—Я должен вернуться. — Он бросил родителей. Бегство было продиктовано стремлением защитить людей, но Кэл все равно не мог стоять здесь, когда отец и мать находились внутри. — Мне нужно закрыть клуб, когда вечер закончится.

—Мы вернемся вместе. — Холодные пальцы Куин переплелись с пальцами Кэла. — Эти спектакли не бывают длинными. Аудитории он лишился, и если энергии на второй акт не осталось, то на сегодня все. Пошли. Здесь очень холодно.

В зале на столах мерцали свечи, ярко блестели сердца. На гладком полу танцпола ни пятнышка. Кэл увидел, как танцуют его родители: мать склонила голову на плечо отца. Поймав взгляд сына, она улыбнулась, и Кэл почувствовал облегчение.

—Не знаю, как ты, но я не откажусь от еще одного бокала шампанского. — Куин выдохнула и пристально посмотрела на Кэла. — И знаешь что? Давай танцевать.


Когда Кэл и Куин вернулись в дом, Фокс, растянувшись на диване, смотрел по телевизору какой-то скучный черно-белый фильм; было уже первый час.

—Лейла пошла наверх, — сказал он, садясь. — Устала.

Подтекст был совершенно ясен: Лейла хотела надежно спрятаться, пока не вернулась ее соседка вместе с Кэлом.

—Как она? — спросила Куин.

—Нормально. Держит себя в руках. Что еще случилось после нашего ухода?

Кэл покачал головой; его взгляд скользнул к темному окну.

—Веселый праздник, кое для кого ненадолго прерванный не существующими в реальности пауками и кровью. Тут все в порядке?

—Да, за исключением того, что эти женщины купили диетическую колу. Классическая кола. — Он повернулся к Куин. — Мужчины предпочитают придерживаться традиций.

—Учтем на будущее. Спасибо, Фокс. — Она поцеловала его в щеку. — За то, что подождал нашего возвращения.

—Ерунда. Зато получил шанс уклониться от домашних обязанностей и посмотреть... — Он оглянулся на экран маленького телевизора. — Понятия не имею что. Ты должен подумать насчет кабельного телевидения. «И-эс-пи-эн»[25].

—Не знаю, как я жил без него последние несколько дней.

Ухмыльнувшись, Фокс принялся натягивать куртку.

—Человечество не должно ограничиваться Интернетом. Позвонишь, если что-нибудь понадобится, — прибавил он и направился к двери.

—Фокс. — Кэл догнал его. Они о чем-то пошептались, потом Фокс махнул рукой Куин и вышел.

—О чем это вы?

—Я попросил его переночевать у меня и присмотреть за Лэмпом. Фокс согласен. Кока-кола и «И-эс-пи-эн» у меня есть.

—Ты обо всех беспокоишься.

—Не могу забыть.

—Ему до нас не добраться. Пока все это игра ума. Гнусно, отвратительно, но всего лишь психическая атака.

—Не только, Куин. — Кэл быстро, почти безразлично провел ладонями по ее плечам, потом снова повернулся к окну. — Дело в том, что он способен проделывать это в феврале — с нами. И еще появление Энн. Тут заложен какой-то смысл.

—И ты должен до него докопаться. Ты много думаешь — котелок у тебя хорошо варит. — Она дотронулась пальцем до своего виска. — И этот факт меня успокаивает и странным образом привлекает. Знаешь, что? После такого длинного, странного дня нам было бы лучше вообще не думать.

—Хорошая идея. — Отвлекись, сказал себе Кэл. Побудь нормальным человеком. Он шагнул к Куин, коснулся кончиками пальцев ее щек, затем его ладони скользнули по ее рукам, и их пальцы переплелись. — Давай попробуем?

Он потянул ее за собой к лестнице и стал подниматься наверх. Уютный скрип ступенек, щелчок выключателя, гудение камина — и больше ничего.

—Ты...

Кэл не дал ей договорить, обхватив ладонями щеки и закрыв рот поцелуем. Нежным и легким, как дыхание.

—И никаких вопросов. Иначе нам придется искать ответы.

—Резонно.

Просто комната, темнота и женщина. Все, что ему нужно этой ночью. Ее аромат, ее кожа, водопад ее волос и звуки, которые издают люди, когда открывают для себя друг друга.

Этого достаточно. Более чем достаточно.

Кэл закрыл за собой дверь.

—Люблю свечи. — Куин отстранилась, взяла длинную тонкую зажигалку и обошла расставленные по комнате свечи.

В неярком колеблющемся свете она выглядела хрупкой, более хрупкой, чем на самом деле. Кэл наслаждался контрастом между реальностью и иллюзией. Простыня на пружинном матрасе на полу на фоне темно-красного одеяла выглядела хрустящей и переливалась, словно жемчуг. Тюльпаны на поцарапанном дереве комода, купленного на блошином рынке, казались напоминанием о веселом карнавале.

Куин опустила дымчатые шторы, отгородившие их от ночной тьмы за окном. Потом с улыбкой повернулась.

Улыбка предназначалась ему.

—Наверное, я должна сказать тебе...

Покачав головой, Кэл шагнул к ней.

—Потом. — Он сделал первое, что пришло ему в голову, — поднял руки к ее волосам. Вынул шпильки, высвобождая тяжелую густую массу, а когда волосы разметались по ее плечам и спине, запустил в них пальцы. Потом, не отрывая взгляда от глаз Куин, намотал ее волосы на руку и потянул вниз.

—У нас еще будет много «потом», — сказал он и закрыл ей рот поцелуем.

Ее губы опьяняли. Мягкие, чувственные, щедрые. Кэл почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь, — Куин обняла его за шею и прижалась к нему. Нет, не сдалась, не растаяла — пока. На его медленный, терпеливый напор она отвечала своим.

Кэл спустил с ее плеч жакет, позволив ему упасть на пол рядом со шпильками, и под его пальцами оказались кружева, шелк и теплая плоть. Их губы боролись, руки Куин скользнули к его плечам, стягивая пиджак.

Прижавшись губами к ее шее, он услышал тихий звук, похожий на довольное мурлыканье. Потом он отстранился, провел пальцами по ее ключице. Глаза Куин светились ожиданием. Ему хотелось увидеть, как они потемнеют. Перестанут видеть. Не отрывая взгляда от этих глаз, провел пальцами по округлой груди, коснулся края кружев, обхватил грудь ладонью, дразнящим движением погладил сосок.

Кэл услышал ее прерывистое дыхание, почувствовал, как затрепетало ее тело. Она стала расстегивать его рубашку, прижала ладони к его груди. Сердце его замерло, но рука продолжала неспешное, почти ленивое путешествие, остановилась у края брюк. Кожа здесь была теплой, мышцы затрепетали под его ищущими пальцами. Резкое движение — и брюки соскользнули вниз.

Это было так неожиданно, что Куин растерялась. Все происходило медленно, как во сне, а потом он вдруг подхватил ее под мышки и приподнял над полом. Стремительная и откровенная демонстрация силы потрясла ее. Голова закружилась, а когда ноги снова коснулись пола, колени подогнулись.

Взгляд Кэла скользнул вниз, по топику и кружевному белью, специально надетому, чтобы свести его с ума. Губы его дрогнули, и он снова посмотрел в глаза Куин.

—Красиво.

Одно слово, но во рту у нее пересохло. Глупо. На нее смотрели другие мужчины, касались ее, желали ее. Но от его взгляда у нее пересохло в горле. Она хотела ответить что-нибудь остроумное и небрежное, но ей с трудом удавалось даже дышать.

Кэл подцепил пальцем ее трусики и потянул к себе. Она шагнула к нему, как заколдованная.

—Посмотрим, что там внизу, — прошептал Кэл и стянул с нее топик. — Очень красиво, — прокомментировал он, проводя пальцем по краю бюстгальтера.

Куин растерялась. Она никогда не была робкой и застенчивой — не принадлежала к тому типу женщин, которые отдают всю инициативу мужчине. Протянув руку, она принялась сражаться с застежкой его брюк.

—Ты дрожишь.

—Заткнись. Я чувствую себя полной дурой.

Он сжал ее ладони, поднес к губам, и Куин поняла, что тонет — как «Титаник».

—Сексуально, — прибавил Кэл. — Ты необыкновенно сексуальна.

—Кэл. — Она с трудом сосредоточилась, чтобы подобрать слова. — Мне и вправду нужно лечь.

Опять эта улыбка — возможно, улыбка самодовольного мужчины, но Куин было плевать.

Потом они оказались на кровати, разгоряченные тела на прохладных, накрахмаленных простынях, а свечи волшебно мерцали в темноте. Его руки и губы скользили по ее коже.

Он управляет боулинг-клубом, удивилась Куин, буквально тая от наслаждения. Откуда у него такие нежные руки? Где он научился... О боже.

Ее подхватила и закружила мощная волна, которая началась с кончиков пальцев, поднялась по ногам до талии, затем захлестнула сердце и мозг. Куин старалась удержаться на этой волне, жадно ловя каждое мгновение, пока тело ее не стало податливым, дыхание прервалось.

Ладно, ладно — вот и все, на что был способен ее мозг. Ладно, ладно.

Тело Куин было настоящим пиршеством. Эти выпуклости и впадины, трепетавшие от прикосновений. Он мог бы вечно наслаждаться этой красивой грудью, сильной линией спины, женственным изгибом бедер. И ноги, гладкие, сильные и... чувственные. Бесконечный простор для прикосновений и ласк — целая ночь для наслаждения.

Она льнула к нему, обвивалась вокруг него, выгибалась дугой, отвечая на ласки. Кэл чувствовал, как сильно бьется ее сердце под его губами, слышал, как она стонет, отзываясь на дразнящие прикосновения его языка. Ее пальцы впивались ему в плечи, в бедра, ладони гладили и стискивали, подводя к тонкой грани, за которой он уже терял контроль над собой.

Поцелуи стали настойчивее. Прохладный воздух комнаты запылал жаром, стал густым, как дым. Когда желанию уже невозможно было противиться, их тела слились в одно. Кэл смотрел, как затуманиваются ее глаза.

Он крепко сжал ладони Куин, пытаясь найти опору и удержаться на самом краю, не поддаться безумному, почти болезненному желанию разрядки. Их пальцы переплелись, и при каждом его медленном, долгом движении ее лицо светилось наслаждением. Останься со мной, подумал он, и тело Куин отвечало ему. Дыхание ее стало прерывистым, по телу пробежала дрожь. Всхлипнув, Куин закрыла глаза и откинула голову на подушку. Когда ее тело обмякло под ним, Кэл уткнулся лицом в нежный изгиб ее шеи. И уже не сдерживал себя.