— Правда?

Куини подумала, что смогла бы заработать больше денег, и не придумывая столько фасонов платьев, которые теперь вряд ли кто купит. Она бы лучше рисовала стрекоз на платьях, чем зашивала руку Гарри.

Выходя из маленькой гостиной наверху, Куини сказала ему, что ей нужно собрать необходимые принадлежности. Хотя ей нужно было собраться с мыслями, успокоиться, чтобы перестали дрожать руки. Она быстро умылась, подкрасила ресницы. Но забыла нарисовать родинку.

Гарри подумал, что она все равно прекрасна. Конечно, за время, пока ее не было, он успел прикончить весь джин кучера из фляжки, но без джина он посчитал бы так же.

Куини позавидовала и Гарри.


Глава 13


Слава Богу, работа сделана. Конечно, это не самый искусный шов Куини, зато рана Гарри уже не кровоточит.

Хеллен и Браун поджаривали на огне ломтики хлеба с сыром, которые оставил себе на ужин слуга. Гарри послал его за спиртным, чтобы промыть рану и вернуть цвет бледному лицу cherie. А если парень несколько задержится и вернется с порозовевшей физиономией, то Гарри станет его за это винить.

Хеллен перестала оплакивать свое ожерелье, когда Гарри пообещал заплатить ювелиру, чтобы тот привел его в порядок, и даже предложил заменить пропавшие жемчужины, если найдутся подходящие.

Теперь он держал Куини за руку. Они сидели за шатким обеденным столом в углу комнаты, и он шепнул ей на ухо, что возместит и ее убытки. Она тут же высвободила руку.

— Вам незачем брать на себя ответственность, — сказала она, смахивая крошки со стола. — Успех моего дела зависит лишь от меня, а не от богатого покровителя.

— Держу пари, я буду уже не так богат, когда расплачусь по счетам за этот вечер. Но я мог навредить вашему делу, и честь требует, чтобы я это компенсировал.

— Откуда вы знаете, что магазин пострадает? Женщины должны были оценить мои фасоны задолго до… событий в опере.

— Разумеется, они их оценили по достоинству. Ваши платья могут сделать красивой даже старую метлу. Однако клиентки могут отказаться от посещения магазина, хозяйка которого стала скандально известной.

Скандально известной? Мягко сказано. Для высшего общества этот вечер был скорее отвратительным публичным спектаклем. Женщине, ведущей себя как обычная проститутка или невоспитанная вульгарная девица, нельзя вверять одевание приличных леди. Состоятельные женщины никогда не подвергнут своих невинных дочерей такому опасному влиянию. Куини не могла винить одного Гарри.

— Я тоже внесла свой вклад, бегая за вами как сумасшедшая.

— Вы должны были оставить меня на полу, в грязи, истекающим кровью?

— К тому времени кровотечение почти остановилось. Но леди должна была остаться в ложе.

— Да, требуя свой флакон с нюхательной солью. Благодарю вас.

— За то, что я не леди?

— Зато, что вы абсолютная леди. Я поднял глаза, увидел вас и понял, что не собираюсь умирать. Не хочу. Еще рано.

Куини откинула с его лица волосы и коснулась щеки.

— Я хотела просто выяснить, не жар ли у вас, милорд, если вы говорите подобную чепуху.

— По-моему, когда-то я был Гарри. Или «О, Гарри».

— Тогда я думала, что вы при смерти. — Губа у нее опять задрожала.

— Ради Бога, не плачьте, cherie. Это ранит меня больнее, чем шпага Мартина. Знаете, я ни разу в жизни не был на волосок от смерти, он застал меня врасплох своим отпором.

— Откуда я могла знать, что он вас не убил? Ведь у него шпага, а вы безоружный. — Куини опять хлюпнула носом.

Гарри быстро намазал хлеб маслом и передал ей.

— Вы почувствуете себя лучше, когда поедите, — сказал он, как любой крупный мужчина, который всегда голоден, но который становится намного более довольным жизнью, если желудок полон. — Это моя вина, что вы остались без ужина. Я ведь зарезервировал в «Кларендоне» отдельный кабинет, с шампанским.

— Здесь лучше.

Хотя гостиная была маленькая и убогая, но собрались в ней друзья. Тут никто из посторонних не бросает в их сторону высокомерно-презрительные взгляды, не отказывает в праве двум продавщицам и школьному учителю сидеть за одним столом с лордом. Даже уличному мальчишке в ночной рубашке позволено участвовать в их незатейливой трапезе.

Чарли разбудила собака, залаявшая на вернувшегося слугу. Мальчик был рад поесть, но огорчен тем, что пропустил самое интересное. Гарри пришлось снять повязку с руки, чтобы показать ему аккуратные стежки. В ответ Чарли показал свои шрамы на ногах, которые получил, убегая от трубочиста. У Куини опять свело желудок, и она быстро отодвинула тарелку. Заметив это, Гарри послал мальчика скормить объедки собаке.

— Только не перед леди, братец.

— Да, хозяин. Простите, мэм.

Потом Чарли свернулся калачиком в обнимку с Парфе у камина, положив голову ему на спину и пытаясь не уснуть, чтобы слышать разговор. Хеллен и Браун устроились на потертой софе, надеясь, что никто не заметит, как они держатся за руки. Куини решила, что они вполне подходят друг другу и что после сегодняшнего вечера ей уже нет необходимости исполнять роль дуэньи.

Она взглянула на сидящего напротив Гарри. Фрак порван, галстук использован вместо бинта, волосы растрепаны, на щеке обозначился фиолетовый синяк.

— Теперь, милорд, не будете ли вы добры объяснить?

Гарри указал своей чашкой на спящего мальчика.

— Что именно? Почему в нашем обществе никого не интересует, как обращаются с детьми?

— Нет, я не об этом. Я хотела бы знать, почему джентльмен, всегда такой любезный и сдержанный, превратился в дьявола при виде совершенно невзрачного, лысеющего баронета. Наверняка ожерелье не стоит того, чтобы колотить подлеца, который бросается со шпагой на безоружного.

Гарри отвел взгляд.

— Там должно было быть не только ожерелье. Еще браслет, подвеска и серьги. Кольцо было куплено позже, но оно к ним подходит.

От взгляда, которым она его наградила, завял бы не один розовый бутон из посланных им, если б они уцелели. Это Хеллен могла поверить, что драгоценности стоят такой цены, но только не Куини. Она молча ждала. Гарри сделал глубокий вдох. Он должен объяснить ей все сейчас, поскольку завтра светская хроника будет целиком посвящена этой грязной истории. И будет обсуждаться не только утром, но днем и вечером, пока не подвернется другая пикантная новость.

— Гарнитур был подарен нашему предку вместе с титулом виконта и принадлежит роду Хэркингов, а не мне или моей сестре. И разумеется, не Мартину. Но вы правы, дело не только в драгоценностях. Главное, что этот ублюдок в целом украл у моей сестры.

— Как я понимаю, он был не очень хорошим мужем.

— Вряд ли он вообще был мужем, поскольку оставил ее в Хэркинг-Холле, чтобы вернуться к своей лондонской жизни, как только был подписан брачный контракт.

— Я слышала, в вашем обществе это не такой уж редкий случай. Заключают брачное соглашение, а потом живут порознь.

— Но в этом случае все было не так. Подлец вскружил Оливии голову признаниями в любви, чтобы завладеть ее приданым. А легковерный шурин, ненавидящий ссоры и непредвиденные осложнения, заключил сделку, более выгодную для Мартина. За что и поплатился, как и Оливия, своей гордостью.

— Но вы упомянули племянника и племянницу.

— Они — единственная радость в жизни моей сестры. Мартин не отказывался от супружеских прав, когда ему приходило в голову навестить Оливию. Похоже, он ни от чего не отказывался. У него были женщины до и после женитьбы. Он привел проститутку даже во время приема после бракосочетания, насколько мне известно.

Я содержу одного его ребенка в деревне. Возможно, существует еще другой в разваливающемся поместье Мартина. Он не представил мне доказательств, поэтому я не стал платить. Его отцовство не случайная ошибка, к тому же я не могу содержать каждого незаконнорожденного ребенка в Англии.

— Разумеется. И вы не могли ничего сделать?

— Оливия сама его выбрала. Пусть сама и решит, нужен ей такой муж или нет. Сначала она вообще не желала слушать о нем ничего плохого, говоря, что у всех мужчин есть недостатки. А я думал, что не могу вставать между женой и мужем.

— Конечно. Она бы все равно не признала, что это правда и что она сделала неправильный выбор. Полагаю, она еще любит его?

— Любит? Как долго может длиться любовь при таком пренебрежении?

«Он бы удивился, если б узнал, насколько долго», — подумала Куини, но промолчала.

— Затем Мартин понял, что израсходовал все деньги Оливии, а также свои небольшие средства. Он полностью разорил собственное поместье, так что в наследство моему племяннику останутся только долги. Теперь ему незачем было притворяться, что моя сестра его интересует как женщина.

— Бедная.

— И бедный я. Мартин попросил меня оплатить его карточные долги, и я, как последний дурак, оплатил их. Я не мог позволить, чтобы мужа сестры посадили в долговую тюрьму, что еще больше бы нас обесчестило. По крайней мере, я хоть как-то мог контролировать действия этого хама. Назначив ему небольшое содержание, я заставил его жить в Хэркинг-Холле. Я думал, он в конце концов оценит спокойную жизнь, будет получать удовольствие от общения с детьми. Я думал, он не сможет проигрывать мое содержание за карточным столом или завести на него дорогую любовницу.

— Вы ошибались?

— Хуже. Мартин стал еще подлее. Его раздражала сельская жизнь, было скучно без денег, потому что он не мог играть и распутничать. Тогда он даже начал беспокоить слуг, особенно женщин, пока ни одна местная девушка уже не хотела работать у нас.

— А что ваша сестра? Она вела хозяйство, не так ли? Она же могла что-то сказать ему.

Гарри изучал осадок в чашке.