Светлана Нарватова - Брендинг, как сексуальное извращение (СИ)

Его крик Котя поймала своим ртом.

Сделав еще несколько движений на его члене, Котя застыла, унесенная своей волной, и упала ему на грудь.

— Расстегивай давай браслеты. Я тебя душить буду.

— Ты действительно думаешь, что это простимулирует меня снять наручники? — лениво поинтересовалась Котя, но потянулась сначала куда-то в бок, видимо на тумбочку, за ключом, а потом к спинке кровати. По неосторожности она скользнула по его щеке соском, за который тут же была ухвачена шустрым ртом.

— Отдай сиську, не то оставлю пристегнутым, — пригрозила Котя.

— Не отфтегнеф, — проговорил сквозь сомкнутые зубы Тимур, — не отдам фифьку.

Под давлением шантажиста — а может просто из жалости к его затекшим рукам, — девушка дважды провернула волшебный ключик, и руки Тимура вырвались на волю.

Первое, что он сделал — придавил Котю своим телом. И хрен с ним, что ноги неудобно перекрутились. И сорвал ненавистную повязку. И поцеловал Котю долгим поцелуем.

— Будь ты мужиком, я бы тебе морду лица набил за такие выходки, — честно сказал Тимур.

— Будь Я мужиком, ты бы считался как минимум бисексуалом, — резонно заметила Котя. — А будь мужиком ТЫ, и честно признайся в своих новогодних злодеяниях, то и снотворного в твоем стакане бы не оказалось.

— Кать, то, что ты называешь «мужиком», на самом деле плод нездоровой фантазии сексуально озабоченных создательниц сентиментальных романов и к реальности никакого отношения не имеет, — позевывая возразил Тимур.

— В таком случае, можешь всем рассказывать, что пострадал за правду, — ответила Котя и прижалась к нему сбоку.

— Так. Сейчас мы будем спать, а утром я буду брать реванш, — распорядился Тим.

Котя хмыкнула.

— А вот не нужно тут сарказма, — недовольно пробурчал Тимур. — Сначала опоят мужика всякой гадостью, а потом в импотенции обвиняют.

И, повернувшись к Коте, развернул ее спиной и крепко прижал к себе.

Утро Тимур встретил в одиночестве.

Возмущаться он не собирался — Катька поступила вполне логично. Достаточно того, что об их отношениях знает Женька. Не хватало, чтобы узнала вся контора.

А утро еще не закончилось, и свое слово он еще сдержит.

Натянув пониже рукава водолазки, чтобы не светить парой ссадин, которые все-таки натерлись вопреки мохнатой шкурке искусственного чебурашки, Тимур направился на коллективный завтрак. Не сказать, чтобы желающих поесть было много, но основные участники событий были уже на месте. Тимур бросил многообещающий взгляд на Котю и двинулся нагребать еду.

— Доброе утро всем, — произнес за спиной женский голос, и Тимур грязно выругался.

— Что, Норочка, Лондон больше не климатит? — поинтересовался Женька, который племянницу СамСамыча всегда недолюбливал. Сегодня Тимур впервые в жизни был с ним солидарен в этом вопросе.

— Женечка, я тоже рада тебя видеть. Лондон мне всегда климатит, но разве я могу провести Рождество без своего любимого жениха?

— Но четыре месяца ты же как-то выдержала, — не унимался Змей.

— О, это были очень, очень долгие четыре месяца. Мурочка, милый, иди же, поцелуй свою Зайку, — озвучила она наконец его приговор.

Что будет дальше, Тимур знал заранее.

Котя ни одним жестом не показала, что ее что-то задело. Но неожиданно за ней на машине заехала подруга, и она извинилась, что вынуждена оставить такую замечательную компанию.

И когда десятого он получил по почте оставшиеся документы и акт выполненных работ, он ничуть не удивился и безропотно его подписал.

А что ему еще оставалось?

Тимур женился рано, еще на шестом курсе. Лёлечка была воплощением его грёз: миловидная, большеглазая девушка с косой до пояса и грудью четвертого размера. Лелечка могла часами его слушать, восхищаясь его целеустремленностью и умением добиваться своего. Она-то и на свой ФГС пошла только потому, что туда было легче всего поступить. Домашняя, тихая, послушная — что еще нужно для идеальной жены?

Вскоре Тимур понял, что: отсутствие тещи. Заявившись в их малосемейку, полуторацентнеровая «мамочка» сразу стала перечислять молодожену, что приличный муж должен приобрести в дом, чтобы туда было не стыдно гостей привести. Тим на заре туманной юности был не столь силен в сдерживании темперамента и сказал «мамочке», куда та может идти со своими советами. После этого в их молодой семье случился первый настоящий скандал. Лёлечка потребовала, чтобы Тимур никогда, НИКОГДА больше не говорил так с мамочкой. Папа себе никогда такого не позволял!

Вторая крупная ссора случилась тогда, когда Тимур отказался остаться в институте. Интуиция уже тогда его не обманывала, и только вставший на крыло врач понимал, что на аспирантскую стипендию особо не проживешь. Особенно, когда и стипендию начали задерживать. Но Тимур к тому времени уже успел прибиться к Реабилитационному центру, который давал стабильный кусок хлеба.

Лелечка же никуда не прибилась и, как догадывался Тим, прибиваться не собиралась. Вслух она объясняла свое сидение дома кризисом, отсутствием работы, ну и так далее. На предложение поработать не по профилю Лелечка разве что в обморок не упала.

Собственно, Тимура не особенно напрягало то, что его жена не работает. Он умудрялся помогать еще и родителям с двумя младшими сестренками. Его раздражал вечный бардак дома и то, что ужин приходилось выбивать чуть ли не матами. Квартира (уже полноценная однерка) нуждалась в ремонте, но Леля лишь разводила руками — она же не умеет… Истинный смысл этого «неумения» однажды ему раскрыла сестренка, тоже обзаведшаяся в эти непростые годы — по залету — семьей. «Если ты хоть однажды покажешь мужику, что умеешь держать молоток в руках, — учила золовку Тимина жена, — всю оставшуюся жизнь так и будешь сама гвозди забивать». Тимур после этого был очень близком к тому, чтобы поднять на супругу руку.

Тем временем в его жизни появился Тяжелков. Однажды тот пригласил Тима с женой в ресторан. И Тимур понял, что не хочет вести туда Лёлю. Ему элементарно было стыдно. От спокойной жизни выступающую грудь Лели стал нагонять животик. Родные намекали на прибавление в семействе, но Тим уделял слишком много внимания вопросам контрацепции.

Вот тогда Тимур, воспитанный в семье, где Семья всегда была одна и на всю жизнь, впервые задумался о разводе.

Словно почуяв шаткость своего положения, Леля начала борьбу за сохранение их ячейки общества. Правда, специфическими методами: устраивала истерики, если он задерживался, лишала секса при подозрении на измену… Самым любимым из всех методов борьбы — разумеется, для Тимура, — был демонстративный бойкот. Короче, терпение Тима иссякало. Последней каплей стал случай, когда он застал Лелю за попыткой проспринцеваться спермой из презерватива.

Он просто сложил свои вещи в сумку и ушел.

Да, после этого были слезы Лёли, угрозы и мольбы «мамочки», но Тимур был непреклонен. И юрист Тяжелкова пришелся очень кстати.

Тогда Тим решил, что в ближайшее время он себе жизнь портить не собирается. А уж если придется связать себя узами брака, то он женится только на той, которой от него гарантированно не будет нужно ничего, кроме него самого. То есть, она должна быть как минимум обеспеченной, решил Тимур. И такой, у которой внешность не потеряет товарный вид спустя год семейной жизни. И чтобы делом была занята. И хотела чего-то от жизни.

С тех пор женщин в его жизни было не то чтобы много — в самоутверждении за счет звездочек на фюзеляже он не нуждался. Но ему хватало. Скажем так, то, что он хотел, он имел. Девицы падали в его объятия с разбегу — разумеется, он понимал, что был ценной добычей. В общем, они использовали его, он использовал их — все были довольны. Во всяком случае, Тимур.

Тем временем, возраст плавно подошел к сорока, и Тим задумался о наследнике. Тут, как нельзя кстати, у Тяжелкова из далеких из полей, тьфу! — стран, воротилась племянница Элеонора.

И Тимур понял, что упускать такой шанс нельзя. Нора отвечала всем его требованиям к жене и матери будущего наследника. Она была эффектна, неглупа, работала в вузе, занималась наукой. К тому же им никогда не было скучно в постели.

Теперь же Тимур задумался, а достаточно ли ему этого?

Первым делом после памятной «встречи на Эльбе» Тим вставил Норе «чопик» за «Мурочку» и «Зайку». И провернул пару раз для надежности. Благо, зла у него для этого дела было предостаточно: на нее, на себя, на судьбу, на Котю эту… Нора даже обиделась на него на пару дней. Но Тимур этого не заметил.

Он был занят.

Он пил.

Потом у него был период обострения. Он пытался дозвониться до Катьки, раз за разом совершенно случайно проезжал под ее темными окнами. Не выдержав неизвестности, он попросил Женьку узнать, где она.

— Прости, братан, — сочувственно похлопал Тимура по плечу Змей, — козлам мы не помогаем.

— На себя посмотри, кобель, — возмутился Тим. — Сам то что, лучше?

— Лучше, — твердо сказал Женька. — Я не дарю напрасных надежд.

На этой ноте тема была раз и навсегда закрыта.

Обострение сменилось глухой тоской. Он работал, общался с невестой, ходил по кабакам с Женькой. Но как-то без огонька. Ему не хватало не только безбашенного Катькиного секса, ему не хватало ее легкости. Умения одной фразой разрешить, казалось, любой конфликт. Одним метким словом поднять настроение…

Период глухой тоски закончился внезапно и неожиданно.