

— Да, я ее узнаю, — заявил он твердо. — Как будто я могу ее забыть!

Каждая трещинка, каждый изъян, каждый дюйм потускневшего серебра чаши навеки запечатлелись в сознании. Эта чаша стала его повелительницей, его проклятием, его бичом — сосуд, из которого он испил по собственной воле.

Молино между тем оправил плечи пиджака Шапеля. Костюм из неплотной черной шерсти сидел как влитой, контрастируя с накрахмаленной белой рубашкой и галстуком винного цвета. Шесть столетий назад ему и в голову бы не пришло одеваться подобным образом.

— Мисс Райленд предполагает, что рабочие откопают дверь в погреб в течение ближайших двух дней. Насколько я понимаю, они даже собираются отметить это событие праздником. Нам нужно быть наготове.

Шапель отвернулся от зеркала:

— Надеюсь, мне удастся проникнуть внутрь погреба раньше.

— Надеешься? — Лоб Молино пересекла хмурая складка. — Ты просто обязан туда попасть. Иначе они могут найти Темпла, а нам ни в коем случае нельзя так рисковать.

— Я не чувствую его присутствия здесь.

— Он может умышленно мешать тебе, чтобы оградить себя.

— Да, пожалуй. — Шапель понимал, что Молино вполне мог быть прав. Однако ему казалось, что если Темпл и в самом деле находится где-то рядом, то чем-нибудь себя выдаст.

Рука священника успокаивающе похлопала его по плечу.

— Я знаю, тебе не хотелось бы вступать с ним в борьбу, мой друг. И я молю Бога, чтобы до этого не дошло. Темпл многим пожертвовал, чтобы защитить ложный Грааль, и будет жаль, если ему придется принести в жертву и самого себя.

Шапель отвернулся.