Эстелл умолкла. В наступившей тишине Куин слышала гудение и щелчки нагревателя и тихие шаги одного из посетителей, направлявшегося в другой раздел библиотеки.

—Твисс приехал в Холлоу, названный в честь Ричарда Хоукинса, который вместе с женой и детьми поселился в этих местах в 1648 году. Запишите, что его старшую дочь звали Энн. Ко времени появления Твисса Хоукинсы и еще несколько человек, бежавшие из Европы по разным причинам, в том числе политическим, уже обосновались в этих местах. Среди них был мужчина, называвший себя Джайлзом Дентом. Он построил хижину в лесу, рядом с торчащим из земли камнем.

—Так называемым Языческим камнем.

—Да. Дент жил тихо, никого не трогал, а поскольку он немного разбирался в медицине, к нему обращались в случае болезни или увечья. Некоторые источники утверждают, что он был язычником, отсюда появилось и название камня.

—Вы сомневаетесь в достоверности этих источников.

—Во всяком случае, название прижилось, вошло в язык и обиход той эпохи. Но Языческий камень существовал задолго до появления в этих местах Джайлза Дента и Лазаруса Твисса. Другие источники утверждают, будто Дент был колдуном, что он околдовал Энн Хоукинс, соблазнил ее и обрюхатил. Третьи подтверждают, что они были любовниками, но настаивают, что Энн пришла к Денту по доброй воле, оставила дом и семью, чтобы делить с ним маленькую хижину рядом с Языческим камнем.

—В любом случае ей — Энн Хоукинс — пришлось нелегко, — предположила Куин. — Околдованная или по доброй воле, она жила с мужчиной вне брака. Если это любовь, то девушка должна была иметь сильный характер.

—Хоукинсы всегда были сильными. Энн потребовалось немалое мужество, чтобы уйти к Денту, остаться с ним, а затем, когда пришло время, покинуть его.

—Тут много противоречивых версий, — возразила Куин. — Почему вы убеждены, что Энн покинула Дента?

—Думаю, она хотела защитить жизни, которые носила в себе.

—Защитить? От кого?

—От Лазаруса Твисса и тех, кто вместе с ним пришел в Хоукинс Холлоу в тысяча шестьсот пятьдесят первом году. Он был силен и вскоре подчинил себе весь поселок. Под запрет попали танцы, пение, музыка и все книги, кроме Библии. Никаких церквей, кроме его церкви, никакого Бога, кроме его Бога.

—Ничего себе свобода религии.

—Целью Твисса была вовсе не свобода. Подобно всем людям, снедаемым жаждой власти, он запугивал, угрожал, наказывал, запрещал, а в качестве орудия устрашения использовал проклятие своего Бога. По мере того как усиливалась власть Твисса, множились наказания и кары. Колодки, плети. Женщинам, подозреваемым в грехе, стригли волосы, мужчин, обвиненных в преступлении, клеймили. И, наконец, тех, кого он обвинял в колдовстве, сжигали на костре. В ночь на седьмое июля тысяча шестьсот пятьдесят второго года, основываясь на показаниях молодой женщины по имени Эстер Дейл, Твисс привел толпу к Языческому камню и Джайлзу Денту. То, что здесь произошло...

Куин подалась вперед, но Эстелл лишь покачала головой.

—Версий слишком много — как и смертей. Семена, так долго дремавшие в земле, были потревожены. Часть из них проросла, но погибла в огне, который выжег поляну.

Еще меньше известно о том, что произошло сразу после пожара, а также в последующие дни и недели. Однако со временем в поселок вернулась Энн Хоукинс с тремя сыновьями, а через восемь месяцев после смертоносного пожара у Языческого камня Эстер родила девочку. Через несколько месяцев после появления на свет дочери, которую она считала порождением дьявола, бедняжка утопилась в маленьком лесном пруду.

Набрав камней в карманы, подумала Куин и с удивлением почувствовала, что дрожит.

—Вы знаете, что случилось с ее ребенком? А с детьми Энн Хоукинс?

—Сохранились кое-какие письма, дневники, семейные Библии. Но большая часть конкретной информации скрывалась или была утеряна. Потребуется много времени и сил, чтобы докопаться до истины. Могу лишь сказать, что семена дремали в земле вплоть до одной июльской ночи. В ту ночь двадцать один год назад они проснулись — вместе с силой, которая их засеяла. Теперь каждые семь лет они всходят и семь ночей душат Хоукинс Холлоу. Прошу прощения, я теперь быстро устаю. Это раздражает.

—Вам что-нибудь принести? Хотите, отвезу вас домой?

—Вы добрая девочка. За мной заедет внук. Полагаю, вы уже беседовали с его сыном, Калебом.

От ее улыбки в голове Куин словно что-то щелкнуло.

—Калеб ваш...

—Правнук. Почетный, если можно так выразиться. Мой брат Франклин и его жена Мэйбл, моя близкая подруга, погибли в аварии незадолго до рождения Джима, отца Калеба. Мы с Джонни стали дедушкой и бабушкой для внуков моего брата. Я включила их в длинный список потомков, о котором уже говорила.

—То есть вы урожденная Хоукинс.

—Да, и наш род ведет отсчет от Ричарда Хоукинса, основателя Хоукинс Холлоу, — а через него от Энн. — Эстелл умолкла, как бы давая время Куин осознать и проанализировать ее слова. — Он хороший мальчик, мой Калеб, и несет на своих плечах непомерно тяжелую ношу.

—И неплохо справляется, насколько я могу судить.

—Он хороший мальчик, — повторила Эстелл и встала. — Мы еще поговорим.

—Я провожу вас вниз.

—Не беспокойтесь. В комнате отдыха для сотрудников меня ждет чай с печеньем. Я тут вроде домашнего питомца — самое приятное чувство в мире. Скажите Калебу, что мы беседовали, и что я бы хотела еще раз с вами поговорить. И не проводите этот чудесный день за книгами. Я их очень люблю, но есть еще и реальная жизнь.

—Миссис Эббот?

—Да?

—Как вы думаете, кто посеял эти семена у Языческого камня?

—Боги и демоны. — Глаза Эстелл были усталыми, но ясными. — Боги и демоны, но грань между божественным и демоническим чрезвычайно тонка, не правда ли?

Оставшись одна, Куин снова села. Да, это тебе не духи, призраки и прочие обитатели ночи. Но в таком случае все совпадает — слова, которые она слышала во сне.

Слова, значение которых она нашла утром.

Бестиа, по-латыни «зверь».

Беатус, по-латыни «блаженный».

Девовео, по-латыни «жертва».

Так-так, подумала Куин. Если уж мы идем по этому пути, пришла пора бросать в бой резервы.

Она достала сотовый телефон. Услышав автоответчик, подавила раздражение и стала ждать сигнала, чтобы оставить сообщение.

—Сиб, это Куин. Я в Хоукинс Холлоу, в Мэриленде. Кажется, нашла кое-что интересное. Можешь приехать? Сообщи, если сможешь. Если нет, тоже сообщи, чтобы я попробовала тебя убедить.

Отключив телефон и отодвинув в сторону стопку книг, она принялась усердно заносить в ноутбук рассказ Эстелл Хоукинс Эббот.


7

Кэл исполнял привычный ритуал «передачи дел» отцу — именно так он это называл. Утренние и дневные тренировки команд закончились, никакой вечеринки или торжества сегодня не намечалось, и поэтому все дорожки были свободными, за исключением первой, где играла парочка ветеранов.

Зал видеоигр переполнен, как это всегда бывает между окончанием уроков в школе и ужином. Но за школьниками присматривал Кай Хадсон, а пост у входа занимала Холли Лаппинс. Гриль-бар и стойку с газированной водой, горячее время для которых наступит через час, обслуживали Джейк и Сара.

Все находились на своих местах, и Кэл, прежде чем идти домой, мог посидеть с отцом за стойкой бара и выпить чашечку кофе; вечером за развлекательным центром будет приглядывать отец.

Им не обязательно разговаривать. Отец вообще был молчуном. Нет, нельзя сказать, что Джим Хоукинс не любил общаться с людьми. Многолюдная толпа ему нравилась не меньше, чем одиночество; он помнил имена, лица и мог поддержать разговор практически на любую тему, включая политику и религию. Умение не раздражать собеседника Кэл считал одним из главных достоинств отца.

Его песочные волосы за последние несколько лет совсем поседели, превратившись в серебристые; стригся он каждые две недели у местного парикмахера. Отец Кэла редко менял свой повседневный наряд — брюки защитного цвета, туристические ботинки и плотная хлопчатобумажная рубашка.

Кое-кто посчитал бы Джима Хоукинса обыкновенным или даже скучным. Кэл называл его надежным.

—В этом месяце дела пока идут неплохо, — сказал Джим, привычно растягивая слова. Кофе он пил некрепкий и сладкий, по настоянию жены ограничивая потребление кофеина после шести вечера. — При такой погоде не знаешь, как поведут себя люди: забьются в норы или, наоборот, им надоест сидеть взаперти и они будут готовы отправиться куда угодно, лишь бы выйти из дома.

—Февральское спецпредложение из трех игр — хорошая идея.

—Время от времени мне в голову приходят удачные мысли. — Джим улыбнулся, и вокруг его глаз собрались морщинки. — Тебе тоже. Мама хочет, чтобы ты пришел к нам поужинать.

—Конечно. Я ей позвоню.

—Вчера получил письмо от Джен.

—Как она?

—Нормально — хвастается, что в Сан-Диего тепло. Рози учится сама писать письма, а у малыша прорезался очередной зуб. Джен обещает прислать фотографии.

Кэл задумчиво слушал.

—Вам с мамой нужно еще раз туда съездить.

—Возможно — через месяц или два. В воскресенье мы собираемся в Балтимор, хотим повидать Марти и его потомство. Сегодня видел твою прабабку. Она сказала, что очень мило поболтала с той писательницей, что приехала к нам в город.

—Она разговаривала с Куин?

—В библиотеке. Девушка ей нравится. И идея написать книгу тоже.

—А тебе?

Джим покачал головой и задумался, наблюдая, как Сара наливает кока-колу двум подросткам, решившим отдохнуть от видеоигр.

—Не знаю, что и думать, Кэл, — честное слово. Я спрашиваю себя, какая польза от того, что кто-то — причем посторонний — напишет обо всем этом, а люди прочтут. Все равно в следующий раз все будет по-другому...