— Вам не тяжело? — неловко спросила она, так ничего и не решив.

— Мне не тяжело, — ответил спутник. Понятно, старается отвечать фразой подлиней, чтобы неловкость так сильно в нос не била.

Лифт остановился, двери открылись, и Арсен, осторожно пятясь и оглядываясь через плечо, вышел на лестничную клетку. Валька выскочила следом, торопливо и яростно терзая молнию на сумке. Вот глупая! Не могла ключи раньше достать, пока ехали!

От волнения она несколько раз теряла связку, уже поймав ее на дне. Наконец извлекла наружу и принялась совать круглый с зазубринами ключ в отверстие. Как назло, нужная сторона ключа, обычно находившаяся с первой попытки, сейчас упрямо не желала попадать в пазу. С каждой сделанной попыткой напряжение, висевшее в подъездном воздухе, все возрастало. Интересно, цыган не подумает, что она тянет время? Валька покосилась на спутника. Стоит как ни в чем ни бывало, держит на весу тяжелую коробку… Кстати, а чего он стоит? Мог бы уже с чистой совестью поставить монитор перед дверью и смыться на свободу, оставив девушку наедине с растрепанными чувствами. Неужели ждет приглашения на чай?

— Вам помочь? — спросил цыган безо всякого раздражения.

— Не нужно, у нас замок капризный… Да вы поставьте на пол, тяжело ведь, — брякнула Валька и вдруг прикусила язык, испугавшись, что спутник воспримет ее фразу буквально и откланяется.

Но цыган сделал неловкий жест плечами и остался стоять на месте, ожидая, когда откроется дверь. «Да, придется пригласить», — тревожно подумала Валька. Хотя бы из благодарности. Интересно, это не опасно? Ей пока не доводилось приглашать в гости цыган.

Наконец ключ снизошел к ее страданиям, нехотя вошел в разъем, и Валька потянула дверь на себя, пропуская Арсена в квартиру. Тот вошел в полутемный коридор, осторожно опустил коробку на пол, потряс затекшими руками и сразу шагнул назад, на площадку, чуть не столкнувшись лбом с девушкой, шедшей следом.

— Ой!

— Извините!

Цыган быстро посторонился, как давеча в магазине, и Валька с разочарованием поняла, что приглашать его на чай не имеет смысла.

— Дальше, я думаю, справитесь сами, — полувопросительно, полуутвердительно сказал он девушке.

— Наверное, да, — ответила Валька, отчетливо понимая, что рандеву окончено.

— Всего доброго.

И цыган протянул руку к кнопке вызова лифта.

— Может, чашку чая? — быстро спросила Валька. Слишком быстро, чтобы вопрос прозвучал не заинтересованно.

— Спасибо. Я машину не закрыл, — отказался Арсен.

И тут Вальку охватил гнев бессилия. Дурацкая ситуация, которую она честно старалась исправить, никак не давалась в руки, а собеседник не делал ни одного движения, чтобы ей помочь!

— Подождите! — велела Валька, уже ни о чем не думая, а только бешено желая его уязвить.

Она быстро порылась в сумке, достала коробку с мышью и протянула Арсену. Тот даже не взглянул на возвращаемый подарок, только вопросительно и холодно приподнял брови.

— Я подумала, и решила, что не могу принять ваш подарок, — объяснила Валька, чувствуя недостойное удовлетворение от сделанной мелкой гадости. Сейчас он ее обматерит, и она наконец успокоится.

— Тогда, если вас не затруднит, выбросите его в мусоропровод, — ответил цыган, не повышая голоса. — Я подарки назад не беру.

И, не добавив ни слова, вошел в кабину лифта. Двери закрылись, и кабина поехала вниз с тем же равнодушным гулом, что и пять минут назад, когда у Вальки еще был шанс исправить положение. Теперь шанс остался в пятиминутном невозвратном прошлом.

А, плевать…

Девушка вошла в квартиру, сняла куртку и, не закрывая дверь, присела на низкий пуфик вешалки.

«Спокойно, спокойно, — уговаривала она себя. — Ничего не произошло. Сейчас я распакую монитор, отнесу его в свою комнату, подсоединю к блоку и начну работать. Нет, сначала выпью чашку чая. Или нет. Сначала позвоню приятельнице Лизке и расскажу про испоганенный день. Вот посмеемся!»

Наметив программу действий, Валька немного успокоилась Поднялась, закрыла дверь, повесила куртку в шкаф и запрыгала то на одной, то на другой ноге, стаскивая сапоги. В задумчивости оглядела покупку и с неожиданной злостью рванула на себя верхнюю картонную планку, закрывающую содержимое. Та издала противный скрежет и выскочила наружу. Валька аккуратно подняла остальные бумажные перегородки и загнула их, чтобы не мешали вынимать монитор. Наклонилась над коробкой и вдруг почувствовала предательскую слабость в коленях. Уцепилась пальцами за картонный край, села прямо на пол, прижалась виском к холодной стене и заплакала самыми искренними неподдельными слезами.

Какими не плакала уже много лет.


— Мама!

— Что?

Альбина Яковлевна оторвалась от своих невеселых мыслей и оглянулась. В дверях кухни появилась ее дочь с распахнутой сумкой в руках.

— Ты не брала у меня деньги? — спросила Стася.

— Конечно, нет! — возмутилась мать. — Когда это я к тебе в сумку лазила?

— Вот подонок!

Дочь еще раз пересчитала пачку долларовых купюр и вернулась в коридор.

Альбина Яковлевна обреченно вздохнула, предчувствуя неприятный разговор, и отхлебнула холодный кофе.

Бог ты мой! Как ужасно складывались обстоятельства последние полгода! Феденька категорически не желал устраиваться на работу. Отработав в архиве каких-нибудь два года, он окончательно потерял интерес к неперспективной специальности историка, а разговоры о смене профессии воспринимал просто как личное оскорбление. Конечно, мальчик не виноват. В этой ненормальной стране, где каждый последующий день страшнее предыдущего, предугадать поворот событий так же реально, как выиграть Джек-пот в «Русском лото». Феденька травмирован. Еще бы! Проучиться пять лет, чтобы зарабатывать в месяц ровно столько, сколько стоит единый проездной билет! Такое возможно только в России!

«Конечно, — с неохотой признала Альбина Яковлевна, — сыну не помешала бы часть напористой энергетики дочери. Вот кто в жизни не пропадет!»

Хотя и железная Стаська в последнее время огорчала. Чего стоит только ее безумное желание жить отдельно! В то самое время, когда у родителей такие крупные неприятности! Все же она ужасная эгоистка.

Хуже всего, конечно, ситуация, в которую попал Женя. Предупреждала она мужа, что этот его… партнер… ненадежен. Так нет! Кто же ее слушал? Зато потом, когда все худшее уже произошло, прибежал к жене: выручай, милая!

А как?

Вся надежда была на старуху. Теперь и этот вариант невозможен. Старая гадина! Все никак остановиться не может в коллекционировании молоденьких любовников!

Альбина Яковлевна стиснула кулак и бесшумно стукнула по столу. Что делать, что делать, что делать…

— Мам, этот гад опять у меня деньги украл, — проинформировала дочь, бесшумно возникая на пороге кухни.

— Кто? — оттягивая время, спросила мать.

— «Кто», — передразнила дочь и уселась за стол напротив нее. — Твой Фиделио, кто ж еще.

— Много взял? — безнадежно спросила Альбина Яковлевна.

— Много! Двести баксов! Ты когда-нибудь объяснишь этому козлу, что воровать некрасиво?!

Альбина Яковлевна молчала, наблюдая, как ухоженные руки дочери ловко делают аккуратный бутерброд.

Да, Стаська у них уродилась не в мать, не в отца… Хотя и не в проезжего молодца, это точно.

Стаська хороша! Яркая платиновая блондинка с красивой фигурой, стервозным упрямым характером и крепкой бульдожьей хваткой. Честно говоря, они с мужем немного побаивались своей успешной деловой дочери. А в последнее время просто-напросто зависели от нее финансово. Если Стаська переберется в отдельную квартиру… Даже страшно подумать, что с ними тогда будет!

Впрочем, есть небольшая надежда. Если Стаська согласится поговорить со старухой и попросить у нее денег… И если та даст… Тогда все образуется. Хотя надежды и на то, и на другое очень мало.

— Урод! Он когда-нибудь на работу устроится? — не повышая голоса, бушевала Стаська, наливая себе кофе.

— Доченька! Ну что для тебя, в конце концов, двести долларов? — заискивающе спросила мать, подвигая дочери сахарницу. Стаська вернула ее на место и поискала глазами упаковку с заменителем сахара. Выдавила в чашку три белые таблетки поболтала ложкой, размешивая.

— Это работа! — веско ответила она, упершись в мать жестким взглядом холодных голубых глаз.

— Упорная многочасовая работа! Это то, о чем твой недоношенный сынок понятия не имеет!

— Пойми его! — умоляюще сказала мать. — Ему трудно!

— Что трудно? Спать до обеда? Видак смотреть? Хныкать про неудавшуюся жизнь? Называться «Фиделем»? Так пускай пойдет в ЗАГС и поменяет имя на нормальное! Так ему и такую ерунду сделать лень! Козел!

— Вот взяла бы и устроила его в свою фирму, — ненавязчиво подсказала мать. Дочь от неожиданности остановила бутерброд на полпути ко рту и изумленно воззрилась на Альбину Яковлевну:

— Кем?!

— Ну, не знаю, — замельтешила мать, придвигая и отодвигая от себя предметы сервировки. — Подумай немного… В конце концов, у Феденьки высшее образование…

— Мам!

Стаська отложила бутерброд и перегнулась через стол, глядя матери прямо в глаза.

— Посмотри наконец в глаза правде! — сказала она жестко. — Твой сын — ленивое, никчемное млекопитающее, не способное себя прокормить. И хватит рассказывать сказки о том, что у нас безработица. Где-то на периферии — возможно. Но не в Москве!

Стаська подняла вверх указательный палец и медленно покачала им в разные стороны.

— Не в Москве! Хочешь работать — приподними задницу и покрутись! Вон, на каждом магазине объявления висят: требуются, требуются, требуются…

— Там оклад маленький! — неловко отбивалась мать. — Шесть-семь тысяч максимум!