— Мне жаль слышать это. Надеюсь, что все проблемы будут решены в ближайшее время? Вам, должно быть, очень хочется вернуться к себе домой.

— Как только все юридические формальности будут соблюдены, мисс Датчер, я немедленно покину этот дом.

Пруденция поджала губы, затем сдержанно улыбнулась.

— Что ж, приятно сознавать, что сотрудники полиции Денвера столь бдительно стоят на страже закона. Не буду мешать вам завтракать, сержант.

Она открыла папку, которую принесла с собой, и повернулась к своему шефу.

— Бен, простите, что омрачаю вашу радость от встречи с дочерью, но сегодня у нас напряженный график. Ронни ждет от вас ответа насчет присланного им сценария. На десять часов у нас назначено интервью с репортером из «Трибьюн», ведущим колонку «Стиль жизни». За ленчем вы встречаетесь с Честоном Берковицем, а потом в два часа мы…

— Эй, притормозите-ка на минуту, Пру. — Бен поднял ладонь в шутливом протесте, после чего взял из рук секретарши пачку бумаг.

Он бегло стал просматривать машинописные страницы, откладывая их одну за другой в сторону и время от времени кивая головой.

— Вы правы, все это действительно важные вещи, но сегодня случай особый, и работа отходит на второй план. Скажите Ронни, что я обязательно прочту сценарий сегодня вечером и дам ответ завтра утром до завтрака. Извинитесь перед Честоном Берковицем и спросите, не согласен ли он перенести встречу на начало следующей недели. Что же касается всех остальных дел, Пру, я полагаюсь на вас и надеюсь, вы отгоните всех волков подальше. Объясните, что у меня неотложные личные дела. Только не нужно уточнять какие, чтобы не давать пищи для слухов.

— Неужели вы считаете разумным отменить интервью с репортером из «Трибьюн» в последнюю минуту? У нее репутация мстительной особы, особенно если к ней относятся без достаточного уважения. Она написала статью про Майкла…

—Я полагаю, что у меня достаточно важный повод, — мягко перебил он. — Мы не виделись с дочкой четыре года, и нам нужно многое наверстывать. Да и вообще, студия, вероятно, забыла, что я нахожусь на отдыхе.

Ведь это отдел рекламы назначает все эти ленчи и интервью, а не я.

— Да, разумеется, Бен, я понимаю. Не беспокойтесь. Я подыщу убедительные аргументы.

— Не сомневаюсь. — Он одарил ее обворожительной улыбкой. — Передайте всем, что я выполню все свои обязательства до возвращения в Калифорнию, клянусь. Пруденция, я полагаюсь на вашу сдержанность и дипломатический талант. Я очень надеюсь, что никто не будет знать, что Кристи у меня. Если мы не хотим, чтобы ищейки из прессы пронюхали про эту историю.

Лаура в это время складывала в раковину грязную посуду, но обернулась как раз вовремя, чтобы заметить полный взаимопонимания взгляд, которым обменялись Бен и его секретарь. Однако ответ Пруденции никак не прояснил, к какому молчаливому соглашению они пришли.

— Пожалуй, я сейчас займусь тем, что отменю кое-какие из этих договоренностей, — кивнула секретарша и быстро вышла из комнаты.

Испытывая легкую неловкость, Лаура вытерла руки о бумажное полотенце.

— Бен, как обстоят дела с документами, о которых мы говорили вчера вечером? Вам уже удалось связаться с вашим юристом?

— Разумеется, — весело ответил он. — Я первым делом позвонил домой Аарону сегодня утром. Из-за разницы во времени в Нью-Йорке было уже восемь часов, но я сумел застать его дома до того, как он уехал на службу. Он обещал мне, что уже в десять часов по времени восточного побережья отправит их мне федеральной экспресс-почтой. Не беспокойтесь, Лаура, вы получите все, что требуется полицейскому управлению, завтра еще до полудня.

— О каких документах вы говорите? — вмешалась Кристи.

Бен поставил кувшин с апельсиновым соком снова в холодильник.

— Да разные скучные юридические бумаги, — небрежно ответил он. — Не забивай этим свою головку, детка. Вот что нам и вправду нужно, так это немедленно решить, как мы проведем сегодняшний день. Солнышко Колорадо слишком чудесное, чтобы терять время, сидя дома.

Легкое ощущение неловкости, смутившее Лауру, растаяло, и теперь она даже и не была уверена, что оно было вообще.

— Мы можем отправиться в Минтурн и пройти по какому-нибудь легкому горному маршруту, — предложила она. — Я уже пару раз поднималась на гору Святого Креста, и там есть тропа, достаточно безопасная даже для неопытных туристов. И нам не потребуется никакого особого снаряжения, разве что прочные туристские ботинки.

— И мы просто так взойдем на нее? — Кристи наморщила нос, давая понять, что любая гора, для покорения которой не требуется альпинистского снаряжения, веревок и пары топориков, не стоит внимания.

Но когда стало очевидно, что ее опыт скалолазания ограничивается тем, что она видела по телевизору, как это делают другие, Бен не поддался на ее уговоры, чтобы они придумали что-нибудь более увлекательное.

— Можете взять видеокамеру или фотоаппарат, — посоветовала Лаура. — Нам может встретиться что-нибудь интересное. Уж олени наверняка, а может, горный баран или кто-нибудь еще из животных.

Перспектива увидеть оленя не в вольере зоопарка, а на воле была настолько заманчивой, что Кристи примирилась с необходимостью подняться на невысокую гору без всякого риска для жизни. Довольная, она взбежала наверх, чтобы взять свитер и ветровку, которые привезла с собой из Калифорнии.

Лауре требовалось заехать домой, чтобы переодеться, и через полчаса все трое подъехали к ее дому. Она поставила «форд» на обычное место и пригласила Кристи с собой наверх, тогда как Бен решил тем временем объехать вокруг квартала.

— Я не хочу заработать еще одну квитанцию, — заявил он. — Эти проклятые полицейские в Денвере, кажется, сговорились против меня и моего бедного старого «мерседеса». Каждый раз, когда я его где-нибудь ставлю, тотчас на стекле появляется квитанция.

Лаура усмехнулась.

— Я сомневаюсь в ваших словах, Бен. Проработав пять лет полицейским, я научилась не реагировать, когда люди начинают говорить о своих проблемах с парковкой, особенно в том квартале, где живу я. Пойдем, Кристи, давай поторопимся.

Они задержались в вестибюле, чтобы вынуть корреспонденцию из почтового ящика Лауры, и она обнаружила в нем письмо от Дэвида, старшего брата, которое лежало между счетом на телефон и рекламными проспектами. Дрожащими пальцами она схватила почту и торопливо поднялась по лестнице на второй этаж, в свою квартиру. Там она усадила Кристи в гостиной, сунув ей иллюстрированную книгу о природе Колорадо, а сама поспешила в спальню, захлопнув за собой дверь. Ее руки стали влажными от пота, когда она вскрывала конверт с письмом от брата.

Как она и опасалась, новости от Дэвида были плохими, несмотря на все его усилия смягчить трагичность послания. Местный банк в Айове, встревоженный большим количеством просроченных платежей по фермерским ссудам, намеревался лишить ее семью права выкупа недвижимости. К концу лета, когда созреет урожай, земля, возделанная сто лет назад ее прадедом, пойдет на продажу с аукциона. И после этого поколение семьи Форбсов больше не будет числиться среди фермеров Айовы. Слезы выступили у нее на глазах, когда она дочитывала письмо.

«Старайся сильно не переживать, Лаура. Ты сделала все, что могла, и мы страшно тебе благодарны, но думаю, что всем нам придется усвоить такой суровый урок: порой оказывается недостаточно и наших самых отчаянных усилий. Анна и наши мальчики здоровы, так же как и Джим с его домочадцами. Мать принимает все близко к сердцу, как и следовало ожидать, но ведь она еще помнит конец Депрессии и понимает, что иногда даже работы до седьмого пота бывает недостаточно, чтобы предотвратить катастрофу. Вообще-то, мы с Джимом еще счастливчики по сравнению с другими. Нам обоим предложили работать в городе в хозяйственном магазине, так что по крайней мере не придется садиться на пособие. Я не думаю, что Джим или я выдержали бы это…»

Лаура в отчаянии смяла письмо и швырнула его на кровать, затем непослушной рукой потянулась к пуговицам форменной одежды и начала раздеваться. Как все несправедливо, думала она. Кто мог предвидеть, что международная политика и дикие скачки цен приведут к банкротству процветающее хозяйство, тем более что даже банк был вынужден признать, в каком образцовом состоянии находится ферма Форбсов. Если бы только у ее братьев были деньги, чтобы выплатить хотя бы часть долгов, она знала, что ферма через какое-то время вновь станет прибыльной, возможно, даже и в ближайшем будущем. Она, борясь со слезами, рылась в шкафу в поисках джинсов. Ее братьям хватило бы всего лишь нескольких тысяч долларов наличными, но она нигде не могла их достать, да и они тоже.

Лаура схватила письмо, разгладила его и перечитала последнюю страницу. Ее не обманули попытки Дэввда придать ему бодрый тон. Слишком хорошо ей было известно, какие деньги могли заработать он и брат Джим, выполняя непонятную и чуждую им работу в хозяйственном магазине провинциального городка. Если ее невесткам и двоим старшим племянникам удастся найти работу — очень тяжелую в сельской Айове — лишь тогда ее родные смогут кое-как сводить концы с концами. Но это все стоит под большим вопросом.

А что же делать их матери? Барбара Форбс была вдовой, вся жизнь которой была посвящена ферме. Почти сорок лет своей жизни посвятила она домашнему труду, занималась выпечкой хлеба, уборкой дома, шитьем и переработкой овощей и ягод в желе, варенье, консервы и соленья, которым завидовали все соседи. И чем будет она заполнять свои дни в крошечной квартирке в центре города? Для нее городок в пятнадцать тысяч жителей покажется шумным и утомительным, как центр Манхэттена.

Лаура засунула в маленький нейлоновый рюкзачок толстый шерстяной свитер и, шмыгнув носом, утерла последнюю слезинку. Говоря по правде, положение ее семьи было таким безнадежным, что она ничего не могла сделать для его облегчения. Ее жалованья сержанта полиции было вполне достаточно для одного человека, но не давало никаких надежд на то, чтобы помочь семье выплатить ссуду в семьдесят тысяч долларов. Как ни тяжело было с этим смириться, но ситуация складывалась такая, когда все, что ей осталось, это обдумать, какие подарки послать им ко дню рождения или на Рождество. «На большее я оказалась неспособна», — с горечью подумала она.