Эбби Глайнс - Братья с юга Мейсон-Диксон

Дверь за нами захлопнулась, и щёлкнул замок. Его глаза поедают меня, пока он делает три больших шага, а затем прижимает меня к столику, который превратится в кровать, если мне понадобится. Я жду, что он сорвёт мою рубашку. Или шорты. Или скажет что-нибудь об необходимости трахнуть меня.

Вместо этого он взял моё лицо в руки.

— Ты — то единственное особенное, что есть в моей жизни.

Я самое сломленное в его жизни. Он просто не понимает этого.

Это место свалка. Чистая как стёклышко… но свалка. Я смотрю в окно на основную часть трейлерного парка и изучаю своё окружение в лучах раннего утреннего солнца. Скарлет принимает душ в крошечной каморке, которую называет ванной. Мы не спали большую часть ночи. В этом месте нет и квадратного дюйма[8], где бы я не трахал её. Не то чтобы это было тяжело воплотить в жизнь. Это место крошечное.

Одеяла и полиэтиленовые пакеты закрывают окна соседнего трейлера. Машина стоит на кирпичах, одежда висит на бельевых верёвках, даже один из соседей проявил творческую жилку с пивными банками. Они украшают небольшое крыльцо, которое он пристроил.

Покачав головой, я отступил от окна. Не могу смотреть на это дерьмо и остаться в хорошем настроении к тому времени, когда она выйдет из ванны. Это расстраивает меня. Почему она не возвращается домой?

Дверь в ванную открылась, и я сосредоточился на Скарлет, когда она вышла. Она в полотенце, обёрнутом вокруг неё. Маленькая неуверенная улыбка коснулась её губ. Сегодня утром я был готов убеждать её не выгонять меня. Но она не пыталась. Когда она проснулась и перевернулась на спину, чтобы посмотреть на меня, я не пожалел, что застал этот момент.

— У меня есть хлеб и желе. Срок годности молока вышел. Обычно я ем на работе, — сказала она извиняющимся тоном.

— Думаю, я тоже хочу поесть у тебя на работе. Если ты не возражаешь. — Хочу увидеть место её работы. Также хочу увидеть Дизеля, и чтобы он увидел меня. Как бы она ни утверждала, что они просто друзья, по вчерашним реакциям его тела могу сказать, что он считает иначе.

Она нервно пожевала губу.

— Хорошо, но… хорошо. — Что бы она ни хотела сказать, она передумала.

Не сумев удержать руки при себе, я подошёл, чтобы притянуть её к себе.

— Я не уеду отсюда без тебя. — Я пытаюсь не заставлять её возвращаться домой. Хочу, чтобы она сама приняла это решение.

— Что насчёт твоей работы? — спросила она.

— Я могу потерять её. Но не оставлю тебя здесь, — я замолчал, прежде чем упомянул бы об опасных соседях, окружающих её.

Хмурость коснулась её бровей.

— Ты не можешь потерять работу.

— Думаю, смогу найти ещё одну. — Не хочу потерять работу. Я получаю удовольствие от неё. И есть Сатана, которого я не хочу покидать. Но Скарлет важнее, чем мустанг.

— Я не могу вернуться, — произнесла она почти шёпотом.

Причина, по которой она ушла, больше не проблема.

— Почему? — спросил я.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Я подумал, что она собирается рассказать, когда Скарлет посмотрела мне за плечо. Её выражение стало отстранённым. Как будто что-то высматривает или находится в другом месте. Я никогда не видел её такой. Меня это беспокоит. Нет — охренеть как беспокоит.

— Скарлет. — Она несколько раз моргнула, услышав своё имя, затем её взгляд переместился на меня.

— Я живу здесь. Теперь это мой дом.

Это место не может быть более привлекательным, чем большой дом, в котором она жила с родителями. Если только они не развелись или мать не съехала.

— Твои родители переехали? — спросил я.

Она покачала головой. Эмоции наполнили её глаза. Слёзы, которые она, кажется, полна решимости не пролить.

— Нет. Но я не вернусь туда.

Я знаю, что её мать сумасшедшая шлюха. Большая часть города знает. Мама как-то упоминала мать Скарлет и говорила о ней как о достойной сожаления. Это то же самое, что назвать её шлюхой. «Достойный сожаления» самое большое оскорбление от мамы.

Но её отец был успешным. Он известен тем, что не замечает измен жены. Его не было на выпуске Скарлет. Дикси расстроилась из-за этого. Но Скарлет, казалось, было всё равно.

— Почему? — спросил я, когда она больше ничего не сказала.

Она глубоко вдохнула.

— Это моя новая жизнь. Место, где я хочу находиться. Та жизнь, мои родители, то… Я не хочу туда возвращаться. Когда-либо.

Какого чёрта?

— Это связано с твоей матерью? — Эта женщина безумна. Она покачала головой. — Что насчёт твоего отца? — Он появился и расстроил её?

Она снова покачала головой. Я жду, надеясь, что она скажет больше. Всегда знал, что она не близка с родителями. Что её отношения с ними напряжённые. Если она могла держаться подальше от дома, она так и делала. Кажется, никого это не волновало. За те ночи, которые она спала вместе со мной в моём грузовике, когда мы где-то парковались, чтобы трахаться всю ночь, никто не звонил ей, разыскивая. Обеспокоенные тем, что её нет дома. Это казалось странным.

— Он не мой настоящий отец, — выпалила она, как будто ей пришлось заставить себя признаться в этом. — Я результат романа, который был у моей матери с его младшим братом. Моим дядей. Мой настоящий отец умер на охоте, когда мать была ещё беременна. — Глаза у неё широко раскрыты. Будто она не может поверить, что только что рассказала это.

Святое дерьмо. Не знаю, что сказать. Хочу спросить, уверена ли она. Уверена в том, что это не куча дерьма, которое просто наговорила её мать. Но из-за того, как её лицо борется с эмоциями, пытающимися вырваться на свободу, мне не хватило смелости продолжать таранить её вопросами.

— Как давно ты знаешь? — спросил я, как долго она хранит это в себе.

— С девяти лет.

Твою мать.

— Боже, Скарлет, почему ты никогда не рассказывала мне?

Она отвернулась от меня. Её губы поджаты. Она выглядит злой из-за чего-то. Она разозлилась, потому что я задаю вопросы?

— Мы не разговаривали, Брей. Мы трахались. — Жёсткий тон её голоса заставил меня более пристально изучить её. — Я опаздываю на работу, — сказала она, отступая. Она вцепилась в полотенце, чтобы оно не упало. Как будто я не знаю, каждый дюйм её голого тела.

— Тогда собирайся, но, Скарлет, это ещё не конец. Нам есть о чём поговорить.

Она больше ничего не сказала. Дверь плотно закрылась за ней. Слишком плотно.

Я стою, глядя на дверь, через которую она прошла, и начинаю строить планы. Не позволю ей остаться здесь. Она не счастлива здесь. Она выживает, и до сих пор я не понимал этого.

Когда-то я ненавидел Скарлет за то, что хотел её. За то, что, блять, жаждал её. Потому что думал, что она играет в игры. Я отнёс её к определённой группе женщин. Предполагал, что она глупая и дикая. Всё оказалось не так, как я думал.

Когда она вернулась, я знал, что делать. Я всё спланирую. Подготовлюсь. Но я знаю.

Скарлет взглянула на свой телефон.

— У нас десять минут, чтобы добраться до закусочной.

— Тогда тебе лучше засунуть свою задницу в грузовик, — ответил я более лёгким тоном, надеясь ослабить напряжение, внезапно возникшее между нами.

Она кивнула, потом отправилась к грузовику. Всё это время я не смотрел на неё.

Боже! О чём я только думала? Сказать что-то личное, близкое к истине, вслух. Никому не нужно знать подобное. Это приведёт к большому количеству вопросов. К требованию ответов, которые я никогда не дам. Он слишком близко подобрался. Иметь его рядом… удивительно. Это делает мой маленький безопасный трейлер идеальным. В нём не пахнет плесенью, когда Брей внутри. Теперь трейлер наполняют запахи мяты и кожи. Брей делает вещи ярче.

Если позволю себе хотеть его, то это приведёт меня на путь безнадёжности.

— Ты будешь молчать всю десятиминутную поездку в закусочную? — спросил он, нарушая тишину. Я не могу посмотреть на него. Знаю, что он хочет этого. Но просто не могу. Я открылась. Сказала слишком много. — Скар, что случилось?

Вздохнув, я продолжаю смотреть в окно со стороны пассажира.

— Ничего. Просто пытаюсь разобраться с тем, что творится у меня в голове.

— С чем конкретно?

— Как объяснить тебе, что я хочу здесь жить. Что я счастлива. Довольна. То, чего у меня не было там. — Может, счастлива — уже перебор. Но в безопасности. Свободна от… грязного, уродливого мира, в котором жила. От секретов, масок, которые носила каждый день, чтобы скрыть свою реальность. Это осталось позади. Никакое количество консультаций, которые мне назначали врачи, не ощущалось освобождающим. Кроме того, если бы я рассказала психиатру о своих реальных проблемах, меня очень быстро отправили бы в систему. Далеко от Дикси. А тогда я нуждалась в Дикси. Она была моим средством выживания.

— Ты была несчастна дома? — спросил он, уточняя.

Я кивнула, но ничего не сказала. Я закрыла эту тему. Он почувствовал это, и остальную часть поездки мы промолчали. Когда он припарковался перед закусочной, я схватила ручку, чтобы сбежать, ожидая, что он схватит меня за руку и задаст больше вопросов. Скажет что-то. Но только когда я была на полпути к чёрному входу, я поняла, что он не преследует меня. Не окликнул меня.

Он уезжает.

Остановившись, я развернулась и смотрю, как его грузовик выезжает на главную дорогу. Которая не ведёт к моему трейлеру. Он возвращается на север. Мои плечи упали. В горле образовался ком. Это то, что я знала, должно было случиться, но потребовалось так мало для этого.

— Ты идёшь помочь или будешь стоять здесь, размышляя о дне? — спросил Дизель.