—Папа...

—Да, я знаю, что не прав, скорее всего, не прав.

Джим прислушался к голосам подростков, доносившихся с другого конца стойки; ребята шутили и задирали друг друга. Он знает этих мальчишек. Знает их родителей. А если жизнь и дальше будет идти своим чередом, то однажды познакомится с их женами и детьми.

Разве когда-то он точно так же не смеялся с друзьями? Разве его собственные дети не приходили сюда? Теперь дочери выросли, вышли замуж, и у них собственные семьи. А сын, взрослый мужчина, сидит напротив и смотрит печальным взглядом, обдумывая проблемы настолько серьезные, что разум отказывается их понимать.

—Ты должен быть готов к тому, что все повторится, — продолжал Джим. — Но для большинства из нас прошлое словно окутывает туман, и мы почти не помним, что произошло. К тебе это не относится, я знаю. Ты все видишь четко, хотя я и врагу такого бы не пожелал. Скажу так: если ты считаешь, что эта писательница поможет найти ответ, я на твоей стороне.

—Пока не знаю. Не определился.

—Определишься. Ладно. Пойду посмотрю, как там Кай. Скоро появятся вечерние посетители. И хочу перекусить, пока они не пришли.

Он отодвинулся от стойки бара и не спеша огляделся. Джим слышал эхо своего детства, голоса собственных детей. Видел еще по-юношески неуклюжего сына, сидевшего у стойки с двумя мальчиками, которые — Джим знал — были ему как братья.

—У нас тут очень хорошо, Кэл. Чтобы так все и оставалось, стоит потрудиться. За это стоит бороться.

Похлопав Кэла по плечу, он удалился.

Отец имел в виду не только клуб. Весь город. Но Кэл боялся: на этот раз предотвратить катастрофу будет чертовски трудно.

Он отправился прямо домой; снег, скрывавший кусты и камни, почти растаял. Кэлу хотелось разыскать Куин и выпытать, что рассказала ей прабабка. Нет, лучше подождать, решил он, позвякивая ключами. Подождать до завтра, когда они отправятся к Языческому камню.

Кэл бросил взгляд в сторону леса, где среди деревьев еще лежали сугробы; тропинка будет грязной от растаявшего снега.

Может, оно там собирается с силами? Может, нашло способ нанести удар, не дожидаясь Седмицы? Не исключено, не исключено. Но не сегодня. Сегодня Кэл ничего не чувствовал. А инстинкт его никогда не подводил.

Тем не менее, переступив порог и включив свет, рассеявший вечерний сумрак, он почувствовал себя в большей безопасности.

Пройдя через весь дом, Кэл открыл дверь черного хода и свистнул.

Лэмп, как всегда, не торопился. И все же пес выбрался из будки и даже потратил часть сил на несколько взмахов хвостом, а затем побрел через двор к ступенькам веранды.

Тяжело вздохнув, он вскарабкался по ступенькам и всем телом прижался к хозяину.

Вот она, любовь, подумал Кэл. В переводе с собачьего языка это означает: «Добро пожаловать домой! Как дела?»

Присев на корточки, Кэл погладил пса, взъерошил густой мех, почесал за ушами; Лэмп преданно смотрел ему в глаза.

—Как жизнь? Все свои дела переделал? Не возражаешь, если мы выпьем пива?

Они вместе вошли в дом. Лэмп сидел и вежливо ждал, пока хозяин наполнит собачью миску кормом из пакета, хотя Кэл подозревал, что хорошие манеры пса объясняются прежде всего ленью. Когда миска оказалась перед носом Лэмпа, тот принялся за еду, не торопясь и полностью сосредоточившись на своем занятии.

Кэл достал из холодильника банку пива, открыл и, облокотившись на стол, сделал первый большой глоток, возвещавший об окончании рабочего дня.

—У меня серьезная проблема, Лэмп. Не знаю, что думать и что делать. Может, нужно было помешать Куин приехать сюда? Не уверен, что смог бы, — она, похоже, человек целеустремленный. Но можно попробовать вести себя по-другому. Например, высмеять ее или нагородить всякой чуши, чтобы все выглядело фальшивкой. Но я не стал увиливать, и теперь непонятно, чем все закончится.

Он услышал, как открылась входная дверь. Потом послышался голос Фокса:

—Эй!

Фокс принес порцию жареных цыплят и большой белый пакет, в который обычно упаковывают еду навынос.

—Вот тебе курица и картошка. Хочу пива.

Поставив еду на стол, он достал пиво.

—Твое приглашение прозвучало неожиданно. У меня сегодня такое классное свидание наклевывалось.

—У тебя уже два месяца наклевывается классное свидание.

—Откладывал удовольствие. — Глотнув пива, Фокс стянул с себя куртку и бросил на стул. — Что случилось?

—За едой расскажу.

Мать все уши ему прожужжала об одиноких мужчинах, которые пользуются одноразовой посудой, и поэтому Кэл достал две бледно-голубые керамические тарелки. Они принялись за жареных цыплят и картошку — вместе с Лэмпом, для которого лучше еды была только еда и который выпрашивал жареную курицу, тыкаясь в колени Кэла или Фокса.

Кэл рассказал другу обо всем: о стене огня, о сне Куин и о разговоре писательницы с его прабабкой.

—Для февраля месяца этот ублюдок появляется слишком часто, — задумчиво произнес Фокс. — Раньше такого не было. Ты сегодня ночью видел сон?

—Да.

—Я тоже. В моем повторялись события первого лета. Только теперь все происходило не в школе и в здании находилась не только мисс Листер. Там были все. — Он провел рукой по лицу и жадно глотнул пиво. — Все жители города, твоя семья и моя. Заперты внутри горящего здания, бьются в оконные стекла, кричат. — Фокс протянул Лэмпу очередной кусочек курицы; глаза его были такими же темными и печальными, как у собаки. — Слава богу, этого не случилось. Но очень похоже. Ты же знаешь, все может произойти.

—Да, — выдохнул Кэл. — Я знаю, как это бывает. Мне приснилось то же самое лето. Мы ехали на велосипедах по городу, обычной дорогой. Все дома сожжены, стекла разбиты, машины покорежены и дымятся. Везде разбросаны тела.

—Этому не бывать, — повторил Фокс. — Нам уже не десять лет, и мы не допустим, чтобы это случилось.

—Я спрашивал себя, Фокс: сколько еще мы продержимся? Как долго нам удастся его останавливать? Один или два раза? Три? Сколько раз еще нам придется наблюдать, как меняются знакомые люди? Сходят с ума, становятся злобными? Причиняют страдания себе и другим?

—Сколько нужно. Кэл отодвинул тарелку.

—Так не пойдет.

—Больше мы ничего не можем сделать.

—Похоже на вирус, инфекцию, которая передается от одного человека к другому. Где же противоядие, черт возьми?

—Но ведь заболевают не все, — напомнил Фокс. — И на это должна быть причина.

—Нам ее не найти.

—Да, и, возможно, поэтому ты прав. Нужен взгляд со стороны, кто-то чужой, нужна объективность, которой у нас нет. Ты собираешься завтра отвести Куин к камню?

—Она пойдет туда в любом случае. Так что лучше быть рядом.

—Я тебе нужен? Могу перенести дела.

— Сам справлюсь. Должен справиться.


Куин изучала меню в почти пустом обеденном зале гостиницы. Она задумалась, не взять ли еду с собой в номер и поужинать, не отрываясь от ноутбука, но решила, что не стоит — такие вещи легко входят в привычку. Кроме того, если собираешься писать книгу о городе, нужно почувствовать его атмосферу, что никак не получится, если запереться в своем милом номере с холодным сэндвичем и компьютером.

Ей захотелось выпить бокал вина, холодного, бодрящего. Винный погреб гостиницы оказался неожиданно дорогим, но целая бутылка ей не нужна. Нахмурившись, Куин изучала подходящие варианты, когда в зал вошла мисс Потрясающая Красная Сумка.

Переоделась в черные брюки, отметила Куин, и тонкий кашемировый свитер, двуслойный, бледно-голубой на темно-синем. И великолепная стрижка — прямые волосы, спускавшиеся чуть ниже скул. Она сама с такой прической выглядела бы неаккуратной, но у брюнетки был свежий и стильный вид.

Куин задумалась: может, попробовать привлечь внимание Красной Сумки, махнуть ей рукой? В конце концов, люди не любят ужинать в одиночестве. А потом выпытать у соседки по столу действительно важные вещи. Например, где продают такие классные сумки.

Куин улыбнулась и в то же мгновение увидела его.

Оно скользилопо блестящим доскам дубового пола, оставляя за собой жуткий кровавый след. Сначала Куин подумала, что это змея, потом — что слизень, а потом вообще перестала думать — оно поднялось по ножке стола, за которым сидела симпатичная юная пара, наслаждаясь коктейлями при свечах.

Толстое, как автомобильная шина, черное, в красных пятнах тело, извиваясь, ползло по столу, оставляя на белоснежной скатерти отвратительный след, а юная пара продолжала смеяться и флиртовать.

К столику приблизилась официантка, пройдя по пятну на полу, и поставила заказанные молодыми людьми закуски.

Куин была готова поклясться, что стол заскрипел от веса этой гадины.

Глаза существа смотрели прямо на нее, и это были глаза мальчика, горящие красным огнем и почему-то удивленные. Затем оно сползло вниз по свисающему краю скатерти и устремилось к брюнетке.

Женщина замерла; лицо ее стало белым как мел. Куин вскочила и, не обращая внимания на удивленный взгляд официантки, перепрыгнула через отвратительный след на полу. Потом подхватила брюнетку под локоть и вытолкнула из обеденной залы.

—Вы тоже видели, — шепотом сказала Куин. — Вы тоже видели эту штуку. Идемте отсюда.

—Что? Что? — Брюнетка растерянно оглядывалась, вместе с Куин направляясь к двери. — Вы видели?

—Скользкое, красноглазое, гадкое. Господи Иисусе. — На крыльце гостиницы Куин жадно вдыхала холодный февральский воздух. — Они его не видели, в отличие от вас. И я видела. Почему? Будь я проклята, если знаю, но, кажется, догадываюсь, кто нам может все объяснить. Вон моя машина. Поехали. Просто поехали со мной.

Брюнетка не проронила ни слова, пока они не оказались в машине, и Куин не отъехала от тротуара.