— Ты размышляла ночью над своим безобразным поведением? — грозно прозвучал голос Адриана, но Кристина, опустив голову, ничего не ответила и лишь хмуро продолжила ковырять вилкой яичницу-глазунью, остывшую и до сих пор нетронутую. Ее молчание не осталось без внимания. — Нечего сказать? Вчера ты была более разговорчива, предъявляя мне обвинения в том, что я ломаю твою жизнь, рушу мечту и прочие драматические глупости.

Молчание. Полное игнорирование и гробовая тишина. Даже шепот не сорвался с плотно сомкнутых губ. Одни лишь пальцы, крепко сжимавшие вилку, указывали на то, что она едва сдерживается, чтобы не закричать на него.

Но Адриан не намеревался отступать. Лишив его покоя, напомнив о потерях, оживив призраков прошлого, эта девчонка оставила мужчину в саду наедине с отголосками былых счастливых моментов, сменяющихся горестями и бедами. Как она посмела ударить его по больному месту?

— Верно, — кивнул Адриан, отшвырнув шелковую золотистую салфетку, лежащую на его коленях. — Ты и не должна ничего мне говорить. Твой лимит исчерпан, поэтому отныне я не желаю слышать твоего голоса. Кстати, через три часа у тебя будут занятия с преподавателем, мсье Ксавьером Ляфором. Он считается одним из лучших профессоров во всем Монако, знающим все законы и теории. А практика тебе ни к чему. Впрочем, твой покойный папа и не упоминал о ней в завещании.

Снова Кристина не выдала ни слова, плотно сомкнув пухлые губы. В белоснежном платье, облегающем ее тонкую талию и открывающем вид на длинные стройные ноги, она напоминала Адриану снаружи невинного ангелочка. Однако он уже знал о ее дьявольской натуре.

— Что-то ты быстро сменила траурную одежду, — заметил мужчина, поднимаясь на ноги. Сегодня у него намечалась крупная ставка в казино от прилетевших гостей из России, поэтому он обязан был появиться на работе раньше обычного, то есть ровно в девять утра. Поэтому он заранее уведомил экономку о том, чтобы она подала завтрак пораньше и обязательно разбудила его подопечную. — Закончила горевать по покойному папочке? Всего-то месяц прошел… Другой на твоем месте не забыл бы так быстро, как ты выразилась, дорогого и любимого человека!

К чему искать этого «другого»? Пять лет ни в коей мере не уменьшили страдания Адриана по двум обожаемым людям, не затуманили ни одного воспоминания, связанного с ними. Ничто не залечит эту боль, не утихомирит и не успокоит ее. Пока он жив, пока он дышит, она будет с ним до конца.

— Вам не дано узнать, что у меня на сердце, — донеся звонкий голос до развернувшегося в направлении к двери Адриана. — Я могу носить яркую одежду, но это не значит, что горе покинуло меня. Могу улыбаться и смеяться, даже если плачет моя душа. Только Бог и я знаем, как я себя сейчас чувствую, но не вы! Прежде чем бросать пустые слова на ветер, подумайте, стоит ли им быть произнесенными!

Когда он повернулся к ней и обвел гневным взглядом ее лицо, Кристина храбро посмотрела на него в ответ. Его зеленые глаза глядели с нескрываемой яростью, раздражением и… с чем-то еще, не поддающемуся описанию, словно слова, сказанные ею, задевали его и ранили его в самое сердце. А светло-карие глаза Кристины, напоминающие цветом грецкий орех, были переполнены решимостью, обидой и непониманием того, почему вся ненависть, которой пропитан этот мужчина, изливается на нее.

— А я считал, что ты осмыслила свой поступок! — процедил сквозь зубы Адриан, пытаясь сохранить остатки терпения, стремительно покидающего его. — Надеюсь, занятия выбьют из тебя дурь и займут все твое свободное время. Чтобы у тебя не было лишней минуты на очередную глупость.

Упертый и надутый самоуверенный индюк! Он продолжает рассчитывать на то, что она послушно растопчет свою давнюю мечту, наплюет на труды, откажется от мира музыки. Уж лучше потерять весь свой капитал, нежели добровольно пожертвовать грезами и надеждами. Перечитывая прошлой ночью несколько раз завещание, Кристина осознала, как жестоко обманул ее родной отец, уверяя, что одобряет ее выбор стать преподавательницей фортепиано. Он просто тешил дочь лживыми обещаниями и говорил то, во что ей хотелось верить. Ничего, она докажет всем, что мечту нельзя отпускать. К ней нужно идти смело и уверенно, пробивая все преграды на нелегком пути.

— Не стоит тратить деньги на ненужные уроки, — подчеркнула каждое предложение Кристина. — Я не буду заниматься тем, что не доставляет мне удовольствие.

— Удовольствие? — Его темная густая бровь изогнулась. — Какое удовольствие тебе нужно?

Внезапно Кристина услышала громкий стук в собственных ушах, и спустя мгновение до нее дошло, что это ее собственное сердце забилось быстрее от того, как медленно растягивал фразы Адриан, не сводивший все это время с нее глаз.

Удовольствие… Что необычного в этом слове? Почему у нее так участилось сердцебиение? Она любила играть на пианино, перебирая пальцами клавиши и наслаждаясь льющейся музыкой. Месяц, проведенный в пугающей и угнетающей тишине, негативно влиял на ее настроение. У нее пропал аппетит, ей совершенно ничего не хотелось — только вновь услышать шуршание бумажных нот, ощутить подушечками пальцев прохладу клавиатуры, а затем исполнить что-нибудь прекрасное и отвлечься от всего плохого, просто погрузившись в мелодию.

— Сегодня к тебе придет преподаватель, — тоном, не принимающим возражений, повторил Адриан. — Это не обсуждается. Это не только мое решение, но и твоего отца. Если не желаешь повиноваться мне, то хотя бы прояви к нему уважение. Я ясно выразился? Еще я должен сделать тебе предупреждение… Несмотря на то, что мсье Ляфор занимает почетную должность в университете, ему нет и сорока лет. Надеюсь, что не застану тебя в той же ситуации, в которой ты оказалась в последний раз с моим братом.

Он отнюдь не шутил. Поняв намек Адриана, Кристина, увы, не сумела побороть накатившую волну злости. Ему кажется, что она доступная девушка, бросающаяся на всех мужчин, которые попадают в поле ее зрения? Да кто он такой, чтобы говорить о ней такие гадости и сравнивать ее с продажными девками? Когда Кристина обучалась в музыкальной академии, среди ее однокурсников, естественно, были и молодые парни, однако она никогда не давала им повода усомниться в ее честности и воспитанности. В ее возрасте многие девушки давно вступали в интимную связь, а она ни разу не ходила на свидания, так как не видела в этом необходимости. Меньше всего ее интересовали мужчины, потому что все ее мысли занимали музыка и планы о строительстве музыкальной школы.

Не контролируя свои действия, Кристина поднялась на ноги, схватила чашку со стола и приблизилась к Адриану. Мужчина, который в ответ на свои оскорбительные слова ожидал от нее криков или истерик, буквально потерял дар речи, когда оказался облитым давно остывшим кофе. Тёмно-коричневые капли струились по его краснеющему от бешенства лицу, стекали на накрахмаленную светло-серую рубашку и катились дальше к бежевым брюкам.

Уж лучше бы она осталась сидеть на месте!

— Я не шлюха, Ваше Величество, и не покушалась на честь вашего братца, — прошипела Кристина. — То, что вы мой опекун, и я живу у вас, не дает вам право оскорблять меня! Вам следует извиниться!

До того, как Адриан успел изрыгнуть проклятия и закричать, в их бурный разговор вмешалась Луиза. Она мягко подтолкнула тяжело дышащую от негодования Кристину к лестнице и примирительно глянула на озверевшего Адриана Николя Дюмона.

— Уведи ее отсюда немедленно, — с остервенением гаркнул Адриан, доведенный до последней степени исступления.

А Кристина постепенно начинала понимать, какую непростительную ошибку она совершила. Она унизила не кого-то, а князя Монако — человека с огромной властью и могуществом, своего покровителя, от которого зависело ее собственное будущее!

Похоже, этот год станет для нее личным адом.


ГЛАВА ПЯТАЯ

Помощь


Приблизившись к окну, Кристина аккуратно провела подушечкой пальца по прохладному стеклу, глядя на раскинувшийся перед ее взором город. Он был погружен в суматоху: люди куда-то спешили, а дорогие машины неслись по асфальтированным дорогам.

Это и есть Монте-Карло… Суета, роскошь, круговорот страстей и вихрь эмоций. Но, увы, ко всему этому Кристина оставалась холодна. Вместе с безумствами и удовольствиями этот город приносит людям боль и забирает дорогих сердцу людей…

У нее он отнял горячо любимую мать!

Ее спальня находилась на втором этаже огромного старинного особняка, выстроенного в готическом стиле: с высокими башнями, остроконечными крышами, украшенными крестами, и мраморными темными колоннами. Замок был окружен роскошным зеленым садом, в котором можно было найти душистые розы любых оттенков и сортов. Но Кристине этот дом, несмотря на все его великолепие, напоминал крепостную тюрьму, куда ее заточили не на год, а на всю жизнь, без единого шанса выбраться на волю.

Самое ужасное заключалось в том, что, оставаясь здесь, она не только теряла свою мечту, но и подвергалась давлению со стороны упертого и бесчувственного опекуна, который уже неоднократно дал ей понять, что не намерен уступать ей и мириться с ее желаниями.

Как ей прожить под одной крышей с мужчиной, который буквально насквозь пропитан ядом? В его светло-зеленых глазах читалась открытая неприязнь. Его зрачки потемнели от злости и стали почти черными, когда она облила его кофе! Разве сможет она выдержать целый год там, где ей отнюдь не рады?

Отойдя от большого окна, занимающего всю стену, девушка присела на край широкой кровати, застеленной шелковыми белоснежными простынями. Да что тут таить, напряженная обстановка, накаленная атмосфера и чрезмерное богатство и величие давили на нее. Ей казалось, что она — птичка, угодившая в золотую клетку. Безвольная и насильно плененная…

Стук в дверь отвлек ее от тягостных раздумий, и прежде чем Кристина успела ответить, на пороге появился человек, которого она меньше всего ожидала увидеть вновь когда-либо.