– Нет-нет, Пачули, ты меня плохо слушала, – строго проговорила я. – Речь идет о правилах хорошего тона. Поскольку четверть домашних хозяйств в нашей стране состоит из одного человека, такие принципы смогли бы оказать существенную помощь в деле поддержания здорового душевного состояния нации.

– Да уж, в преддверии выборов первое дело… – глумливо загундосил Гарольд-ехидна.

– Погодите, – остановил их Ричард, энергично зажевав жвачку, дернув ногой и окинув нас странным взором. – Кто из вас замужем или женат?

Все уткнулись глазами в стол.

– Значит, кроме меня, никто? – уточнил он. – Никто не вносит свою лепту в дело укрепления британского общества?

Все старались не смотреть в сторону Саскии, девушки, с которой у Ричарда все лето был секс и к которой он потом неожиданно потерял интерес, переключив внимание на буфетчицу.

– И знаете, я не удивлен, – продолжал он. – Кто захочет вступить с вами в брак? Вы и капучино-то принести по дружбе не можете, что уж говорить о преданности одному человеку до конца своих лет!

При этих словах Саския издала какой-то писк и выбежала из комнаты.

Все утро я занималась подготовительной работой, сидела на телефоне и беседовала с разными людьми. Интересно, что даже те из моих коллег, кто изначально отнесся к моему предложению с насмешкой, теперь подходили ко мне со своими предложениями.

– Ну что, Бриджит, – сказал мне перед обедом Ричард Финч. – Хотелось бы взглянуть на твой грандиозный труд.

Я ответила, что большие дела вдруг не делаются и что моя работа еще не совсем завершена, но кое-какие тезисы я могу зачитать. Прочистив горло, я начала:

– Правила для одиноких людей, вступающих в отношения друг с другом. Первое. Если гражданину известно, что он не желает встречаться с другим гражданином, он не должен его зря дразнить и провоцировать. Второе. Если мужчина и женщина принимают решение спать друг с другом и, по мнению одной из сторон, речь идет только о развлечении, вторая сторона должна быть заранее об этом оповещена. Третье. Если гражданин целуется или занимается сексом с другим гражданином, он не имеет права делать вид, будто это не имеет никакого значения. Четвертое. Граждане не должны годами встречаться с другими гражданами, заявляя при этом, что не хотят слишком серьезных отношений. Пятое. Крайне дурным тоном признается поведение, при котором после сексуального контакта гражданин не остается у партнера на ночь.

– А если… – перебила меня Пачули.

– Можно мне закончить? – с важностью и достоинством вопросила я. И, дочитав список до конца, добавила: – Также, если правительство по-прежнему считает семейные ценности большим приоритетом, оно должно иначе относиться к «штучным экземплярам» и не считать их отбросами общества.

Я деловито пошелестела бумагами.

– Вот мои предложения. «Меры по увеличению числа „остепенившихся"». Первое. Использовать в школьном обучении книгу «Все мужчины с Марса, все женщины с Венеры», чтобы противоборствующие армии хорошо понимали друг друга. Второе. Объяснять мальчикам в школе, что участие в ведении домашнего хозяйства не сводится к тому, чтобы две секунды подержать вилку под струей воды из-под крана. Третье. Создать государственное брачное агентство, клиенты которого будут подчиняться строгому своду правил поведения в любовных отношениях. Оно будет выделять денежные пособия на походы в кафе, на телефонные звонки, косметику и т. д., назначать штрафы за моральный паразитизм. Ввести правило, что, прежде чем получить право именоваться «штучным экземпляром», ты должен как минимум двенадцать раз сходить на организованные государственным агентством свидания, причем все двенадцать кандидатов должны быть отвергнуты по уважительным причинам. Четвертое. Если причины будут сочтены неуважительными, гражданин должен быть объявлен паразитом.

– Господи Иисусе, – сказал Гарольд-ехидна, – теперь я точно уверен, что передачу надо делать про евро.

– Нет, очень неплохо, очень даже неплохо, – проговорил Ричард, пристально глядя на меня. У Гарольда вид стал такой, точно он ехидну проглотил. – Берем обсуждение в прямом эфире. Берем Харриет Харман, берем Робина Кука. И даже, может, берем Блэра. Так, Бриджит. За работу. Организуй нам это дело. Позвони Харман и договорись с ней на завтра. Потом звони Блэру.

Ура. Я отвечаю за главную тему программы. Все теперь изменится и для меня лично, и для всей нашей страны!


19.00. Хм. Харриет Харман так и не перезвонила. И Тони Блэр тоже. Все отменено.

Вторник, 29 апреля

На этого Гари зла не напасешься. Я каждый день всю неделю оставляю ему сообщения, а ответа нет. Нет и нет. Может, он заболел? И к тому же на лестнице у меня какой-то ужасный запах стоит.

Среда, 30 апреля

Хм-м. Пришла с работы домой и обнаружила, что дыра в стене затянута огромным куском полиэтилена, но не оставлено ни записки, ни сообщения на автоответчике. Никаких признаков того, что он собирается вернуть мне три с половиной тысячи фунтов. Ни малейших. Вот бы Марк позвонил.

8

Мамма миа

Четверг, 1 мая

58 кг, алкоголь: 5 порц. (но это же в честь победы новых лейбористов), вклад в победу новых лейбористов – помимо алкогольных возлияний: 0.


18.30. Ура! Сегодня просто потрясающая атмосфера: день выборов – один из немногих, когда понимаешь, что это мы, народ, управляем страной, а правительство – лишь обрюзгшие высокомерные марионетки в наших руках, что пришла пора нам сплотиться и воспользоваться всей полнотой нашей власти.


19.30. Только что из магазина. На улице просто здорово. Из каждого паба вываливается в стельку пьяный народ. Есть ощущение, что участвуешь в чем-то важном. Дело не просто в том, что все хотят перемен. Нет. Мы, народ, поднимаемся, восстаем против алчности, беспринципности и отсутствия уважения к простым людям с их трудностями и заботами… Ух ты, телефон.


19.45. Хм. Звонил Том.

– Ты уже проголосовала?

– Я как раз собираюсь, – ответила я.

– Хорошо. На какой участок пойдешь?

– На ближайший.

Терпеть не могу, когда Том так себя ведет. Можно подумать, раз он когда-то участвовал в «Красном клине» и расхаживал по улицам, горланя «Пой, если ты счастлив быть геем», у него есть право вести себя со мной так, будто он испанский инквизитор.

– За какого кандидата ты будешь голосовать?

– Э-э, – я высунулась из окна, лихорадочно ища глазами красный плакат на каком-нибудь фонарном столбе. – За Бака!

– Хорошо, иди, – сказал Том. – Помни про миссис Панкхерст[13].

Нет, ну кем он себя возомнил – плеткой-семихвосткой? Само собой, я буду голосовать. Правда, лучше сначала переодеться. Этот наряд что-то не очень «левый».


20.45. Только что была на участке.

– Где ваша карточка для голосования? – обратился ко мне какой-то высокомерный молокосос.

Какая еще карточка для голосования, хотела бы я знать. Оказывается, меня нет в списках, хотя налог я, черт возьми, плачу годами. Придется идти на другой участок. Зашла домой глянуть в справочник.


21.30. Хм. Там я, оказывается, тоже не зарегистрирована. Надо тащиться в какую-то библиотеку за мили отсюда. Ой, как здорово сегодня в городе. Мы, народ, объединяемся, потому что хотим перемен. Ур-ра! Вот только туфли на платформе я зря надела. И еще этот жуткий запах на лестнице – кошмар.


22.30. Поверить не могу. Я подвела Тони Блэра и всю свою страну, причем совершенно неумышленно. Как выяснилось, хотя моя квартира и значится в списках, я не зарегистрирована и не могу голосовать, а ведь я даже данные по коммунальным платежам с собой взяла. Нет, сколько разговоров вокруг того, что нельзя голосовать, если не платишь подушный налог, а потом выясняется, что нельзя голосовать, даже если ты его платишь!

– Вы заполняли бланки в прошлом году в октябре? – заносчиво спросила меня девица в блузке с рюшами и брошью, решившая, что она пуп земли, потому что ей посчастливилось сидеть за столом на участке для голосования.

– Да, – соврала я.

Ну невозможно же вскрывать каждый коричневый конверт скучного вида, что приходит тебе с почтой и адресован «жильцу». Вдруг Бак отстанет на один голос и из-за этого проиграет вся партия? А виновата буду я. Путь от участка для голосования до дома Шерон стал для меня дорогой стыда и позора. И еще эти туфли на платформе до того ноги натерли, что теперь придется их снять и я буду выглядеть коротышкой.


2.30. Обж, клсснпсдели. Дэвид Меллор, прочь, прочь, прочь! Ой.

Пятница, 2 мая

58,5 кг (ура! первые полкило новой лейбористской эры!).


8.00. Ура! Я на вершине счастья, какая грандиозная победа! Теперь есть чем прищучить маму-консерватора и бывшего возлюбленного того же пошиба. Ха-ха! Жду не дождусь, когда смогу над ними позубоскалить. Шери Блэр я просто обожаю. Она бы тоже не влезла в маленький купальничек в общей примерочной. Зад у нее не похож на шарики для бильярда, а тем не менее она умудряется найти одежду, подходящую для ее попы, и является достойным примером для подражания. Может, Шери воспользуется своим влиянием на премьер-министра и он издаст приказ магазинам продавать одежду, которая будет хорошо смотреться на любых задницах?

Правда, есть у меня некоторое беспокойство: что, если с новыми лейбористами выйдет так, как бывает, когда влюбишься в кого-то без памяти, долго-долго ждешь, пока он обратит на тебя внимание, потом у вас начинается наконец роман – и вдруг вы впервые ссоритесь и кажется, что мир рушится на глазах? Но вообще, Тони Блэр – это первый премьер-министр нашей страны, с которым я добровольно согласилась бы переспать. А Шерон высказала предположение, что Шери с Блэром вчера все время прикасались друг к другу вовсе не потому, что им так посоветовали политтехнологи, а потому, что, чем ближе становилась победа, тем больше Шери возбуждалась – власть ведь сильный афродизиак. А может… Ой, телефон.