– Я тоже рада с вами познакомиться, – сказала я с улыбкой.

– Хорошо, – ответил Дуайт.

К концу фильма мы успеваем съесть огромную миску попкорна и выпить пару стаканов диетической содовой. Дуайт уносит стаканы и пустую бутылку содовой на кухню, и я решаю отнести туда же миску из-под попкорна. На донышке осталось несколько зерен.

Ставлю миску на стойку рядом со стаканами. Дуайт в это время отпирает в дальнем конце помещения раздвижную стеклянную дверь, которая ведет на задний двор.

Геллман тихонько гавкает, встает с подстилки и топает к открытой двери. Он облизывает руку Дуайта, затем прыгает на небольшую веранду, а с нее – в траву, куда утыкается носом и ищет место, где можно справить дела. Я стою рядом с Дуайтом, мы смотрим на собаку. Ночной воздух холодит мои щеки. Украдкой гляжу на Дуайта и вижу, как он зябко потирает руки. Мой взгляд возвращается к Геллману, а затем блуждает по саду. На уровне подсознания я точно знаю, что ищу, но понимаю это, только когда нахожу.

– Это домик на дереве? – не подумав, спрашиваю я. Голос звучит негромко, неуверенно. Внимательно вглядываюсь в лицо Дуайта.

Дуайт неохотно переводит взгляд на домик в ветвях огромного дерева, едва различимого в темноте. Медленно кивает.

– Да.

Геллман мочится и бежит обратно в дом. Дуайт захлопывает дверь и запирает ее. На этом наше обсуждение домика на дереве окончено.

Глава 25

Октябрь выдался бодрящим и наполненным яркими красками осени, и все вокруг только и говорят что о вечеринке, которую Брайс организует на Хеллоуин. И упоминая всех вокруг, я делаю это в буквальном смысле. Невероятно, но даже я попала в их число. Будучи изгоем, я всегда наблюдала подобную шумиху лишь со стороны и не понимала, чего тут такого особенного. Вечеринка, ну и?

Но теперь до меня дошло.

Потому что, черт возьми, какой наряд мне выбрать?

Мы с девчонками походили по магазинам. Тиффани решила одеться феей, и ей требовалась розовая балетная пачка и облегающий корсет того же цвета. Саммер захотела стать «девочкой-зайкой» и искала маленькое черное платье с заячьими ушками и хвостиком. Мелисса выбрала кожаный комбинезон для образа Женщины-кошки. И судя по школьным сплетням, большинство девчонок собирались появиться в откровенных сексуальных нарядах.

Но я бы ни за что такое не надела; мне было бы некомфортно. И я выбросила эти мысли из головы, так как до вечеринки еще две недели и у меня достаточно времени на продумывание наряда.

В среду, перед обеденным перерывом, я со вздохом выхожу на поле для занятий физкультурой. Вчера до шести вечера у меня шла тренировка по легкой атлетике, и мышцы все еще немного болят. Но с другой стороны, тренер считает, что следующим летом меня можно отправить защищать честь школы на соревнованиях, и это положительно скажется на моей репутации при поступлении в колледж.

Я ненавижу уроки физкультуры. Хотя в этом нет ничего нового. Всегда их ненавидела. В конце концов даже стала прятаться под трибунами всякий раз, когда выдавался шанс сделать это за спиной тренера.

Меня всегда брали в игру последней; даже моя собственная команда была против. Вышибалы? Сущий ад. Европейский футбол? Меня загоняли в ворота и отрабатывали на мне удары. И это уже не говоря о том, сколько раз меня «случайно» стукали по затылку ракеткой для бадминтона.

Но теперь все иначе. Это не Пайнфорд, и я больше не Толстуха Мэдди. Здесь, в Мидсоммере, я – Мэдисон Кларк, девушка лучшего игрока в футбол и школьного сердцееда Брайса Хиггинса, подруга Тиффани Бланш и ее тусовки. Я перестала быть никем. И теперь меня берут в игру в числе первых.


В пятницу, на уроке физики, Дуайт предложил мне встретиться и еще немного поработать над проектом.

– Ну, сегодня вечером я свободна, – сообщаю я. – Брайс уезжает из города на выходные, чтобы навестить бабушку и дедушку, а я все равно собиралась провести вечер дома с родителями. Но завтра буду занята: Дженна приезжает на выходные.

– О, это здорово! – радуется он за меня. – Она приедет с парнем?

– Ага, – смеюсь я. – Родителям не терпится познакомиться с Генри, Мистером Сексуальным Британцем.

Дуайт смеется.

– Что ж, Синтия уходит с ночевкой к подружкам, поэтому мой дом будет свободен, если хочешь. Мама, по-моему, тоже собирается поужинать с друзьями, и нам никто не помешает. Ну, если не считать Геллмана.

– Значит, встречаемся. Нет! Я не в том смысле, что встречаемся как пара, просто… Ты понял, что я имела в виду. – Я смущенно смеюсь.

– Я понял, что ты имела в виду, – улыбается мне Дуайт.

И тем же вечером я собираю дома рюкзак, складываю в него учебники и ноутбук и разговариваю с Тиффани, зажав мобильник между плечом и щекой.

– Не могу, – говорю я. – Я обещала Дуайту поработать над проектом сегодня вечером.

Наверное, мне следовало бы больше огорчиться, что придется заниматься физикой, а не тусоваться со всеми на пляже.

– Ты променяла пятничную тусовку на работу с ним над проектом по физике? Мэдисон! Брось, ты должна прийти! Мы не были на пляже целую вечность.

– Прости, Тифф, я правда не могу.

– Почему бы тебе просто не послать его? Какая ему разница. Пусть поиграет в видеоигры или в «Подземелья и драконы» с другими «ботанами», чем они наверняка и занимаются каждые выходные. Ну же, Мэдисон!

Я отрываюсь от сборов и подношу мобильник к уху свободной рукой.

– Я не могу так послать его, Тифф. Не хочу, чтобы он тащил всю работу на себе.

Некоторое время она молчит.

– Ты предпочитаешь тусоваться с ним, а не с нами?

Однако в ее голосе нет прямого обвинения, скорее любопытство.

– Нет! – поспешно отрицаю я. – Я просто… не могу бросить его. Я обещала, что мы поработаем над проектом именно сегодня вечером… А с вами мы можем тусоваться в любое другое время.

– Ладно. Кстати, завтра мы собираемся в кино – я забыла тебе сказать. Ты с нами?

– В эти выходные приезжает моя сестра. – Я морщусь. – Прости.

– О боже, да, я совсем забыла. Ну ладно. Если ты сможешь выделить нам завтра пару часов из своего плотного графика, дай знать, хорошо?

– Хорошо.

– Замечательно. Удачной работы над проектом, – произносит она с сочувствием, хотя не совсем понятно: искренним или нет.

– Удачно вам повеселиться на пляже, – отвечаю я. На улице стоит отличная погода: солнце словно не хочет идти на закат, небо чистое и очень жарко. Самое время идти на пляж. Но в моем голосе по-прежнему нет особенной грусти из-за того, что я все пропускаю. – Передавай всем привет от меня.

– Передам.

Положив трубку, я заканчиваю складывать вещи в рюкзак, а затем пишу Дуайту, мол, иду к нему. Уходя, оглядываюсь, чтобы попрощаться, и добавляю «хорошо», когда мама просит позвонить, если меня нужно будет подвезти домой поздно вечером.


Я изо всех сил стараюсь не переживать по поводу Тиффани. Дуайт то и дело хмуро поглядывает на меня, словно чувствует неладное, но понимает: я не хочу говорить об этом.

Стараюсь сосредоточиться на проекте, честно. Но сердце неспокойно из-за того, что Тиффани рассердилась на мой отказ пойти с ними на пляж и желание остаться с Дуайтом и работать над проектом.

Знаю, это глупо. Я имею право дружить с разными людьми, и к тому же мы выполняем домашнее задание – лучшая в мире отмазка для моего общения с Дуайтом.

Но я сильно переживаю из-за этого и не могу толком сосредоточиться.

Я вспоминаю те времена, когда ходила изгоем, и то, насколько жалким было мое существование, и понимаю, как сильно не хочу отказываться от новой жизни, как сильно не хочу испортить ее. И мне уже не кажется правильным предпочитать Дуайта друзьям. Может, мне стоило просто отшить Дуайта и пойти на пляж…

– Мэдисон? Все в порядке?

Я смотрю на Дуайта.

– А? Прости, я все прослушала.

– Ты уверена, что все в порядке? Если хочешь пойти домой или сделать перерыв, только скажи. Я не возражаю.

Я решительно качаю головой. Теперь поздно что-то менять: я уже с Дуайтом, и нам все равно нужно работать над проектом.

– Все в порядке, – настаиваю я, и он больше не допытывается.

Чуть позже мы заказываем пиццу для поддержки сил, и около девяти часов вечера я отодвигаюсь от своих разбросанных заметок.

– Хватит на сегодня? Я очень устала.

– Конечно, – смеется Дуайт. – Вообще-то, нам осталось совсем немного. Провести и описать еще два эксперимента, а затем довести до ума презентацию – и конец.

Несколько минут мы тратим на то, чтобы привести все в порядок и разобрать бумаги. Вместе тянемся к одному листу, и наши пальцы сталкиваются.

– Извини, – говорит Дуайт и убирает руку.

Я откидываюсь на спинку дивана, скрещиваю по-турецки ноги и смотрю, как он комкает листок с набросками диаграмм.

– Дуайт.

– Да? – Он поворачивает голову и смотрит на меня.

– Мы можем… Можно мне посмотреть домик на дереве?


Мы стоим у подножия дерева. Это платан; его многочисленные нижние ветви обрезаны у самого ствола, чтобы двор казался более просторным, и по оставшимся от них выступам очень удобно забираться наверх.

Я смотрю вверх – туда, где среди ветвей расположился маленький деревянный домик. На окне можно разглядеть выцветшие зеленые шторы.

– Вот, – произносит Дуайт и делает шаг назад. Я замечаю, что он избегает смотреть на домик, его взгляд направлен на ствол дерева. Дуайт пятится еще, но я поворачиваюсь и хватаю его за руку.