Хелен Филдинг - Бриджит Джонс: грани разумного

Минут, прошедших с тех пор, как я в последний раз занималась сексом, – 0 (ура!).

День моей мечты, кульминацией которого был поход в «Теско Метро» вместе с Марком. Невозможно было остановить его, когда он загружал тележку продуктами: малина, упаковки пралине и мороженого и курица, на ярлыке которой значилось: «Особо жирные бёдра».

Когда мы подошли к кассе, оказалось, что еды мы набрали на 98 фунтов.

– Потрясающе! – удивился Марк, вытаскивая кредитную карточку и недоверчиво глядя по сторонам.

– Да уж, – жалобно отозвалась я. – Хочешь я заплачу часть?

– Боже, нет. Это удивительно. А надолго этого хватит?

Я с сомнением взглянула на него.

– Примерно на неделю?

– Но это потрясающе, невероятно!

– Что?

– Стоит меньше сотни. Меньше, чем один обед в «Ле Пон де ля Тур»!

Мы с Марком готовили курицу вместе, и этот процесс его полностью захватил. В перерывах между резкой курицы он широко шагал по кухне.

– Нет, какая прекрасная была неделя. Люди, наверно, все время это делают! Идут на работу, а потом возвращаются домой, и там есть другой человек, а потом они болтают, смотрят телевизор и готовят еду. Это потрясающе!

– Да, – согласилась я, оглядываясь и гадая, не сошёл ли он с ума.

– Надо же, ни разу не кидался к автоответчику, чтобы выяснить, помнит ли кто-нибудь, что я существую в мире! – продолжал Марк. – Мне не надо идти, и сидеть в каком-нибудь ресторане с книгой, и думать, что в конце концов я умру, и...

– ...Через три недели тебя найдут наполовину съеденным овчаркой, – закончила я.

– Точно, точно! – Марк смотрел на меня, как будто мы только что одновременно открыли электричество.

– Можно я отлучусь на минутку? – спросила я.

– Конечно. Э-э-э... а зачем?

– Всего на минутку.

И бросилась наверх – позвонить Шеззер и поделиться потрясающей все основы новостью: может быть, они вовсе не непостижимые стратегические враги – инопланетяне, а такие же, как мы. Но тут внизу зазвонил телефон.

Слышала, как Марк разговаривал; занимал телефон целую вечность, не могла я позвонить Шеззер; наконец, думая: «Проклятый эгоист!» – снова спустилась в кухню.

– Это тебя, – Марк протянул мне трубку. – Его поймали.

Меня будто ударили в живот; дрожа, я взяла трубку; Марк держал меня за руку.

– Здравствуйте, Бриджит, это детектив Керби. Мы задержали подозреваемого по делу с пулей. Экспертиза показала совпадение его отпечатков пальцев с отпечатками на марке.

– Кто это?.. – прошептала я.

– Имя Гари Уилшоу вам о чём-нибудь говорит?

Гари! О боже...

– Это мой строитель.

Оказалось, Гари разыскивали за ряд мелких краж в домах, где он работал, а сегодня днём арестовали и сняли отпечатки пальцев.

– Он у нас тут, в камере, – сообщил детектив Керби. – Мы ещё не получили признания, но я совершенно уверен, что есть связь. Сообщим вам, когда вы сможете спокойно вернуться в свою квартиру.

Полночь. Моя квартира. Боже мой! Детектив Керби перезвонил через полчаса: Гари в слезах во всём признался; мы можем вернуться в квартиру и ни о чём не волноваться; в спальне есть кнопка тревоги.

Мы доели курицу, потом поехали ко мне, зажгли камин и посмотрели «Друзей»; потом Марк решил принять ванну. Когда он был там, раздался звонок в дверь.

– Да?

– Бриджит, это Даниел.

– Эмм...

– Не позволишь ли мне войти? Это важно.

– Подожди, я спущусь. – И оглянулась на ванную.

Лучше уж всё выяснить с Даниелом, но при этом не рисковать и не дёргать Марка. Как только открыла входную дверь, сразу поняла, что совершила ошибку.

Даниел был пьян:

– Так ты напустила на меня полицию, а? – едва выговорил он.

Не отводя от него взгляда, начала потихоньку отходить назад, как от гремучей змеи.

– У тебя под пиджаком ничего не было. Ты...

Вдруг – быстрые шаги на лестнице. Даниел взглянул вверх, – и – бах! – Марк Дарси с размаху ударил его в челюсть. Он отлетел к двери, из носа у него полилась кровь. Марк с испуганным видом произнёс:

– Прошу прощения. Э-э-э...

Даниел попытался подняться, Марк стал помогать.

– Очень сожалею, – вежливо повторил он. – С вами всё в порядке? Может, отвезти вас, эмм...

Даниел изумлённо вытер нос.

– Я тогда пойду... – обиженно пробормотал он.

– Да, – кивнул Марк. – Думаю, так лучше всего. Просто оставь её в покое. Или, эмм, мне придётся, понимаешь, сделать это снова.

– Н-да, понятно, – покорно согласился Даниел.

Вернувшись в квартиру, мы заперли дверь и развернули бурные действия на постельном фронте. Чёрт, поверить трудно – в дверь снова зазвонили.

– Пойду-ка я! – заявил Марк, заворачиваясь в полотенце с серьёзным выражением мужской ответственности на лице. – Наверняка снова Кливер. Оставайся здесь.

Через несколько минут раздались громкие шаги и дверь в спальню распахнулась. Я чуть не вскрикнула – появилась голова детектива Керби. Красная от смущения, натянула одеяло до подбородка и проследила за его взглядом: у кровати разбросаны одежда и бельё... Он закрыл за собой дверь.

– Всё в порядке, – спокойно, ободряюще произнёс детектив, словно я вот-вот спрыгну с небоскрёба. – Можете мне всё рассказать, вы в безопасности – мои люди держат его внизу.

– Кого – Даниела?

– Нет, Марка Дарси.

– Зачем?.. – Я совершенно растерялась. Детектив оглянулся на дверь.

– Мисс Джонс, вы нажали кнопку тревоги.

– Когда?

– Около пяти минут назад. Мы получили повторяющийся, постоянно усиливающийся сигнал.

На спинке кровати, куда я повесила кнопку тревоги, её нет. Смущённо порывшись в постели, извлекла оранжевое устройство.

Детектив Керби посмотрел на кнопку, на меня, на вещи, разбросанные по полу, усмехнулся.

– Так, так, понятно. – И открыл дверь. – Можете войти, мистер Дарси, если у вас ещё остались, э-э-э, силы.

При этом эвфемистичном описании ситуации среди полицейских раздались смешки.

– О'кей, мы уходим. Желаю приятно провести время, – попрощался детектив Керби, пока полицейские гурьбой спускались по лестнице. – Да, вот только одно: первоначальный подозреваемый – мистер Кливер.

– Я не знала, что Даниел – первоначальный подозреваемый! – воскликнула я.

– Так вот. Мы пытались пару раз допросить его, и он, кажется, очень рассердился. Может, стоить позвонить ему и загладить неприятную ситуацию?

– Да, спасибо, – язвительно поблагодарил Марк, стараясь сохранить достоинство, несмотря на то, что с него съезжало полотенце. – Спасибо, что хоть сейчас предупредили.

Марк проводил детектива Керби, и я слышала, как он объяснил ему про драку, а детектив просил сообщать ему обо всех проблемах, например о такой ерунде, как что мы решим насчёт Гари – предъявлять ли ему обвинение.

Когда Марк вернулся, я всхлипывала – просто вдруг разразилась, а раз у меня это почему-то произошло – не остановиться.

– Всё в порядке. – Марк крепко меня обнял и погладил по голове. – Теперь уж всё в порядке.

6 декабря, суббота

11:15. Отель «Кларидж». А-а-а! А-а-а! А-а-а-а-а-а! Через сорок пять минут свадьба, а я только что поставила на платье огромное пятно лака для ногтей «Руж нуар».

Что я делаю? Свадьба – это безумная, пыточная затея. Жертвы пытки – гости (хотя, конечно, не до такой степени жертвы, как клиенты Международного комитета по амнистиям), разодетые в странные вещи, какие никогда не надели бы в нормальной ситуации (например, белые колготки), вынуждены вставать в субботу практически посреди ночи, носиться по дому с криками «Чёрт! Чёрт! Чёрт!», пытаясь отыскать старые куски обёрточной бумаги с серебряными узорами; заворачивать идиотские, бесполезные подарки, как продавцы мороженого или булочек (эти обёртки предназначены для бесконечного использования в кругу Самодовольных Женатиков – ведь кому охота тащиться вечером домой и битый час просеивать ингредиенты в гигантскую пластмассовую машину, чтобы утром, по дороге на работу, съесть целую гигантскую булку, когда можно просто купить шоколадный круассан вместе с капучино?); потом ехать 400 миль, жуя винные жвачки, купленные на бензоколонках; бороться с тошнотой в машине, не в состоянии найти церковь. Посмотрите на меня! Почему я, господи? Почему? Такой вид, будто у меня на платье пятно от менструации, причём платье я почему-то надела задом наперёд.

11:20. Слава богу, только что вернулась Шеззер; решили, что лучше всего вырезать пятно лака из платья: ткань жёсткая, блестящая и так топорщится, что лак её не пропитал и не попал на нижнюю юбку, а она такого же цвета – прикрою дырку букетом.

Да, уверена – сойдёт, никто и не заметит; может, даже подумают, такой фасон, как будто всё платье – часть огромного куска кружева.

Так, спокойствие и достоинство, внутреннее достоинство. Дырка или там ещё что-нибудь на платье не повод для беспокойства, существуют другие, более важные вещи – к счастью. Всё будет в порядке. Шез вчера вечером сильно перебрала; надеюсь, переживёт сегодняшний день.

Позже. Проклятье! Мы опоздали в церковь всего на двадцать минут, и я немедленно стала искать Марка. Уже со спины поняла – он напряжён. Тут заиграл орган, Марк обернулся, увидел меня – и вид у него такой, будто сейчас расхохочется. Трудно его винить – ведь я одета даже не как диван, а как огромный гриб-дождевик.

Величественной процессией мы двинулись по проходу. Боже, Шез выглядела плохо – приняла выражение напряжённой концентрации, чтобы никто не заметил её похмелья. Шли, кажется, целую вечность.

Нет, зачем? Зачем?

– Бриджит, взгляни под ноги!.. – зашептала Шез.

Взглядываю: к каблуку моей атласной туфельки прицепился сиреневый, отороченный мехом лифчик Шеззер. Отшвырнуть его, – но тогда он останется выразительно лежать в проходе на протяжении церемонии. Безуспешно попыталась запихнуть под длинный подол платья (продвигаясь скачками) – не помогло. Испытала огромное облегчение, когда добрались до алтаря, – пока играл гимн, подняла лифчик, скомкала и спрятала за букетом.