—Я хочу спустить с него шкуру, слышишь, Фокс? Я отдала этому сукиному сыну лучшие два года и три месяца своей жизни и хочу спустить с него шкуру, как с кролика.

—Я понял, Шелли.

—Как он мог со мной так поступить? — Всхлипнув, она упала в объятия Фокса.

На нем тоже были джинсы и рубашка в тонкую полоску навыпуск; лицо его, обращенное к Лейле, выражало покорность, — Ну-ну, — произнес он, похлопывая всхлипывающую Шейлу по спине. — Ну-ну.

—Я только что купила ему шины для грузовика! Я их все проткну!

—Ни в коем случае. — Фокс взял Шеллу за плечи и, не дожидаясь нового потока слез, отстранился. — Не нужно этого делать. Не приближайся к его машине. И какое-то время, милочка, старайся держаться подальше и от него самого. И от Сэми.

—Подлая, похотливая сука.

—Совершенно верно. Предоставь дело мне, хорошо? Ты возвращаешься на работу, а я все улажу. Ведь именно для этого ты меня и наняла, правда?

—Наверное. Сдери с него шкуру, Фокс. Отрежь этому ублюдку яйца.

—Именно этим я и займусь, — успокаивал клиентку Фокс, провожая к двери. — Ты просто держись от него подальше, вот и все. Буду на связи.

Закрыв дверь, он прислонился к косяку и тяжело вздохнул.

—Матерь Божья.

—Не следовало браться за это дело, — заметила Элис.

—Нельзя же отказать своей первой женщине, когда она подает на развод. Это против законов, божеских и человеческих. Привет, Лейла. Вам нужен адвокат?

—Надеюсь, нет. — Оказывается, он симпатичнее, чем ей казалось. Впрочем, вчера ей было не до внешности новых знакомых. — Без обид.

—Разумеется. Лейла... Дарнелл, так?

—Так.

—Лейла Дарнелл, Элис Хоубейкер. Мисс Хоубейкер, я пока свободен?

—Да.

—Пойдемте, Лейла. — Фокс жестом пригласил ее следовать за ним. — Такие представления бывают у нас нечасто, но моя старая приятельница Шелли зашла в гости к своей сестре-близнецу в подсобку кафе и обнаружила, что ее муж — то есть муж Шелли Блок — берет чаевые Сэми.

—Прошу прощения, она подает на развод из-за того, что муж взял деньги сестры?

—Деньги находились в шикарном бюстгальтере Сэми — фирмы «Виктория Сикрет».

—Ага. Понятно.

—Это не конфиденциальная информация, потому что Шелли схватила швабру и выгнала их из подсобки прямо на Мейн-стрит — потрясающий бюстгальтер Сэми видели все. Колу хотите?

—Нет, спасибо. Пожалуй, тонизирующее мне теперь ни к чему.

Лейла расхаживала по комнате, и Фокс не предложил ей сесть. А сам просто прислонился к письменному столу.

—Плохо спали?

—Наоборот, хорошо. Просто не могу понять, зачем я к вам зашла. Не понимаю, что происходит и какая роль в этом предназначена мне. Пару часов назад я уговаривала себя, что должна собрать вещи и возвращаться в Нью-Йорк, как поступил бы на моем месте любой разумный человек. Но осталась. — Она повернулась к Фоксу. — Не смогла уехать. Этого я тоже не понимаю.

—Вы там, где должны быть. Самый простой из возможных ответов.

—Вам бывает страшно?

—Частенько.

—Наверное, я еще ни разу в жизни по-настоящему не боялась. Может, я бы меньше волновалась, будь у меня какое-то занятие. Дело.

—Послушайте, мне нужно поехать к клиентке, отвезти кое-какие бумаги. Это в нескольких милях от города.

—Ой, простите. Я вам мешаю.

—Нисколько. Когда я начну думать, что красивая женщина может мне помешать, значит, пора извещать близких родственников, чтобы они успели попрощаться со мной перед смертью. Хотел предложить вам поехать со мной — какое-никакое, а дело. У миссис Олдинджер вы сможете выпить ромашковый чай с лежалым лимонным печеньем — вот вам и занятие. Она обожает, когда к ней приходят гости, и в этом состоит истинная причина того, что я в пятнадцатый раз переписываю ее завещание.

Фокс все говорил и говорил, прекрасно понимая, что это единственный способ успокоить человека, готового сорваться с катушек.

—К тому времени, как вы закончите, я успею смотаться к другому клиенту, который живет неподалеку. Избавлю его от поездки в город. Когда мы с этим разделаемся, Куин и Кэл, наверное, уже вернутся домой. Поедем к ним и узнаем новости.

—А ничего, что вас столько времени не будет в конторе?

—Не волнуйтесь. — Он взял куртку и портфель. — При необходимости миссис Хоубейкер меня вызовет. Если вы не можете придумать себе более интересного занятия, я попрошу ее собрать нужные папки, и мы поедем.

Все же лучше, чем предаваться грустным мыслям, решила Лейла. Странно только, что адвокат — даже в таком маленьком городе — ездит на стареньком «Додже», на полу которого валяются обертки от печенья.

—А какие у вас дела со вторым клиентом?

—Чарли Дин. По дороге с работы домой его сбил пьяный водитель. Страховая компания пытается оспорить некоторые счета за лечение. Я этого не допущу.

—Развод, завещания, страховка. У вас нет определенной специализации?

—Любая юридическая помощь, круглосуточно. — Улыбка Фокса была веселой и немного нахальной. — За исключением налогов, если могу отбиться. Это я оставляю сестре. Налоги и торговое право.

—Но у вас с ней не общая практика.

—Она была непреклонна. Сейдж поехала в Сиэтл, чтобы стать лесбиянкой.

—Прошу прощения?

—Извините. — Они выехали за городскую черту, и Фокс нажал на газ. — Семейная шутка. Я хотел сказать, что у моей сестры нетрадиционная ориентация и она живет в Сиэтле. Активистка движения за права геев и вместе с партнершей уже восемь лет владеет адвокатской конторой, которую они назвали «Девочка на девочке». Серьезно, — прибавил он, заметив молчание Лейлы. — Специализируются на налогах и торговом праве. Клиенты — геи и лесбиянки.

—Ваша семья не одобряет?

—Шутите. Мои родители в восторге. Когда Сейдж и Паула — ее партнерша — поженились... или заключили союз, мы все приехали к ним и веселились как безумные. Главное, что она счастлива. Для моих родителей альтернативный образ жизни — это плюс. Кстати, о семье. Здесь живет мой брат.

Лейла увидела бревенчатый дом, почти скрытый деревьями. Указатель на повороте гласил: «Гончарная мастерская Хоукинс-Крик».

—Ваш брат гончар.

—Да, причем хороший. Мама тоже, когда она в ударе. Хотите, заглянем?

—Ой, я...

—Пожалуй, не стоит, — решил Фокс. — Ридж работает, а моя помощница уже предупредила миссис Олдинджер о нашем приезде. В другой раз.

—Хорошо. — Беседа, подумала Лейла. Светский разговор. Относительно разумный. — Значит, у вас есть брат и сестра.

—Две сестры. Младшая владеет небольшим вегетарианским рестораном в городе. Кстати, довольно приличным. Из четверых детей я дальше всех отошел от усыпанной цветами дороги контркультуры, которую проложили мои родители. Хотя они все равно меня любят. Но что я все о себе. А вы?

—Ну... У меня нет таких интересных родственников, как у вас, но я точно знаю, что мама хранит старые альбомы Джоан Баэз[17].

—Вот, опять удивительные и судьбоносные совпадения.

Лейла засмеялась и радостно вскрикнула, заметив оленей:

—Смотрите! Вы только посмотрите. Просто пасутся на опушке, а какой величественный у них вид.

Фокс остановился на узкой обочине, чтобы она могла полюбоваться животными.

—Наверное, вы привыкли к оленям, — заметила Лейла.

—Но это не значит, что я не получаю удовольствия, наблюдая за ними. Когда я был маленьким, нам приходилось отгонять стада от фермы.

—Вы выросли на ферме.

В ее тоне слышалась легкая грусть, часто встречающаяся у городских жителей. Это значит, что она видела царственных оленей, зайцев, подсолнухи и забавных цыплят, но не пахала и не мотыжила землю, не полола сорняки, не собирала урожай.

—Маленькая семейная ферма. Мы выращивали овощи, держали кур, коз и пчел. Продавали на рынке излишки и поделки матери, а отец еще и столярничал.

—Они по-прежнему живут на ферме?

—Да.

—Когда я была маленькой, мои родители владели небольшим магазином одежды, продали его лет пятнадцать назад. Я всегда хотела... О боже, боже!

Ее пальцы стиснули руку Фокса.

Из леса выскочил волк и прыгнул на спину молодого оленя. Бедное животное поднялось на дыбы и закричало — Лейла слышала пронзительные звуки, исполненные страха и боли. Оно истекало кровью, но маленькое стадо продолжало спокойно пастись.

—Это иллюзия.

Тихий голос Фокса доносился словно издалека.

Лейла с ужасом смотрела, как волк повалил оленя на землю и принялся рвать на части.

—Это иллюзия, — повторил Фокс. Он взял Лейлу за плечи, и она почувствовала, словно у нее внутри что-то щелкнуло. И потянулась к нему, прочь от того ужаса, который происходил на опушке. — Смотрите внимательно, — убеждал ее Фокс. — Вы должны не просто смотреть, а понять, что это иллюзия.

Кровь была такой красной, такой влажной. Она брызнула во все стороны тошнотворным дождем, окропляя траву небольшой опушки.

—Иллюзия, — прошептала Лейла.

—Нужно не просто говорить, а верить. Оно обманывает, Лейла. Питается ложью. Это все не настоящее.

Лейла набрала полную грудь воздуха, потом выдохнула.

—Не настоящее. Ложь. Отвратительная ложь. Маленькая, жестокая ложь. Обман.

Поляна опустела. Зимняя трава была примятой, но чистой.

—Как вы с этим живете? — Резко повернувшись, Лейла во все глаза смотрела на Фокса. — Как вы это выдерживаете?

—Помогает уверенность, что однажды мы надерем ему задницу, — а также то, что это обман зрения.

В горле у нее пересохло.

—Вы что-то со мной сделали. Когда вы взяли меня за плечи, уговаривали. Вы что-то со мной сделали.

—Нет, — решительно возразил он. Не с ней, а для нее, подумал Фокс. — Просто помог вам увидеть обман. Едем к миссис Олдинджер. Готов поспорить, теперь вы не откажетесь от ромашкового чая.