—      Чей это был бумажник?

—      Я не крал его!

— Знаю, но кому-то ведь он принадлежал? Уилли смотрел в пол, но глаза его бес­покойно бегали по пыльному цементу.

— Кому же он принадлежал? — повторила она.

—       Человеку, — нехотя выдавил он.

—       Какому человеку?

—       Они называли его Джоном.

—       Кого? Человека, который погиб на по­жаре?

Быстро кивнув, Уилли повесил вилы на сте­ну рядом с лопатой. Лошади переступали с но­ги на ногу, пережевывая сено и громко фыркая. В конюшне было жарко, на окнах жужжали мухи.

Сердце Кэссиди забилось так сильно, что, казалось, и Уилли слышит его стук.

— Ты знаешь, кто был тот парень, не прав­да ли? — прошептала она.

Уилли яростно закрутил головой.

—      Знаешь!

—      Нет!

Она приблизилась к нему вплотную.

— Уилли!

Он отпрянул от нее. Глаза его расширились от испуга, и он прошептал:

—      Это был не Бриг, Кэссиди! Честное сло­во, это был не он.

—      Я не спрашивала тебя про Брига, — про­изнесла она чуть слышно, едва не задохнувшись от волнения, и закрыла глаза на секунду. Когда она пришла в себя, Уилли уже не было рядом.

Выйдя из конюшни, она увидела, что он побрел по полю к берегу реки Бродячей соба­ки. Здесь, возле старой ивы, она играла еще ребенком, здесь она впервые увидела, как Дер­рик обнимался с темноволосой девчонкой, здесь однажды Бриг подошел к ней, одиноко сидящей возле воды…

Уилли не оглянулся, даже почувствовав ее приближение. Завороженно глядя на воду, он произнес сдавленным голосом:

— Это случилось недалеко отсюда. Я упал в воду и чуть не утонул. Поэтому я и стал глупым…

—      Ты не ...

—      Глупый! Я знаю, что обо мне говорят. Придурок! Недоумок! Отсталый. Это так, Кэс­сиди.

Еле сдерживая рыдания, она положила руку на его плечо.

— Ты знаешь, что я твоя сестра?

— Не понимаю, как могло получиться та­кое.

—       У нас с тобою один и тот же отец.

—       Я слишком глуп, чтобы понять это.

— Неправда, глупцы те, кто считает тебя таким! Не верь тому, что они говорят.

Он опустился на корточки, громко задышал и часто заморгал, стараясь не заплакать. Впро­чем, он давно уже научился держать свои чув­ства при себе.

— Расскажи мне о Бриге. Как он оказался здесь, на лесопилке, вместе с Чейзом?

Уилли недоуменно пожал плечами.

—      Не знаю.

—      Но ты же видел его?

— Не знаю. — Он с трудом проглотил слю­ну. — Я видел Чейза и какого-то человека.

—       Брига? Уилли нахмурился.

—       Было темно.

—       А что ты там делал?


—       Наблюдал.

—       За кем?

— Просто так. Я всегда наблюдаю. За то­бой. За Чейзом. Наблюдал за Энджи.— Под­нявшись, он подошел к дереву и показал вверх, на развилку сучьев.

— Что там?— спросила она, загоражива­ясь от ярких лучей солнца, проглядывавших сквозь ветви деревьев. Наконец она разглядела сердце, вырезанное на коре дерева и надпись: «Энджи». Кэссиди вспомнила, как сидела под этим самым деревом много лет назад, а Бриг, вертевший в руках складной ножик, разговари­вал с ней. Уж не он ли тогда вырезал сердце и эту надпись?

—       Разве ты не знала, что это происходило здесь, знала ведь?

—       Нет…

—       Потому что ты не наблюдала.

—       А что ты еще видел, Уилли? — спросила она, но он стоял и молча глядел на нее пус­тыми голубыми глазами.

Неожиданно таинственно улыбнувшись, он прошептал:

— Я все видел. Все.— Затем повернулся и пошел обратно к конюшне.

Оставшееся после обеда время Кэссиди по­святила работе над статьей. Билл Ласло много раз звонил ей домой, но она избегала общения с ним. Однако здесь, в редакции, отступать было некуда.

—       По-прежнему «никаких комментариев»?

—       Мне нечего тебе сказать.

— Даже по поводу смерти Джона Доу? — Он сел на край ее стола.

—       Сожалею, что он умер.

—       Твой муж так ничего и не говорит?

— Ты знаешь, что у него сломана челюсть. Каждое слово дается ему с трудом.

— Как удобно.

— Никому не пожелаю таких «удобств».

—       Ну а что ты можешь сказать по поводу бегства Санни Маккензи из Северо-западной больницы?

—       Я очень беспокоюсь и прошу всех, кто хотя бы мельком видел ее, связаться со мной. Я надеюсь, ты донесешь эту мою просьбу до читателей своей колонки и сообщишь им, куда следует позвонить, если ее обнаружат?

Билл усмехнулся и досадливо поморщился.

—      Ты окружаешь меня каменной стеной, Кэссиди!

—      Извини, но мне действительно больше нечего тебе сказать.


—       А зря. Мне всегда казалось, что мы работаем с тобой в одной команде, Кэсс, и поэ­тому должны помогать друг другу.

—       В одной команде? Вот уж никогда не замечала, что ты принадлежишь к какой-ни­будь команде!

—       Ты ее достал, Ласло. — Селма порылась в своей сумочке и вытащила пачку сигарет «Вирджиния слимз».— Знаешь, ты не был та­ким занудой, когда курил. Не хочешь ли сос­тавить компанию?

— Ты убиваешь себя, Селма!

Воспользовавшись ситуацией, Кэссиди кив­нула обоим, выключила компьютер и поспе­шила выйти из помещения редакции, радуясь возможности провести вечер дома. Впрочем, ей опять придется лицезреть Чейза. От этой мысли у нее начались спазмы желудка. Как долго они будут жить в этом аду?! Как скоро произойдет неизбежное? Нет, она не может уйти от него, несмотря на то, что он стал совершенно невыносим. По крайней мере до тех пор, пока он окончательно не поправится.

Возможен ли какой-то иной выход? Люби­ли ли они когда-нибудь друг друга? Она снова вспомнила ссору, произошедшую в день пожа­ра, и подумала, что их развод — лишь вопрос времени. А потом что?..

Она села в свой джип, опустила стекла и по­вернула ключ зажигания.

Впрочем, о каком будущем может идти речь, когда прошлое полно загадок. Ей нужно во что бы то ни стало докопаться до истоков этого пожара, как и предыдущего. И Чейз — первый человек, который может помочь ей, хочет он того или нет. Она должна, обязатель­но должна поговорить с ним.

Глава 18

Чейза не было в доме. Она прошла по всем комнатам с сильно бьющимся сердцем. Тиши­на пугала ее. Если не считать гудения холо­дильника, тиканья часов и мягкого жужжания кондиционера, дом был тих. Ее шаги гулко отдавались в пустынных комнатах. Костыли Чейза тоже отсутствовали. О Господи, неуже­ли он уехал совсем!

Впрочем, нет, его зеленый «ягуар» по-преж­нему стоял возле гаража, а грузовичок, на котором он ездил на лесопилку, сгорел во вре­мя пожара. Конечно, он мог воспользоваться такси…

Она вернулась в холл, поискала глазами хоть какую-то записку и, неожиданно выглянув в окно, обнаружила его сидящим на камне в тени орехового дерева у бассейна, который он собственноручно вырыл на второе лето их совместной жизни в этом доме.


Солнце клонилось к закату, и в его косых лучах лицо Чейза с белой повязкой на глазу казалось на удивление умиротворенным. Она подумала было оставить его в покое и начать готовить обед, но вместо этого решила присо­единиться к нему. Может быть, наступило вре­мя хоть как-то сгладить напряженность, воз­никшую между ними?

Обидные слова, которые они кидали друг другу в день пожара, все еще звенели в ее ушах.

— Ты никогда не любил меня,— бросила она тогда обвинение со слезами на глазах.— Ты и женился на мне только ради того, чтобы стать частью империи моего отца!

—        А ты вышла за меня замуж, потому что я был родным братом Брига.

—        Это ложь!

—        Нет! — крикнул он, гневно сжимая ку­лаки.

—        Я вышла за тебя замуж, думая, что люб­лю тебя, я хотела создать настоящую семью, родить детей, а тебе, оказывается, нужны были лишь деньги моего отца! Ну что ж, ты добился своего, Чейз, ты получил то, чего так страстно желал,— ты стал совладельцем компании Бьюкененов.

— Не забудь еще добавить, что я заполу­чил в качестве жены одну из самых богатых женщин в округе!

— А разве не так?

— Ты бы меня лучше понимала, если бы не жила с рождения на всем готовеньком. Ес­ли бы тебе приходилось трудиться на двух работах ради того, чтобы содержать выжив­шую из ума мать и малолетнего брата. Если бы твои уши хоть раз горели от сплетен, ко­торые распространялись по городу о твоей матери, которую бросил муж.— Его раздра­жение вдруг улетучилось, и он глядел на нее полными боли глазами.— Итак, ты хочешь развода!

— Я хочу, чтобы у нас была семья! Тебе не обязательно работать по двадцать четыре часа в сутки и постоянно уезжать из города в мно­годневные деловые поездки.

— Ты хочешь, чтобы я проводил дома как можно больше ночей?..

— Я хочу иметь нормальную семью, де­тей!..

— Я никогда не скрывал, Кэссиди, что не хочу детей.

Сердце ее словно раскололось.

—Я надеялась, что ты изменишь свое мне­ние, ты же говорил, что это возможно…

—      Глупости! Дети разрушили жизнь моей матери. Дети разбили жизнь твоего отца. Дети приносят одни лишь беды.

—      Но и радость.

—      Горя от них гораздо больше, — угрюмо произнес он, и Кэссиди наконец поняла, что дальнейший спор бесполезен. Все мечты, все ее иллюзии разлетелись в прах.

—      Да, я хочу развода, Чейз,— сказала она упавшим голосом.

—      Через мой труп! Я никогда не позволю тебе развестись со мной, но если ты все же попытаешься избавиться от меня, тебе несдоб­ровать… Потому что, веришь ты этому или нет, я люблю тебя и скорее умру, чем /поте­ряю! — Яростный огонь в его глазах испугал ее, но и заставил поверить ему…