Зачем она полюбила его? Неужели ей и без того не хватало проблем, что она добавила к ним эту безумную и запретную влюбленность?

— Больно очень?

Подсевший к ней Рауль заставил Кристину вздрогнуть и поспешно вытереть внутренней стороной ладони слезы, но они все равно продолжали струиться. Оправдания, как назло, отказывались приходить на ум, и Кристина поджала губы в знак молчания.

— Боль можно уменьшить, только излив ее, Кристина, — мягко сказал Рауль. — Ты думаешь, что ты одна на этом белом свете, кому разбили сердце? Больше никто, кроме тебя, не ощущал эту боль, будто тебя насквозь пронзили ножом? Я тоже знаю, что такое быть преданным первой любовью.

Слышать подобные фразы от Рауля Дюмона казалось почти невероятным. Кристина удивленно вскинула голову, заметив тень печали, легшую на лицо Рауля. Повеса, плейбой и кутила знаком со столь сильным чувством? Откуда ему ведомо, что истинная любовь проникает в душу, а не в тело?

— Почему ты решил, что я люблю твоего брата? — слабо возразила Кристина, хотя догадывалась, как нелепо лгать в сложившейся ситуации.

— Пока человек не получит то, что ему полагается, он не будет спокоен, — пропустив мимо ушей ее вопрос, пробормотал Рауль. — Так всегда говорила мне… Саманта. Посмотри, я не получил ее, поэтому не нахожу себе покоя. Теперь и ты, как и я, будешь мучиться, если потеряешь Адриана. Не задавай вопросов о том, кто такая Саманта, потому что я не хочу вспоминать ее. Еще не зажило, Кристина. Понимаешь? Болит. Прошло больше десяти лет, а вот там, в груди, до сих пор жжет.

— Адриан заслуживает счастья, — перестав бороться с самой собой, всхлипнула Кристина. — Тебе ли не знать, сколько всего он пережил? Он потерял дочь, Рауль. Как же я могу быть ему помехой, когда он снова станет отцом? К тому же он не любит меня…

Неожиданно сильные руки заключили ее в объятия, и она, уткнувшись носом в плечо, разразилась громкими рыданиями, выплескивая горечь и боль. Адриан из опекуна превратился для нее в самого дорогого человека на земле, а теперь он исчезнет для нее, как туман. Больше она не сможет прикасаться к нему, оставаться с ним наедине и помогать ему справиться с разрушающим его гневом.

— Хватит, Кристина, — успокаивающе прошептал Рауль, и впервые она прониклась к нему симпатией. Она нуждалась в том, чтобы ее гладили по спине. Нуждалась в братской или дружеской поддержке. Нуждалась, как никогда. — Ты хочешь Адриану счастья? Но, подумай, будет ли он счастлив с женщиной, которую не любит? Ты уверена, что Адриан ничего к тебе не чувствует? Если бы ты ничего для него не значила, то пошел бы он против правил, наплевал бы на запреты? Знаешь, что он сказал мне тем утром после того, как привез тебя пьяную домой? Братец ясно дал мне тогда понять, что вернулся прежний Адриан, умеющий чувствовать и бороться за свое. «Кристина — моя»… Черт побери, Кристина, Адриан по уши влюблен в тебя, просто он еще сам этого не понимает. Слишком долго он привыкал к одиночеству и боли, поэтому ему трудно распознать любовь.

— Это правда? — выдохнула Кристина, отшатнувшись от Рауля. Она пыталась осмыслить длинную тираду мужчины, силясь вникнуть в каждое слово, чтобы ничего не пропустить.

— Наученный горьким опытом, я скажу, что за любовь надо бороться до последнего вздоха, иначе потом жизнь потеряет смысл. Возьми примером меня… У меня нет ни цели, ни смысла, только короткие связи, алкоголь, клубы и казино. Безнадежный.

— Рауль! — Не контролируя всплеск радости, Кристина бросилась ему на шею. Мозаика сама собой складывалась в голове! Любит! Адриан, правда, любит ее! Да он и сам почти признался ей сегодня в кабинете, а она даже и не догадалась! Его сердце бьется в унисон с ее. Сбивается с ритма, колотится в груди так же бешено и быстро, когда они вместе. Неужели Адриан Николя Дюмон мог влюбиться в нее?

Ни Рауль, ни Кристина не замечали, что, вцепившись побелевшими пальцами в перила балкона, за ними сверху наблюдал Адриан Николя Дюмон, пораженный развернувшейся перед ним сценой близости. Неприятное удивление сменилось необузданным желанием накинуться на Рауля, оторвать его от Кристины и хотя бы раз врезать братцу за его наглость и непослушание!

Но Адриан остановился. До затуманенного пеленой ослепляющей ревности рассудка доходило, что Кристина вовсе и не против этих объятий. Что творится, черт возьми?


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Разрушая преграды


Адриан приветственно пожал протянутую ладонь своего партнера по бизнесу из Лондона, Николаса Кейджа, отложившего все дела и прилетевшего специально на его помолвку в Монако, как и другие многочисленные гости, которые собрались в оформленной шарами и цветами гостиной. Меньше чем за двадцать четыре часа семейный особняк Дюмон преобразился в обитель изысканности и величия благодаря работникам и дизайнерам, получившим приказ уложиться с оформлением в короткий срок. Мраморные колонны и потолки были украшены свежими ароматными белыми розами, а на длинные столы, накрытые белоснежной скатертью, официанты расставляли наполненные бокалы искристого шампанского и шедевры от известной кондитерской.

Настоящий праздник жизни, на котором ему, Адриану, нет места. Его собственная помолвка, а он даже не в состоянии выдавить слабую улыбку. Может, потому что он уже переживал этот ответственный и долгожданный момент? Этот особняк хранил всего его воспоминания минувших мгновений былого счастья…

Адриан посмотрел на Миру. Она стояла в компании своих подруг и счастливо улыбалась. На ней было надето ярко-красное шифоновое платье в пол, облегающее ее соблазнительную фигуру. Глубокий вырез на ее спине мог свести с ума любого мужчину в этой гостиной, однако сам Адриан оставался равнодушен к ослепительной красоте своей невесты.

Он видел в ней другую женщину. Рыжие волосы собраны в замысловатую прическу, открывая вид на изящную тонкую шейку, а розовые пухлые губы изогнуты в искренней и теплой улыбке. Фиолетовые глаза искрились неподдельным счастьем и радостью. Бежевая юбка, доходившая ей до щиколоток, и светло-коричневая шелковая кофта придавали ее облику неописуемое очарование.

Мелисса…

Адриан мог поклясться, что с дуновением ветерка, ворвавшегося в гостиную из окна, его ноздри пронзил до боли родной и знакомый аромат фиалок.

Мелисса…

Казалось, он вернулся в тот день, когда на этом самом месте он вот-вот должен был надеть обручальное кольцо женщине, которую любил больше всего на свете. И после смерти которой, утратил смысл жить.

Адриан зажмурился, рисуя в воображении картинки, которые, как ему казалось, были способны хоть немного успокоить бушующую внутри бурю.

Вот она приближается к нему и проводит пальцами по его щеке, оставляя приятное покалывание и желание прижаться к гладкой коже губами. Но внезапно образ Мелиссы рассеивается подобно утреннему туману. К нему подходит другая девушка, облаченная в джинсовую юбку, едва доходящую ей до бедер, и черный топ, приоткрывающий плоский живот. Это Кристина. В ее взгляде горит огонь, когда она целует его в щеку.

Адриан резко открыл глаза, недоверчиво озираясь вокруг. Тихо выругавшись, он тряхнул головой, пытаясь выбросить из головы порочные фантазии и сосредоточиться на происходящем. Впервые за столько времени у него кольнуло в сердце при мысли, что ему больше никогда не представится возможность почувствовать мягкие губы Кристины, ощутить сладковатый вкус её кожи.

Почему именно сейчас ему так нестерпимо захотелось встретиться с Кристиной? Вчера она убежала стремительно и быстро, не дав ему ни шанса что-либо объяснить, а вместе с ней его покинуло только пришедшее чувство покоя и приближающегося счастья! А стоило ему стать невольным свидетелем объятий подопечной и брата, его и вовсе переполнило злостью. Он мог вмешаться, подать голос, чтобы прекратить это. Но что-то его остановило, заставляя молча следить за ними.

Адриан не думал, что когда-нибудь будет о чем-то сожалеть, особенно, о ребёнке. Увы, случилось непредвиденное, и теперь он сокрушался над тем, что забыл обо всех мерах предосторожностей с Мирой в их последнюю встречу. Возможно, потому что, переполненный гневом, он изливал на ней накопившуюся энергию, после чего грубо накричал и ушел, бросив напоследок кредитную карточку с прикрепленным паролем. Разве он предполагал, что всего один незащищенный раз даст столь ошеломляющий результат?

Неожиданно до Адриана долетели плавные звуки медленной мелодии, отдаленно напоминающие ему известную композицию, название которой напрочь вылетело у него из головы. Каждая сыгранная нота, словно кричала о боли, которая терзала душу музыканта, и он вкладывал всю свою грусть и тоску в сочетание клавиш. Черт побери, что эта за песня? Кто-то умышленно давил на и без того кровоточащую рану Адриана! Он обернулся на звук и застыл в нерешительности.

За роялем вместо ожидаемого пианиста, нанятого для музыкального сопровождения вечера, сидела Кристина. Ее пальцы перебирали клавиши, сменяя ритм, то замедляя, то немного ускоряя его. Каштановые волосы со светлыми прядями струились по ее обнажённым плечам, а светло-карие глаза искали кого-то в толпе. На пухлых, накрашенных вызывающей ярко-красной помадой играла улыбка, и Адриан проглотил подступивший к горлу ком. Она выглядела настолько прекрасной и очаровательной, что на мгновенье Адриан позабыл, где он находится.

Ноги, словно не слушаясь хозяина, повели его ближе к роялю. Адриан прошелся потемневшим взором по стройным и обнаженным ногам, поднимаясь выше, к почти прозрачному платью без бретелек цвета бургундского вина, которое обтягивало ее полную грудь. Наваждение отступило, позволяя раздражению и злости взять вверх. Какого черта она нарядилась так пошло и откровенно? Посмела явиться на вечер в этом просвечивающем кружевном куске ткани, не скрывающем практически ничего от взглядов собравшихся мужчин? Но самое ужасное заключалось в другом… Светловолосый музыкант, молодой парнишка лет двадцати, стоял около нее, прислонившись к инструменту спиной, и похотливо рассматривал играющую девушку, прежде чем завороженно протянуть руку к ее голому плечу. Сократив расстояние, разделяющее их, Адриан со всей силы хлопнул клапаном рояля, и блондин, словно очнувшись ото сна, покраснел и поспешно ретировался.