—Ладно. Хорошо. Тогда позволь мне задать тебе один вопрос — но не злись. Ты не задумывалась, что твои чувства могут иметь отношение к тому, что произошло с нами на поляне? То есть они являются отражением чувств, которые испытывала Энн к Джайл-зу Денту.

—Задумывалась, и ответ отрицательный. — Она встала, надела свитер. — Тем не менее вопрос хороший. А хорошие вопросы меня не злят. То, что чувствовала Энн, а через нее и я, было мощным и всепоглощающим. Я не буду сравнивать с этим свои чувства к тебе. Но там присутствовали боль и горечь. За радостью скрывалась печаль. С тобой не так, Кэл. Никакой боли нет. Я не чувствую печали. Поэтому... Может, ты спустишься в бар и пообедаешь с нами, раз уж мы с Сиб и Лейлой зашли сюда?

—Ну... конечно.

—Отлично. Встретимся там. Я только заскочу в ванную и немного приведу себя в порядок.

—Куин, — неуверенно произнес Кэл. Она обернулась с порога. — Я никогда ни к кому такого не испытывал.

—А вот это уже лучше.

Улыбнувшись, она исчезла в коридоре. Куин знала, что он говорит искренне. По-другому Кэл не умеет. Бедняга, подумала она. Даже не подозревает, что влип.


С севера старое кладбище загораживала густая роща. Кладбище тянулось на восток, к нему вела грунтовая дорога, такая узкая, что на ней едва могли разъехаться две машины. Поблекшая от времени и непогоды табличка указывала, что здесь некогда стояла первая церковь «благочестивых», разрушенная ударом молнии и последующим пожаром 7 июля 1652 года.

Куин уже читала об этом событии, но совсем другое дело — стоять здесь, на ветру и холоде, представляя, как все произошло. На месте церкви потом построили маленькую часовню, которая была повреждена во время Гражданской войны и постепенно разрушилась.

Теперь тут остались только таблички, камни и многолетние сорняки. За низкой каменной оградой начинались могилы. Кое-где виднелись цветы, яркими пятнами выделявшиеся на унылых серых камнях и бурой зимней земле.

—Нужно было принести цветы, — тихо сказала Лейла, разглядывая простое маленькое надгробие с краткой надписью: «ЭНН ХОУКИНС».

—Они ей не нужны, — возразила Сибил. — Могильные плиты и цветы — это все для живых. У мертвых другие заботы.

—Оптимистично.

—Я действительно так думаю. — Сибил пожала плечами. — Мертвым не скучно. Тебе не кажется любопытным, что тут нет дат? Ни даты рождения, ни даты смерти. И надписи тоже нет. У нее было три сына, но они вырезали на могильной плите только имя. Хотя сами похоронены здесь же, вместе с женами и, как мне кажется, с некоторыми из детей. Куда бы ни занесла их жизнь, они вернулись домой и упокоились рядом с Энн.

—Может, знали или верили, что она вернется. Может, Энн рассказала им, что смерть — это не конец. — Куин нахмурилась, вглядываясь в камень. — А может, просто хотели краткости, хотя теперь, после твоих слов, я думаю, что они сделали это намеренно. Ни начала, ни конца. По крайней мере до...

—До этого июля, — закончила Лейла. — Еще одна оптимистичная мысль.

—Ну вот, поскольку настроение у нас поднялось, я немного поснимаю. — Куин достала фотоаппарат. — А вы пока запишите имена. Потом проверим, нет ли среди них прямых...

Попятившись, она споткнулась и с размаху села на землю.

—Ай! Черт. Проклятье. Прямо на синяк, который я заработала сегодня утром. Замечательно.

Лейла бросилась к ней, помогая подняться. Сибил, едва сдерживавшая смех, последовала ее примеру.

—Заткнитесь, — простонала Куин. — Земля тут вся в кочках, и некоторых могильных плит просто не видно. — Она потерла бедро и хмуро посмотрела на надгробие, о которое споткнулась. — Ха. Забавно. Джозеф Блэк, умер в тысяча восемьсот сорок третьем. — Раздражение мгновенно прошло. — Однофамилец. Конечно, у меня распространенная фамилия. Если не учитывать, что этот человек обнаружился именно здесь и что я споткнулась о его могилу.

—Скорее всего, родственник, — согласилась Сибил.

—И родственник Энн? — спросила Лейла.

—Не знаю. — Куин покачала головой. — Кэл составил генеалогическое древо Хоукинсов, и я его видела. Конечно, кое-какие старые записи утеряны, или мы их просто не нашли, но ни он, ни я никак не могли пропустить ветви с моей фамилией. Придется заняться Джо.


Отец ничем не мог ей помочь, но звонок домой растянулся на сорок минут, заполненных семейными сплетнями. Потом Куин позвонила бабушке, которая вспомнила, что ее свекровь упоминала о каком-то родственнике, возможно, двоюродном дедушке или кузене, который родился среди холмов Мэриленда. Или в Вирджинии. Известен он тем, что сбежал с певичкой из салуна, бросив жену с четырьмя детьми и прихватив все семейные сбережения, хранившиеся в жестянке из-под печенья.

—Милый парень, — сделала вывод Куин. — Должно быть, это и есть мой Джо.

Ужином занималась Сибил, и поэтому, решила Куин, у нее остается время для визита в муниципалитет, чтобы попытаться что-нибудь разузнать о Джозефе Блэке. Если он умер здесь, то, возможно, здесь же и родился.

Вернувшись, Куин была рада увидеть дом, наполненный людьми, звуками и вкусными запахами еды. Сибил, верная себе, включила музыку, зажгла свечи, налила вино. Все собрались в кухне и закусывали маринованными оливками. Куин проглотила одну штуку, отобрала у Кэла вино, залпом выпила.

—У меня глаза не красные? — спросила она.

—Пока нет.

—Я почти три часа изучала архивные записи. Думала, мозги расплавятся.

—Джозеф Блэк. — Фокс протянул ей бокал с вином. — Мы в курсе.

—Хорошо — значит, объяснять не нужно. Удалось проследить его корни только до деда, родившегося в тысяча шестьсот семьдесят шестом году. В любом случае это самые ранние записи в местном архиве. Я также исследовала боковые ветви, искала сестер, братьев и других родственников. У него было три сестры, но о них ничего не известно, кроме даты рождения. Тетки, дядья и так далее — тоже ничего. Похоже, в Хоукинс Холлоу людей по фамилии Блэк было не так много.

—В противном случае я бы вспомнил фамилию, — заметил Кэл.

—Непременно. Как бы то ни было, у моей бабушки проснулось любопытство, и она принялась разыскивать старую семейную Библию. Звонила мне на сотовый. Думает, что книга перешла к брату мужа после смерти родителей. Возможно. В любом случае это зацепка.

Ее взгляд остановился на мужчине, прислонившемся к стойке и вертевшем в руке бокал вина.

—Прошу прощения. Вы Гейдж?

—Совершенно верно. Специализируюсь на придорожном сервисе.

Куин с улыбкой посмотрела на Сиб, которая, закатив глаза, принялась доставать из печки ароматный хлеб.

—Судя по виду и запахам, обед готов. Я умираю от голода. Ничто так не возбуждает аппетит, как чтение записей о рождении и смерти Блэков, Роббитов и Кларков.

—Кларков? — Лейла поставила на стол тарелку, которую приготовила для Сибил. — В архиве есть записи о Кларках?

—Да, Альма и Ричард Кларк, насколько я помню. Могу глянуть в своем блокноте. А что?

—Девичья фамилия моей бабушки Кларк. — Лейла вымученно улыбнулась.

—Вероятно, это тоже не совпадение.

—Она еще жива? — мгновенно среагировала Ку-ин. — Ты можешь с ней связаться и...

—Давайте к столу, пока все горячее, — перебила ее Сибил. — У нас еще будет время как следует встряхнуть генеалогические деревья. Но когда я готовлю... — она сунула тарелку с горячим хлебом в руки Гейджа, — все едят.


16

Это должно быть важно, в этом должен быть смысл. Кэл снова и снова убеждал себя, выкраивая время среди рабочего дня и по вечерам, чтобы попытаться найти связь между семьями Хоукинс и Блэк. Что-то новенькое, размышлял он: некая дверь, о существовании которой они не знали, не говоря уже о том, чтобы пытаться войти.

Кэл уговаривал себя, что все заняты чрезвычайно важной и отнимающей много времени работой и именно поэтому последние пару дней они с Куин почти не виделись. Он занят, она занята. Ничего не поделаешь.

Кроме того, пора им немного отдохнуть друг от друга. Немного успокоиться. Как он сказал матери, теперь не время для серьезных отношений, для любви. Потому что, когда люди по-настоящему влюбляются, происходит нечто очень важное, меняющее всю жизнь. А у него и так хватает важных вещей, способных перевернуть жизнь.

Кэл насыпал корм в миску Лэмпа — пес с обычным непоколебимым спокойствием ждал завтрака. Сегодня четверг, поэтому, прежде чем выпустить Лэмпа на утреннюю прогулку, он сунул белье в стиральную машину. Затем, соблюдая утренний ритуал, налил себе первую чашку кофе и достал коробку с крекерами.

Но когда открыл холодильник и протянул руку за молоком, то вдруг вспомнил о Куин. Двухпроцентное молоко, подумал он, качая головой. Может, как раз в эту минуту Куин готовит собственную версию овсяных хлопьев с молоком. Стоит в своей кухне, вдыхает аромат кофе и думает о нем.

Эта мысль показалась ему такой привлекательной, что он протянул руку к телефону, но, услышав шорох у себя спиной, резко повернулся.

—Какой нервный. — Гейдж, открыв буфет, доставал кофейную чашку.

—Нет. Просто не слышал, как ты вошел.

—Ты грезил о женщине.

—Мне есть о чем подумать.

—Особенно о женщине. У тебя все на лице написано, Хоукинс. Взять хотя бы эти задумчивые, как у кокер-спаниеля, глаза.

—Отстань, Тернер.

Гейдж лишь ухмыльнулся в ответ и налил себе кофе.

—И рыболовный крючок в губе. — Он согнул указательный палец и подергал себя за губу. — Это очевидно.

—Ты завидуешь, потому что у тебя давно не было женщины.

—Не спорю. — Гейдж отхлебнул черный кофе и босой ногой погладил бок Лэмпа, полностью сосредоточившегося на подушечках корма. — Она не твой тип.

—Да? — Раздражение поднялось по спине Кэла, словно ящерица. — А какой тип ты называешь моим?