Я проскальзываю внутрь и закрываю дверь.

Когда я поворачиваюсь к Дуайту, он кричит: «Геллман!», – а потом что-то очень большое, очень тяжелое и очень пушистое прижимает меня к стене. Взвизгиваю от неожиданности.

– Прости, – поспешно произносит Дуайт.

– Ничего, все в порядке, – уверяю я, пытаюсь отвернуть лицо от огромного розового языка и смеюсь, когда ничего не выходит и собаке удается лизнуть меня в подбородок. Но Дуайт делает шаг вперед, хватает пса за ошейник и оттаскивает.

Теперь у меня появляется возможность рассмотреть питомца. Это какая-то помесь лабрадора или ретривера, хотя с кем именно его скрестили, не понятно. Но собака похожа на гору шелковистой, мягкой, лохматой светлой шерсти с большими темными глазами и высунутым языком. Я опускаю рюкзак на пол и присаживаюсь перед ней на корточки; ее глаза оказались на одном уровне с моими, настолько она огромная. Или, может, это я такая маленькая.

Глажу пса по голове и чешу за ушами. Он снова лает, довольный таким вниманием.

– Как зовут зверя? – спрашиваю с улыбкой.

– Геллман. Геллман-Цвейг, если быть точным. В честь Марри Гелл-Мана и Джорджа Цвейга.

Я выразительно смотрю на Дуайта, сообщая тем самым, что понятия не имею, кто эти люди.

– Они ученые, – объясняет он. – В сущности, они оба открыли существование кварков.

– Чего?

– Кварков. Крошечных частиц, из которых состоят адроны. Адроны – это протоны и нейтроны.

– Кхм. Ясно.

– Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, не так ли?

– Не-а. – Я делаю ударение на «а», и мы оба смеемся.

– Сразу видно, что я всегда был помешан на физике. – Дуайт смеется и потирает затылок, как будто ему неловко. – Мы взяли Геллмана, когда мне было четырнадцать. Синтия – это моя сестра – хотела назвать его Пушистиком. Пушистик. Из всех существующих кличек она выбрала Пушистика. – Он качает головой. – Я сказал ей, что, если она хочет назвать питомца так, пусть заведет хомяка. Ладно, пойдем заниматься?

– Не могу, – весело признаюсь я. Геллман снова ворчит, требуя внимания. Затем облизывает мне пальцы.

– Выгоню его ненадолго на задний двор, – сообщает Дуайт. – Обычно он не радуется так сильно. Прости. Наверное, это потому что раньше он не был знаком с тобой.

– Все в порядке, – честно признаюсь я. – Я люблю собак.

Тем не менее он оттаскивает Геллмана дальше по коридору. Я снимаю туфли и аккуратно ставлю их у двери, а затем снова беру рюкзак.

– Хочешь что-нибудь выпить? Съесть? – по возвращении предлагает Дуайт.

Я собираюсь из вежливости отказаться, но передумываю. Мне хочется пить, поэтому черт с ней, с вежливостью.

– Стакан воды не помешает? – Это прозвучало как вопрос.

– Без проблем. Ты уверена, что не хочешь содовой или чего-нибудь еще? Латте? Я знаю, ты к нему неравнодушна.

– Мне хватит и воды, – смеюсь я.

Он пожимает плечами и улыбается мне своей удивительно заразительной улыбкой.

– Хорошо. Ну, чувствуй себя как дома… – Дуайт показывает на приоткрытую дверь в комнату и исчезает в кухне.

Гостиная – длинная и прямоугольная. С одной стороны – открытое окно с синими занавесками, колышущимися на ветру. У стены напротив меня стоит большой телевизор с подключенной к нему игровой приставкой; прямо перед ним – длинный потертый коричневый кожаный диван с креслом, футоном и кушеткой из того же гарнитура, расположенными так, чтобы удобно разместить группу людей перед экраном.

С той стороны, где расположено окно, находятся письменный стол с компьютером и книжная полка, заставленная всевозможными книгами. Подхожу к ней и обнаруживаю обилие книг по физике (что меня не удивляет), женскую прозу и любовные романы, Джейн Остин, прочих классиков и серию довольно зачитанных на вид книг о Гарри Поттере. Я улыбаюсь, разглядывая книги. Некоторые выглядят так, словно с ними бережно обращались, а другие – такими излюбленными, словно их брали в руки и читали снова, и снова, и снова.

Опять поворачиваюсь к диванам. Посередине стоит кофейный столик, на нем разложены учебники Дуайта, тетрадь и ноутбук. Сажусь на самый большой диван и начинаю медленно и методично выкладывать все из рюкзака.

Дуайт входит через дверь в дальнем конце комнаты, ставит на стол банку содовой, стакан воды и кладет огромный пакет чипсов.

– Как провел выходные? – завязываю я разговор, пока мой ноутбук загружается.

Он пожимает плечами, но улыбается.

– Нормально. Успел даже позаниматься серфингом после рабочей смены.

– Круто. – И добавляю, не подумав: – Придется тебе и меня как-нибудь взять с собой. Я не позволю тебе забыть об обещании.

– Знаю, возьму, – ухмыляется он. – Просто… то есть мне казалось, ты, наверное, почти все время сейчас проводишь с Брайсом…

То, как Дуайт прочистил горло, наводит меня на мысль, что он слышал множество сплетен обо мне и Брайсе. Я в курсе, какие ходят слухи, но все, с кем общаюсь, знают – это неправда.

Но если Дуайт им поверил…

– Тебе следовало бы знать: не следует придавать значения всем сплетням, которые слышишь, – тихо говорю я.

– Что? Нет, я не это имел в виду – я не…

– Ага.

Он мягко улыбается мне.

– Я знаю, ты не такая, Мэдисон.

У меня в голове проносятся слова Рики, сказанные в понедельник утром: «Не волнуйся, Мэдисон. Все знают: ты милая невинная маленькая девственница».

Видимо, репутация идет впереди меня.

Но я улыбаюсь в ответ и открываю ноутбук. Дуайт нажатием кнопки включает свой. На его экране уже открыта пара документов и веб-страниц, большинство из которых он сразу закрывает; остальные просто сворачивает.

В молчании мы работаем на ноутбуках. Внезапно, заставив подпрыгнуть меня от неожиданности, у меня в кармане звучит мелодия She Had the World, которую я скачала в качестве рингтона на мобильный пару дней назад.

Ощущаю на себе взгляд Дуайта и испытываю неловкость, отвечая на звонок. Встаю и ненадолго поворачиваюсь к другу спиной, но все равно чувствую, как он смотрит на меня.

– Привет, Брайс, – говорю тихо.

Фоном слышен шум футбольного матча.

– Как дела, Модница? – Похоже, Брайс искренне рад со мной поговорить.

– Кхм, нормально. Я думала, ты с парнями? – Очевидно, так и есть, но тоном я как бы намекаю, мол, хочу узнать, почему он звонит мне.

– Да, я с ними, но сейчас у нас перерыв, и мне захотелось пообщаться с тобой.

– О-о.

– Так как дела?

– Да так… учусь.

– Ты такая прилежная ученица, – смеется он.

– Если бы.

– Занимаешься уроками в субботу вечером?

– Ты говоришь так, будто это плохо, – воркую я легким, шутливым, небрежным тоном, а у самой сердце уходит в пятки и мокнут ладони. – Физика, – решаюсь добавить я и пожимаю плечами, несмотря на то, что он меня не видит. – Ты же знаешь, я отстаю. Приходится как-то наверстывать упущенное.

Технически я не вру. Просто говорю не всю правду.

– Да, – соглашается Брайс с тяжелым вздохом. – Наверное. Держись. Сочувствую тебе.

– Кхм, все нормально. – Но вообще-то я не настолько в этом уверена.

– Хотел бы я оказаться рядом с тобой сейчас, – произносит Брайс тихим, интимным голосом.

Я переминаюсь с ноги на ногу и лишь выдавливаю в ответ:

– Я тоже по тебе скучаю.

– Но завтра ты свободна, так?

– Думаю, да.

– Хорошо. Значит, завтрашний день ты проведешь только со мной.

Я ожидаю, что покраснею, но вместо этого просто чувствую себя неловко. Не могу придумать ответную реплику. К счастью, мне везет, и в трубке слышно, как кто-то из парней зовет Брайса, спрашивая, где этот чертов попкорн, а Брайс извиняется и сообщает, что ему пора.

– Ну конечно. Приятного вечера.

– Приятной учебы, – отвечает он.

– Обязательно, – говорю я и первой кладу трубку. Затем отключаю звук на телефоне и бросаю его в сумку. Смущенно улыбаюсь Дуайту, но, прежде чем успеваю извиниться, он пожимает плечами и слегка улыбается мне.

– Уверена, что у тебя есть время поработать со мной, если так занята учебой?

В шутку он притворяется таким огорченным, и мы оба не можем не рассмеяться.

Глава 24

Примерно через час после начала нашей работы над проектом в комнату врывается мама Дуайта со словами:

– Дуайт, я уже миллион раз говорила тебе не оставлять Геллмана снаружи одного: ты же знаешь, его это расстраивает. – Она резко останавливается, увидев рядом с сыном меня. – Ой!

– Здравствуйте, миссис Батлер, – застенчиво здороваюсь я и вежливо улыбаюсь.

Она выглядит… Не знаю, как точно описать. Очевидно, мама Дуайта довольно молода: в ее темно-каштановых волосах заметно всего несколько седеющих прядок, но лицо словно принадлежит старухе; она выглядит измученной. Уставшей.

Фигура у нее стройная, на ней джинсы и розовый свитер. Волосы собраны в хвост, а щеки пылают. Минуту назад было слышно, как открылась и закрылась входная дверь; наверное, она откуда-то пришла.

– Я и не знала, что у нас гости, – извиняющимся тоном обращается она ко мне и бросает на Дуайта раздраженный взгляд. – Ты, должно быть, Мэдисон?

– Точно, – отвечаю я с широкой улыбкой. – Приятно познакомиться.

– Прости, что сразу тебя не заметила; Дуайт не предупредил о твоем приходе. Ты ведь останешься на ужин, не так ли?

– Если вас это не слишком затруднит… не хочу навязываться, – довольно робко говорю я, но по-прежнему улыбаюсь. Как и ее сын, миссис Батлер просто светится дружелюбием и общительностью.