С мгновение я поразмышляла над тем, чтобы принять или нет её извинения, а затем поднялась с неё. Бранна застонала и осторожно поднялась на ноги. Она положила руку на задницу, а затем зарычала на меня.

— Я вся мокрая из-за тебя.

Вполне заслуженно.

— Ого. Вся мокрая. Ах ты грязная штучка.

Мы с Бранной посмотрели на Алека, когда он заговорил, и просто покачали головами на его отвратительную задницу.

— Ты омерзителен, — сказала я ему.

Улыбнувшись, он ответил:

— Я в курсе.

Я фыркнула и снова перевела взгляд на Бранну, которая неуверенно шла в мою сторону. Я думала, что она собирается ударить меня, и поэтому прикрыла лицо ладонями, но вместо пинков, почувствовала, как её руки обернулись вокруг моей талии.

— С днём рождения, детка, — пробормотала она.

Я открыла глаза и, улыбаясь, крепко обняла её в ответ.

— Спасибо, Бран.

Я думала, что она собиралась отпустить меня, но вместо этого она внезапно обернула ногу вокруг моей и, схватив меня за плечи, толкнула. Я плашмя шлепнулась на батут, что выбило из меня весь дух.

— За что? — прохрипела я.

— За то, что повалила меня, — отозвалась Бранна, а затем начала прыгать на батуте вверх и вниз.

— Прекрати! — простонала я, качаясь из стороны в сторону.

Открыв глаза, я увидела, как Бранна с помощью Райдера слезла с батута. А когда она обернулась, я подняла руку и показала ей средний палец, заставив её усмехнуться. После чего она потянула Райдера и Алека в дом, в то время как Доминик взобрался на батут, закрыв за собой сетку, окружавшую его, и подполз ко мне. Он перекатил меня на спину и, проложив себе путь ко мне между ног, навис надо мной.

— Я могу тебе чем-то помочь? — забавляясь, спросила я.

Доминик улыбнулся.

— Да, ты можешь меня поцеловать. Я ещё не получил ни одного поцелуя за сегодня.

Я покачала головой.

— Я ещё не почистила зубы.

— И?

— И моё дыхание пахнет как задница.

Доминик рассмеялся.

— Это не так.

Он склонился ко мне и вытянул губы. Я усмехнулась и быстро прижала свои губы к его, но лишь на короткое мгновение.

— Это была жалкая попытка, попробуй ещё.

Я простонала.

— Я зацелую тебя до смерти после того, как почищу зубы... и приму душ.

Доминик ухмыльнулся.

— Душ тоже подойдет, — сказал он, на что я невозмутимо возразила:

— Ты ведь уже принимал душ утром после того, как вернулся с пробежки, я слышала.

Доминик потерся носом о мой.

— Ты знаешь, во сколько это было?

Я пожала плечами:

— В ненормальном часу?

Доминик фыркнул.

— В полшестого.

Как я и сказала, в ненормальном часу.

Моё лицо в ужасе вытянулось.

— С тобой что-то не так. Это слишком рано, чтобы делать что-то ещё, кроме как спать.

— Я всегда встаю рано, ты же знаешь.

Я закатила глаза.

— Да, знаю, потому что ты каждый раз гладишь мою задницу, прежде чем выбраться из постели, и тем самым будишь меня.

Доминик нахмурился.

— Ну, я же должен попрощаться со своей малышкой и уверить её, что скоро вернусь.

Я спрятала улыбку.

— Перестань относиться к моей заднице как к отдельной персоне, это меня раздражает.

Доминик перенес вес на левую руку, а правую использовал, чтобы прикрыть мне рот.

— Ш-ш-ш! Она тебя услышит.

Я лизнула его ладонь, на что Доминик в отвращении скривился.

— Это ужасно.

Фыркнув, я передразнила его голос и акцент:

— Это ужасно.

Доминик посмотрел на меня, прищурив глаза, и, сымитировав мой акцент, проговорил:

— О, боже мой, это, черт побери, отвратительно.

Я взорвалась хохотом.

— Ладно, ты попал в самую точку.

Доминик широко улыбнулся.

— Я в совершенстве овладел твоим акцентом.

Я фыркнула.

— Да? А я в совершенстве овладела тобой.

Доминик проворчал:

— Как будто я этого не знаю.

Я улыбнулась, глядя на него снизу-вверх, и на мгновение он тоже задержал на мне взгляд, прежде чем склонить голову ко мне, заявляя свои права на мой рот. Он схватил мои руки и завел их мне за голову, проникая языком в мой рот.

Я простонала от удовольствия, когда Доминик перенес часть своего веса на меня. Я обожала ощущать его всем своим телом, когда он прижимался ко мне.

Почувствовав, как определенная часть Доминика затвердела и встала по стойке смирно, я открыла глаза и повернула голову в сторону, разрывая наш поцелуй.

— Даже не думай об этом, мы на заднем дворе! — прошипела я, все ещё задыхаясь от нашего поцелуя.

Доминик немного отстранился от меня и улыбнулся.

— Батут окружен черной сеткой. Мы едва ли можем видеть что-то отсюда, поэтому кому-то снаружи увидеть нас будет так же проблематично.

Он хотел заняться публичным сексом?

— Доминик, ты шутишь!

Он лишь пошевелил бровями, прежде чем отпустить мои руки. После он отстранился немного и зацепил пальцем резинку моего мокрого нижнего белья. А затем одним быстрым движением стянул их с моего тела.

— Доминик! — взвизгнула я и попыталась сжать ноги, но это было невозможно, поскольку он по-прежнему располагался между ними.

Когда моя попытка свести ноги провалилась, я использовала руки, чтобы прикрыть свою вагину, стараясь вернуть хоть какую-то благопристойность.

— Все в порядке? — прокричал Алек откуда-то со стороны задней двери.

— Нет, Доминик...

— Пытается заняться сексом со своей девушкой. Скажи ей, видишь ли ты нас или нет.

Я подняла руку и попыталась врезать Доминику, но он перехватил её прежде, чем она смогла встретиться с его лицом, и снова прижал её над моей головой, ухмыляясь при этом как настоящий самодовольный засранец.

— Он закрыл сетку. Ничего не видно, Би, когда она закрыта, цвет сетки делает это практически невозможным, — уверил меня Алек.

Господи, помоги мне.

— Мне. Пофиг. Я хочу…

— Музыку, включи музыку, — прокричал Доминик, перебивая меня.

— Ладно, сейчас принесу свои колонки.

Что. За. Черт?

— Алек, не слушай, черт побери, его! — прокричала я, однако ответа никакого не получила.

Я резко повернула голову к Доминику и строго на него посмотрела.

— Я не шучу, отпусти меня или же я, богом клянусь, кастрирую тебя.

Доминик рассмеялся.

— Тебе понадобятся мои яйца для наших будущих детей, поэтому последнее, что ты захочешь с ними сделать, — это отрезать.

От мысли о детях у меня разлилось тепло в груди, но я сохранила хмурое выражение на лице.

— Ты так в этом уверен? — медленно проговорила я.

Доминик поколебался с мгновение, но затем кивнул.

— Да, да и ещё раз да. Абсолютно уверен.

Я убью его.

— Как же ты меня бесишь, прямо сейчас мне чертовски хочется сделать тебе больно.

Доминик широко мне улыбнулся.

— Тогда хорошо, что я держу твою сильную руку, да?

Я дернулась под ним, пытаясь использовать свои бедра в качестве оружия, но безрезультатно.

— Что именно ты делаешь?

Я прикрыла глаза и, едва ли не хныча, проговорила:

— Я просто хочу встать и пойти в душ. Я вся промокла и замерзла.

Доминик ничего не сказал, поэтому через двадцать секунду или вроде того я открыла глаза и обнаружила, что он улыбался, глядя на меня сверху вниз.

— Я знаю разницу между тем, когда ты по-настоящему расстроена и просто жалуешься, красавица. Ты не расстроена, а лишь злишься, что я не сделаю так, как тебе хочется.

Я убрала свою единственную свободную руку от вагины и замахнулась на Доминика, но он перехватил и её. Снова.

— Знаешь что? Я разочарован тем, как часто ты замахиваешься на меня и мажешь. Я либо перехватываю твою руку, либо ты полностью промахиваешься. Ты должна быть точно уверена, когда решаешь нанести удар. Серьезно, детка, разве отношения со мной ничему тебя не научили?

Мои глаза сощурились до маленьких щелочек.

— Они научили меня тому, что весь мужской род — это кучка ублю...

— Не принижай моих собратьев, просто потому что злишься на меня.

Я не знала, что такого ему ответить, что не содержало бы миллион угроз и нецензурных слов, поэтому просто закрыла рот и отвернула голову от него и его тупости.

— Подожди секунду… ты… ты не разговариваешь со мной? — спросил Доминик.

Его не должно было это так удивлять.

— Ты серьезно не разговариваешь со мной? — спросил Доминик.

Я продолжала сохранять молчание, по-прежнему не поворачивая к нему головы.

— Брона? — рассмеялся Доминик.

Я, черт побери, не заговорю с тобой сейчас!

— Я люблю тебя, моя красавица, — пробормотал Доминик, что только ещё больше разозлило меня, потому что он пытался использовать любовь, чтобы заставить меня заговорить с ним.

Он может забыть про это; я не собираюсь разговаривать с ним, по меньшей мере, часов десять.

— С днем рождения тебя, — мягко пропел он.

О, боже мой.

— С днем рождения тебя.

Господи, останови это.

— С днем рождения, моя дорогая красавица.

О, боже мой, нет.

— С днем рождения тебя.

Это нечестно.

Я медленно повернула голову и пристально посмотрела на Доминика.

— Дерьмовый из тебя певец.

Доминик улыбнулся.

— Ты нарушила свой обет молчания.

Я приподняла брови.

— Как ты узнал, что я дала обет?

— Ты постоянно даешь всякие обеты, когда злишься, — рассмеялся он.

Я отвернулась, и на губах у меня расцвела улыбка.

— Ага, так значит, я прощен.

Широко улыбаясь, я покачала головой и снова повернулась лицом к Доминику.

— Спасибо, что спел для меня, это было так мило.

Доминик улыбнулся и склонил голову ко мне.

— Я люблю тебя, — произнес он.

Я потерлась носом о его нос.

— И я тебя люблю, малыш.

Доминик открыл рот, чтобы сказать что-то, но вместо этого поднял взгляд и улыбнулся.