«Надеюсь, до пуль не дойдет», – думала я, засовывая револьвер в наплечную кобуру.

Укрепив на щиколотке несколько небольших ножичков и зарядив пояс, я надела поверх бронежилета обычный жилет. Осторожно открыла дверь и вышла на лестничную площадку.

В этот ранний час городские магистрали были приятно пустынны. Меньше чем через двадцать минут я уже парковалась у гостиницы.

Входная дверь была заперта, и для того, чтобы тупо уставившийся на меня охранник поднялся наконец со своего места и начал производить какие-то телодвижения, пришлось позвонить Столетову и попросить его спуститься в вестибюль.

Сквозь стекло двери мне было видно, что друзья вышли уже в полном облачении. Милютин, победоносно несший в руках две длинные трости, бывшие, как я могла догадаться, сложенными удочками, просто лучился от сознания того, в каком важном и секретном деле довелось ему участвовать.

Подходя к двери, он что-то говорил, и когда охранник отпер замок, я услышала окончание последней фразы.

– … так что все под контролем. Жалуйся не жалуйся, а в обиду тебя здесь никто не даст… Спасибо, молодой человек, – выходя на улицу, произнес он, обращаясь к похожему на бульдога охраннику. – Доброе утро, Евгения! Как видите, несмотря на все препоны, нам удалось прорваться к вам навстречу. Итак – едем!

Осторожный и, как всегда, во всем сомневающийся Столетов вел себя гораздо сдержаннее и в основном молчал. Устроив его на заднем сиденье, я помогла надеть бронежилет и накинуть поверх надетой на него летней майки рубашку. Под ней жилет действительно был практически незаметен, и, оценив внешний вид Столетова и убедившись, что он ничем не отличается от рядового горожанина, я еще раз повторила, что бронежилет – мера дополнительная и особенно волноваться не стоит.

– При том уровне контроля, который мы с Сергеем Вадимовичем постарались обеспечить, думаю, серьезная опасность вам на этот раз не угрожает и уровень риска…

– Да, Игнаша, риск просто минимальный. Просто, можно сказать, никакого риска на этот раз практически нет. Ребята уже на месте, я недавно разговаривал с Борей, да, впрочем, ты слышал.

– А вот это совершенно напрасно, – с досадой произнесла я, поняв, что Милютин с его гиперактивностью снова влез куда не надо. – Чем меньше контактов, тем больше шансов сохранить секретность. Если вы будете на весь свет трубить о каждом своем шаге, то не знаю, как сможем мы…

– Почему же на весь свет, – как-то даже обиделся Милютин. – Просто хотел позвонить, убедиться.

– Хорошо, Сергей Вадимович, я поняла. Но, если вам не трудно, после того как мы приедем на место, постарайтесь, пожалуйста, никуда не звонить и проявлять минимум инициативы. Договорились?

– Договорились, – недовольно буркнул окончательно обидевшийся Милютин, но мне было не до его эмоций.

Сейчас главное – обеспечить успех задуманного дела, а уж с разными нежными чувствами можно будет разобраться после.

По пустым магистралям мы очень быстро доехали до места рыбалки. Медленно продвигаясь по грунтовке, ведущей сквозь деревья, по разным характерным признакам я догадалась, что группа на месте. Ребята разместились именно в тех точках, которые я указала, и, надо признать, замаскировались отлично, так что, если бы я заранее не знала, что вот тут-то и вон там-то должен находиться посторонний, я ни за что не догадалась бы, что он там есть.

Остановившись на лесной опушке, я вышла из машины и помогла выбраться Столетову. Милютин со своими удочками ушел вперед, а я, провожая Столетова следом за ним к берегу, передала ему свой телефон, а вместе в ним и последние инструкции.

– Просто ловите рыбу, – наставляла я. – Помните, что за вами наблюдают несколько человек, специально приехавшие сюда, чтобы обеспечить вашу безопасность. Если что-то покажется вам подозрительным, какой-то странный звук, движение или еще что-то, – просто заходите вот за эту глыбу и спокойно стойте там, пока ситуация не нормализуется. Думаю, что с воды на нас нападать не станут.

Оставив друзей заниматься удочками, я окинула взглядом окрестности и, не найдя ничего подозрительного, зашла за деревья. Стараясь не шуметь и не шуршать, я начала постепенно и осторожно, на каждом шагу внимательно осматриваясь, продвигаться к заранее намеченному укрытию.

Место, которое при вчерашнем осмотре я выбрала для собственной дислокации, представляло собой во всех отношениях удобный плацдарм и для наблюдения, и для возможных оперативных действий, если таковые понадобятся. Естественная возвышенность, благодаря перепаду высот на местности находившаяся как бы обособленно от всего остального, в то же время была довольно близко к объезду. Прекрасно видя оттуда, что происходит на берегу, я смогла бы добежать до того же Столетова за считаные секунды.

Пригорок, расположенный на левом краю линии, по которой заняли оборону «мальчики» Милютина, лицом обращен был на них, а с тыла представлял крутой обрыв, почти отвесной стеной спускавшийся в озеро. Неровная поверхность с торчащими там и сям каменными глыбами и просто приподнятыми участками земли представляла много возможностей для укрытия и позволяла наблюдать за всем, что происходит вокруг, самому оставаясь незамеченным.

Я и наблюдала.

Ни сном ни духом не подозревая, какой на сей раз лично меня ожидает сюрприз, внимательнейшим образом я следила за куском берега, где столбом стоял явно не знающий, как ему вести себя, Столетов и расхаживал туда-сюда окончательно расслабившийся Милютин. Нужно было к тому же поглядывать на видный отсюда небольшой участок дороги, ведущий к заградительной линии, которую заняли бойцы. Занятая этими важными делами, я слишком поздно услышала роковой шорох травы под чьими-то тяжеловесными шагами.

Я не успела обернуться и рассмотреть. Тонкая и прочная удавка в мгновение ока, мелькнув перед глазами, впилась в горло. Единственное, что удалось мне сделать, – мгновенным рывком, почти на уровне мышечной памяти, вздернуть руку и поднести ее к шее за долю секунды до того, как мой тайный недруг изо всей силы начал затягивать петлю.

Хрипя и извиваясь ужом в тщетных попытках вырваться, я уже начинала видеть проплывающие в воздухе красивые зеленые круги и чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. Мои лодыжки в это время уже перехватывал второй дюжий парень, поспешивший на помощь другу.

Все были близко. В двух шагах сидели между деревьев тренированные бойцы, для которых разобраться с этими уродами было делом нескольких минут. Чуть подальше, на берегу, находились двое мужчин с телефонами, которые, если уж сами не смогли бы помочь, могли эту помощь вызвать. Но задыхавшаяся и как клещами стиснутая со всех сторон, я не могла даже как следует вдохнуть, не то что издать какой-то звук. Старики мирно рыбачили, а ребята бдительно караулили пустой лес, не зная, что все главное уже происходит.

– Эх, да у нее тут, – уже теряя сознание услышала я откуда-то очень издалека удивленный возглас и еще успела догадаться, что это парень, державший меня за ноги, обнаружил ножи, укрепленные на лодыжках.

Эта секундная растерянность и стала той неожиданной причиной, благодаря которой ситуация изменилась на прямо противоположную и инициатива перешла в мои руки.

Воспользовавшись коротким замешательством бандитов, я собрала последние силы, винтом крутанулась на месте, так что оказалась лицом к душившему меня ублюдку. Основное давление петли приходилось теперь на заднюю часть шеи, и, глотнув воздуха, я ощутила небывалый прилив сил, а главное – такую ярость, что, кажется, могла бы сейчас загрызть их просто зубами.

Наверное, это отразилось на моем лице, потому что бандит, пытавшийся задушить меня, замер с каким-то ошарашенным видом и окончательно позабыл про свою веревку.

Я же, оттолкнувшись ногами, всем корпусом налетела на него, повалила на землю и уже занесла руку за спину, где в потайных гнездах жилета притаились два отличных немецких ножа, но вдруг почувствовала страшной силы удар в затылок, после которого перед глазами мелькнула ослепительная вспышка света и непосредственно вслед за этим мир мой накрыла непроницаемая тьма.

* * *

– … да не сюда, не сюда! На грудину нужно давить! На грудную клетку. Вот так вот, смотри, – доносилось до моего слуха откуда-то из мутного марева. Непосредственно вслед за этими словами я ощутила сильный толчок в область груди, после которого разразилась жесточайшим кашлем.

– Ага! Есть! – победно кричал кто-то над самым ухом. – Я ведь тебе говорил. Нас специально учили. С возвращением, Евгения! Теперь вы снова на этом свете.

Пытаясь подняться с земли и осмотреться, я выплевывала последние остатки тины и прочего добра, застрявшие в горле, а Милютин, как всегда бравый и всем довольный, радостно комментировал происходящее.

– … а я смотрю – какая-то больно уж крупная рыба к нам плывет… – улыбался он, помогая мне подняться. – А это вон кто… И как только вас угораздило, Евгения? Вы что, плавать не умеете?

– Где Игнат… – начала было я, но, увидев совсем рядом сочувствующий взор Столетова, сразу успокоилась и поняла, что кроме меня сегодня нападению не подвергся больше никто.

– Что случилось? – участливо поинтересовался Столетов, кажется, в отличие от Милютина не склонный так легкомысленно воспринимать происшедшее.

– Да нет, ничего, – не стала я вдаваться в подробности. – Думаю, нам больше ждать здесь нечего. Можно ехать домой. Сергей Вадимович, трубите отбой. Отзывайте своих ребят.

Недоумевающий Милютин нажал кнопку вызова в трубке и проговорил несколько слов. В лесу стало заметно какое-то едва уловимое глазом движение, и вскоре на поляне перед нами появился уже знакомый мне Борис в камуфляже и с лицом, разрисованным полосами.

– Боря, я пас, – ответил Милютин на точно такой же недоумевающий взор, обращенный уже к нему. – Сам ничего не понимаю. Все вопросы к Евгении.

Я отвела Борю в сторонку и в двух словах описала ситуацию.

– Так это получается, что они охотятся на вас? – видимо, пытаясь понять, в чем же, собственно, дело, спросил он.