— Скажите, вам нравится в Аркрофт-Хаузе?

— Да, — прямо сказала она, не понимая, почему Берти придает такое значение своему вопросу.

— Хорошо. — Он снова отвернулся от нее.

— В чем дело, Берти? — не выдержала Мэгги.

— Вы скоро уезжаете отсюда, — выпалил он. — Ведь мы договаривались только на декабрь...

В голосе графа Кентского слышалось такое отчаяние, что это не могло не тронуть девушку. Она и сама расстраивалась из-за кратковременности своего пребывания в замке, правда, по другим причинам.

— Я думаю, я и так вам уже надоела, — кокетливо произнесла она.

Но Берти был не в игривом настроении.

— Только не мне, — решительно заявил он, по-прежнему не поднимая глаз.

— Благодарю вас, — прошептала девушка.

Снова последовала тишина. Мэгги искренне наслаждалась ею. Волнение Берти было приятно ей. Год назад она мыла тарелки и напевала вульгарные песенки в кабаре, а сейчас перед ней сидит английский лорд и смущенно отводит взгляд. Да, она могла собой гордиться...

— Изабель, выходите за меня замуж!

Мэгги была так глубоко погружена в свои мысли, вспоминая прошлую жизнь и сравнивая ее с нынешней, что не сразу поняла, что он сказал.

Замуж? За Бертрама Аркрофта, графа Кентского?

Мэгги в изумлении посмотрела на Берти. Может быть, она ослышалась?

— Вы самая изумительная девушка из всех, которых я знал. — Горькая усмешка тронула губы Берти. — А уж я их видел немало. Я никогда не думал, что появится в моей жизни человек, с которым мне никогда не захочется расставаться. Этот человек — вы, Изабель.

— Но вы совсем меня не знаете, — беспомощно пролепетала девушка.

Берти по-прежнему смотрел в огонь, лишь его руки судорожно сжимались, выдавая волнение.

— Разве это так важно? — Он мельком взглянул на Мэгги. — Я знаю достаточно, чтобы любить вас...

Девушка закрыла пылающее лицо ладонями. Нет, она не сомневалась, что нравится Берти. Не зря он пригласил ее в замок, говорил комплименты, осыпал цветами в день рождения. Но, судя по информации мадам Ламож, он поступал подобным образом со многими женщинами, поэтому Мэгги не желала воспринимать его всерьез. Она старалась видеть во всех знаках внимания с его стороны лишь очередную прихоть молодого аристократа...

— Берти, я...

Она действительно не знала, что сказать. Все это время девушка упорно боролась сама с собой и была уверена, что ей почти удалось победить ростки теплого чувства по отношению к хозяину замка. Неужели все ее старания напрасны, раз сейчас ее кидает то в холод, то в жар, стоит ему лишь взглянуть на нее?

Мэгги внимательно посмотрела на профиль Берти: прямой нос, четко очерченные губы, которые сейчас были сжаты в одну прямую линию. Ее глаза опустились ниже, она пыталась сосредоточиться на деталях, чтобы отвлечься от главного. Красивые сильные руки, широкие плечи, за которые можно спрятаться от любых невзгод. Длинные гибкие пальцы...

Она представила себе, как эти пальцы дотрагиваются до нее, и ей стало жарко. Неожиданно для себя Изабель Алмеду, она же Мэгги Грин, окончательно убедилась в том, что Бертрам Аркрофт очень привлекательный мужчина.

— Я не прошу, чтобы вы немедленно отвечали мне. — Берти совершенно правильно истолковал ее замешательство. — Я понимаю, все это очень внезапно...

— Да, — пролепетала Мэгги, обнаружив, что в горле все пересохло.

— Обещайте мне, что ответите до отъезда. — Берти впервые за вечер прямо посмотрел в глаза девушки.

Мэгги кивнула. Даже за бриллианты Кента она не смогла бы вымолвить ни слова сейчас.

— Я не буду вам мешать. — Берти со вздохом поднялся. — Спокойной ночи, Изабель.

— Спокойной ночи.

Мэгги проводила его глазами. Ладная широкоплечая фигура, длинные ноги. Да, Бертрам Аркрофт был хорош по всем статьям.

Неужели он может стать моим мужем? — думала Мэгги как в лихорадке. Но ведь я не люблю его? Или?

А что ты называешь любовью? — обвиняюще обратилась она к себе. Глупую страсть к опереточному красавчику Эдди, который обвел тебя вокруг пальца? Да, к Берти трудно испытывать что-то подобное. Он сделан из другого теста. Таких мужчин ты еще не встречала.

— Господи, — простонала Мэгги и сжала пальцами виски.

Голова мучительно ныла. Мадам Ламож неоднократно рассказывала ей о своих наиболее удачливых ученицах, которые неизменно возвращались с добычей, но она никогда не упоминала, что в погоне за драгоценностями перед тобой может встать столь жестокий выбор. На одной чаше весов любовь достойного мужчины, замужество, богатство и положение в обществе. Изабель Алмеду испытывает симпатию к владельцу замка, так почему бы не осчастливить его и себя согласием? Но на другой чаше весов — правда об очаровательной гостье и цель, с которой она появилась в замке.

Мэгги Грин, певичка из кабаре и воспитанница французской мошенницы, не может сказать «да» Бертраму Аркрофту. Обманывать всю жизнь — невозможно, предавать мадам, которая протянула ей руку помощи, — позорно, рассказать правду — бессмысленно. Вряд ли граф Кентский обрадуется, что его невеста отнюдь не та, за кого себя выдает. Да и как звучало бы подобное заявление?

«Простите, Берти, но я была чуть неискренна с вами. На самом деле меня зовут Мэгги, познакомились мы с вами не случайно, это было специально подстроено, чтобы я смогла проникнуть в ваш дом и украсть вашу гордость — алмазы Кента».

Ерунда. Хорошо, если после такого откровения Берти не вызовет полицию, а просто прогонит ее.

Так что, милочка, насмешливо сказала себе Мэгги, можешь и не мечтать о том, чтобы стать графиней Кентской. К тому же ты совсем не любишь его...

Но убедить себя в этом было очень сложно. Непокорное сердце девушки везде искало доказательства его любви и без труда находило их. Берти не отрывал глаз от Мэгги, выполнял любые ее пожелания и всем своим видом показывал, что для него существует лишь одна женщина на свете. Леонарда ходила мрачнее тучи, леди Элизабет едва цедила слова, и Мэгги чувствовала себя ужасно несчастной. О каких бриллиантах можно было думать в таких условиях?

Мэгги казалось, что, куда бы она ни повернулась, она всюду натыкалась на укоризненные или вопрошающие взгляды. Берти надеялся, что она скажет «да», леди Элизабет, догадываясь, что происходит между ними, молилась, чтобы Мэгги дала отрицательный ответ. Джеймс внимательно следил за братом, Леонарда уже не скрывала, что безумно ревнует. Лишь Кэтрин хранила обычное спокойствие.

Мэгги приходилось нелегко. Но все было бы ничего, если бы ей не надо было вести еще и внутреннюю борьбу. Трудно сохранять хладнокровие и невозмутимость, когда вся твоя душа рвется сбросить этот гнет и открыто признаться в своих чувствах... Граф Кентский нравился ей все больше и больше с каждым днем, и Мэгги разрывалась между этой зарождающейся любовью и своим прошлым, более того, своим настоящим. Ведь она совсем не та, кем ее считают в замке, и поэтому не имеет права на любовь Берти. И девушка начала избегать его, стараясь никогда не оставаться наедине с ним. Три дня ей это вполне удавалось, но на четвертый Берти сумел застигнуть ее одну в гостиной.

— Я так рад видеть вас, — без обиняков заговорил он.

— Мы видимся каждый день, — уклончиво ответила Мэгги, пытаясь сохранить дружеский тон.

— Это совсем не то, — отмахнулся Берти, и девушка поняла, что не сможет говорить с ним по-дружески. Она слишком долго держала его на расстоянии.

— Вы обещали дать мне время, — пролепетала она, сознавая, что путь к отступлению отрезан.

— Я и не принуждаю вас ни к чему, Изабель, но я не могу молчать о своей любви к вам. Вы избегаете меня. Неужели вы боитесь меня, или я вам противен?

Мэгги замотала головой. Говоря это, Берти подходил все ближе и ближе, и девушка была вынуждена пятиться назад. Как объяснить ему, что вовсе не отвращение держит ее в стороне? На самом деле ей следовало бы прямо и откровенно заявить ему сейчас, что она не любит его и никогда не полюбит и что им лучше всего остаться просто друзьями...

Но разве могла сделать это бедная Мэгги, когда он стоял так близко, что она буквально слышала биение его сердца? Когда аромат его дыхания пьянил ее сильнее любого вина? Она была способна обманывать саму себя, притворяться перед всеми, но лгать и себе и ему одновременно она, увы, была не в состоянии.

Берти уловил замешательство девушки и воспользовался им.

— Значит, я вам не противен? — прошептал он. Сколько ласки было в этом шепоте...

— Нет. — Мэгги бессильно остановилась. Невозможно противиться неизбежному, она и так это делала слишком долго...

— И я могу надеяться на что-то? — так же чарующе продолжал Берти.

Этого Мэгги уже перенести не могла. Не отвечая, она подняла свои хрустальные глаза на Берти. Столько мольбы и нежности было в этом взгляде, что сердце Берти дрогнуло. Он действительно не испытывал ничего похожего ни к одной женщине.

Ему хотелось защитить Изабель от всего, а в первую очередь от самой себя, так как он ясно видел, что ее постоянно терзает что-то. Но как облегчить ее ношу, если она не желает довериться ему?

— Послушайте, Изабель, — начал он, но девушка закрыла ладонью его рот. Она чувствовала, что больше не в состоянии выносить его мягкий голос, и сознавала в себе пугающую готовность признаться ему во всем. Но зачем? Чтобы наблюдать потом, как он в ужасе отшатнется от нее? Нет, лучше молчать...

Но такое молчание было не менее опасно, ибо ее рука по-прежнему оставалась у губ Берти, которые нежно целовали ее, и убрать ее оттуда не было никакой возможности. Разум Мэгги в полный голос кричал о том, что она совершает самый безумный поступок в своей жизни, но ее руки уже не слушались доводов рассудка. Тонкие пальцы девушки осторожно дотрагивались до щеки Берти. Мэгги наслаждалась этим простым прикосновением к его бархатной коже. Он затаил дыхание и чутко внимал ее нежным пальцам, боясь пошевелиться.