Джоанна Линдсей - Будь моей

— Не затруднит ли тебя объяснить, почему? — поинтересовалась Александра, имея в виду их помолвку. — Я предоставила тебе свободу, и, насколько я помню, ты не горел желанием на мне жениться. Так почему бы тебе не воспользоваться ею?

«Потому что я люблю тебя!»

Вот он самый подходящий момент, чтобы сказать ей это. Но она бы только рассмеялась, фыркнула и бросила что-нибудь язвительное, например:

"Еще бы. Петровский. Всякий раз, когда ты раскрываешь рот, я убеждаюсь в этом».

И как ему убедить ее, если он и сам еще с трудом в это верил?

— Ты не освобождала меня от обязательств, Алин. Ты просто сбежала, воспользовавшись первым попавшимся предлогом. И только доставила мне лишние хлопоты — мне пришлось отправиться на поиски, чтобы вернуть тебя. Однако если ты хочешь нарушить слово, — так и скажи и покончим с этим.

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать! — прошипела она.

— Я так и думал. Значит, мы все еще связаны обещанием, все еще помолвлены и собираемся пожениться. Или ты не согласна?

— Согласна, — еле слышно пробормотала Александра.

— И поездка в Англию не изменила твоего отношения к слову чести?

— Нет, — ответила она уже громче и бросила на Василия сердитый взгляд.

— Рад это слышать. Александра фыркнула:

— Полегче, Петровский, а то я, не дай Бог, подумаю, что ты хочешь на мне жениться.

— А может, и хочу, — тихо сказал он.

— Так я тебе и поверила: скорее свиньи научатся летать!

Василий улыбнулся. Он так и знал, что его Алин скажет что-нибудь в этом роде.

— Собственно говоря, — он сделал паузу, чтобы создать впечатление, что это только сейчас пришло ему в голову, — так как, в конце концов, мне в любом случае придется жениться ради наследника, почему бы тебе не стать моей женой? Ведь я уже потратил на тебя столько сил, сколько не тратил ни на какую другую женщину. И я просто без ума от твоих грудей, Алин.

Василий ждал любого язвительного ответа, румянца — чего угодно, но только не этого удрученного молчания, м горько раскаивался в том, что вообразил, будто его слова более приемлемы, чем правда.

— Алин…

— Можешь ничего не объяснять, — перебила она. — Я всегда знала, что ты по этому поводу думаешь, Петровский. А ты всегда знал, что думаю я.

Неожиданно Василий вспомнил, что она не хотела быть его женой, потому что была влюблена в другого, и тут же отказался от своего намерения расписывать ей прелести их совместной жизни. Александра могла бы рассказать ему о ребенке; ни тогда граф начал бы пренебрегать ею — даже до того, как они вступят в брак, а раз уж он так печется о наследнике, она только из желания поступить наперекор умолчит об этом.

Пусть он и искал ее повсюду, но, по-видимому, чувства его остались прежними. Тогда почему же от слов «ради наследника» она чуть не разрыдалась?

— Ты видела Лейтона? — неловко спросил Василий.

— Да.

— Я убью мерзавца, если он хотя бы прикоснулся к тебе, Алин, — зарычал граф.

Неужели это ревность или он просто злится, что она нарушила свое обязательство?

— Не огорчайся. Кристофер никогда не собирался на мне жениться. Он ждал, пока я сама выйду замуж, чтобы стать моим любовником. Вы с ним весьма похожи, только он знал, что я девственница, и ждал, пока я перестану быть таковой.

— Он покойник, — просто заявил Василий. Александра вздохнула:

— Он оскорбил меня. Петровский, а не тебя. И если ты уже смотришь на меня как на свою жену, это не значит, что я не могу сама постоять за себя.

— Он причинил тебе боль…

— Да нет же, вовсе нет, зато я поняла, что мое чувство к нему было только чуть тепловатым и содеем не похожим на любовь..

Василий самодовольно улыбнулся, и Александра решила сменить тему:

— А куда ты, собственно говоря, меня везешь?

— На корабль. Мне не нравится этот чванливый И многолюдный город. Мы отбываем немедленно.

— Нет, это невозможно! Мои люди…

— ..Уже должны быть на борту при некотором, так сказать, дружеском содействии…

— Петровский, ты слишком на меня нажимаешь.

— Учитывая все те неприятности, в которые ты меня ввергла, мне кажется, я имею на это право.

Возвращение в Кардинию показалось Александре таким стремительным, будто время мчалось вскачь. Правда, она была настолько поглощена своим несчастьем, что почти не замечала его течения. На корабле Алин почти целую неделю не отходила от ведра, и ей казалось, что она вот-вот умрет. Хотя, судя по рассказам других женщин, Александре, по-видимому, еще повезло, потому что она чувствовала себя неважно только на море, а как только девушка снова оказалась на суше, к ней сразу же вернулся цветущий вид. По правде говоря, Александра никогда не чувствовала себя лучше — разумеется, физически, и даже не подцепила простуды, как ее спутники, непривычные к снегопадам и ледяным ветрам. И только у самой границы ее настроение немного улучшилось, потому что Александра вспомнила о скорой встрече со своими драгоценными «детками». Именно тогда она стала замечать, что Василий бросает на нее какие-то странные взгляды, словно сожалеет о чем-то.

Она могла только гадать, что бы это могло значить.

Сегодня днем он сказал, что дает ей время привыкнуть к мысли о том, что они скоро поженятся. Теперь граф казался совершенно уверенным в этом и, должно быть, решил, что привычка выработается быстрее, если они сведут общение между собой до минимума — впрочем, им редко удавалось поговорить друг с другом без того, чтобы беседа не переросла в ожесточенную ссору.

В первый же раз, когда им случилось пообедать вместе, Александра решила, что уже нет смысла продолжать свои деревенские хитрости. На Василия и раньше это не действовало, а теперь, когда она согласилась выйти за него замуж ради ребенка, — зачем нужно стараться разорвать помолвку?

Василий и так пребывал в постоянном недоумении, видя, что Александра продолжает носить платья — даже покинув Англию, хотя и не спрашивал больше, нет ли под ними брюк для верховой езды. Но когда он впервые увидел, что она ест, как все нормальные люди, Александра подумала, что Василия хватит удар. Глаза его сузились, и он подозрительно уставился на нее:

— Так эти чудовищные манеры — просто розыгрыш ради меня?

Александра и не пыталась уйти от ответа:

— Конечно.

— А брань?

— Мне помогали, а кое-что я придумала сама… — похвасталась она.

— А твоя ловкость в обращении с кнутом — не подделка?

— Федька научил меня, когда мы были еще детьми.

— А угрозы насчет ушей? Александра пожала плечами:

— Сожалею, но они были искренними. Я так и не научилась делить то, что считаю своим. Василий нежно улыбнулся:

— Оказывается, и я такой же, по крайней мере, когда речь идет о тебе.

"Это не всерьез, — подумала Александра. — Вероятно, он понял, что не имеет права сердиться на меня за то, что я делала из него дурака, потому что сам он делал то же самое».

Таня предупреждала ее, а на обратном пути Александра и сама узнала истинный характер Василия. Он больше не позволял себе язвительных и циничных замечаний, не бросал на нее презрительных взглядов, зато посылал ей такие чувственные улыбки, что Александра при всем желании не могла остаться к ним равнодушной.

Граф нашел путь к ее сердцу без малейших усилий, и девушку это пугало. Она очень живо представляла себе, как будет мучительно, если он вдруг начнет ею пренебрегать, а это, судя по всему, не за горами, потому что она уже носит его желанного наследника и скрывать это становится все труднее. А хуже всего было то, что он, как выяснилось, на самом деле был обаятелен, когда не старался строить из себя мерзавца, — в точности, как говорила Таня.

Если бы только Александра могла возненавидеть Василия! Тогда брак с ним не казался бы ей таким тяжким испытанием, тогда она могла бы вынести его равнодушие. Но ситуация была так далека от желаемого» что просто смешно. Сколько раз уже Александра была вынуждена забывать о гордости и умолять его о любви, по крайней мере, о телесной любви.

И так как плотские желания, в последнее время не давали ей покоя, Александра надеялась, что их брак будет заключен до того, как Василий узнает о ее беременности, потому что девушка твердо решила получить свою первую брачную ночь, которая, возможно, окажется и последней. А если что, она просто потребует ее, потому что, после того как Василий открыл Александре радости тела, а потом оставил ее томиться и ждать большего, он просто обязан подарить ей хотя бы одну ночь.

Когда они прибыли в столицу Кардинии, шел ДОЖДЬ.

Василий и Лазарь пожелали сопровождать Александру в коляске, любезно предоставленной в ее распоряжение Василием три недели назад, когда он увидел, что Александра сходит с корабля в платье, а не в штанах для верховой езды. Дело в том, что, предаваясь печальным раздумьям, она не успела сообразить, что ее любимый балахон уже не годится.

Но девушка не стала возражать против коляски еще и потому, что для нее не нашлось подходящей верховой лошади, а кроме того, она не была уверена, что ей полезно ездить верхом на третьем месяце беременности. И Александра предпочла не рисковать, пока не посоветуется с доктором на этот счет, хотя давно уже скучала по ежедневным прогулкам верхом, До последней минуты Василий не говорил Александре, что ей снова предстоит остановиться в доме его матери, а когда наконец признался, его интонации ясно говорили, что он ждет возражений. Однако Александра не стала спорить, несмотря на то, что с ужасом ожидала встречи с графиней.

Она решила, что обязана извиниться перед ней, и приготовилась сделать это, когда они приедут, но Мария встретила их на пороге, и Александре предстояло сначала услышать то, что скажет матери Василий.

— Значит, ты ее нашел, — начала Мария.

— Я же говорил, что найду, мама. Завтра состоится наша свадьба, так что Александра проведет здесь всего одну ночь, и прошу тебя не упоминать о ее прежнем поведении. Это было сплошное притворство, поэтому ты можешь не беспокоиться, что…