Диана Джонсон - Брак

– Они восхитительны в своих куртках и ботинках! А мужчины – сплошь красавцы, прямо как Брюс Уиллис. И как Тим! Теперь я вижу, что он – самый обычный, ничем не примечательный американец, потому что все они очень хороши собой. А какое у них поразительное чувство юмора! Телепрограммы так разнообразны и нелепы!

После поездки в антикварный магазин Анна-Софи провела остаток дня с Шедбурном и Делией. Ей показали супермаркет и магазин «Тауэр Рекордс», где продавалось очень много дешевых компакт-дисков и кассет. Тима уже начало раздражать ее воодушевление, оно казалось ему признаком покровительственного отношения: к примеру, обилие полуфабрикатов свидетельствовало о том, что женщины этой страны не умеют готовить. А огромные, вместительные машины – о том, что американцам приходится подолгу трястись, преодолевая большие расстояния, чтобы отдохнуть где-нибудь в живописном месте.

– На стоянке возле супермаркета я видела громадный грузовик с надписью «Повторное использование». Люди приносили туда не только бутылки, как во Франции, но даже бумажные пакеты и жестяные банки! Какая бережливость! Французам следовало бы поучиться у них.

Оголтелый патриотизм был чужд Тиму. Хотя по паспорту он был не кем иным, как гражданином Америки, он никогда не ощущал потребности решать, кто он в душе – американец или европеец, и вообще считал, что национальные вопросы только сеют вражду и рознь. Но Анна-Софи хвалила именно те особенности Орегона, которые сам Тим считал отвратительными, и, как ни парадоксально, это усиливало в нем чувство национальной принадлежности. Однако вместо отчуждения у него возникала досада при виде того, что отличало Америку, в том числе уродливых пригородных торговых центров, больших бетонных супермаркетов и скоростных шоссе. С «политически корректной» пищей повсюду соседствовал фаст-фуд, и Анна-Софи заявляла, что это ей нравится. Может, она и вправду пристрастилась к блюдам быстрого приготовления? Или же просто пыталась манипулировать Тимом, разыгрывала жену типичного туповатого и несведущего человека, готового верить каждому слову женщины?

Во время ужина было уже слишком поздно звонить Кларе – во Франции время близилось к пяти часам утра, все они вымотались, их клонило в сон. Но Крей убедил их посидеть до десяти и пригласил поужинать. Пригласил он и Сэдлеров. Они отправились в ресторан, считающийся лучшим в Лейк-Осуиго, где заказали тихоокеанского лосося с отварным картофелем и салатом из сырой капусты, моркови и лука («филе тихоокеанского лосося, шкуру оставляем и поджариваем только с одной стороны, с уксусом, небольшим количеством кервеля и шалота, а подаем с мелким красным картофелем сорта «Вашингтон Дьюк», посыпанным солью и обжаренным в оливковом масле, пюре из красного перца и капустой»). Что же касается вина, то «из погребов Лорна оно более терпкое, чем с фермы Никербокера. Вам обычного или длительной выдержки?» – спросила официантка по поводу шардонне.

Тим с сожалением наблюдал, как Анна-Софи пытается, по своему обыкновению, чистить крохотные картофелины. Она не заметила, что остальные едят картофель нечищенным. Несмотря на неплохое знание английского, она понимала далеко не все: вопрос официантки, не подлить ли ей вина, поставил ее в тупик. Но тем не менее Анна-Софи не скрывала восхищения: «Филе лосося! Какая изысканная кухня!» Ее не раздосадовало даже то, что в зале ресторана не разрешалось курить, – ничего другого она и не ожидала. Шедбурн вышел вместе с ней.

Почти засыпая над чашками кофе без кофеина, они обсудили планы на следующий день. Тиму, Крею и полицейским предстояло продолжить поиски миссис Холли и встретиться с приверженцами различных сект, знакомыми Делии. А Анна-Софи и Шедбурн должны были осмотреть местные достопримечательности.

Пока они ужинали, на улице резко похолодало, налетел ветер, моросящий дождь сменился мокрым снегом, удивив посетителей ресторана и взбудоражив гостей из Парижа. Местные жители долго топтались у дверей, прежде чем выбежать из-под навеса к машинам. Крей и его спутники торопливо дошли до отеля, набросив на головы пальто.

Очутившись в своем номере, Тим и Анна-Софи забрались в постель и смотрели телевизор, пока не уснули. Прогноз погоды объявили почтительным тоном, каким всегда предсказывают стихийные бедствия, но в теплой комнате он звучал почти уютно.

– Завтра я хочу побывать в «Тако Белл»,[51] – счастливо вздохнула Анна-Софи, целуя Тима перед сном. – Это же настоящий медовый месяц до свадьбы. Вот бы еще съездить в Лас-Вегас!..

Не успев адаптироваться к смене часовых поясов, они проснулись в четыре. Над озером посвистывал ветер, где-то резко, со звуком ружейного выстрела, хлопал навес или парус. Анна-Софи выглянула в окно. Снаружи все побелело и сверкало под луной, снег засыпал крыши и перила, толстым слоем лежал снаружи на подоконниках. Как могло все так измениться за каких-нибудь несколько часов? Тим тоже встал и выглянул в окно, а потом они снова залезли под одеяло, бодрствующие и растерянные в далеком Орегоне, прислушиваясь к реву разбушевавшейся стихии.

Утром Клара вдруг впала в панику, решив, что ее мать погибнет, потому что она, Клара, согрешила с Антуаном де Персаном. С трудом поборов этот нелепый, но неотступный страх, она еще долго лежала в постели, стараясь думать о Ларсе, о матери, но не могла отделаться от воспоминаний, как предавалась любви с Антуаном. Ей вспоминались легенды, в которых мужья покидали дом, как король Марк – кажется, из «Тристана и Изольды»? Король Артур тоже куда-то уезжал – на поиски Грааля? Или за мечом, воткнутым в камень? И тот и другой пример казались удачными метафорами поездки Сержа в Америку и того, что произошло с самой Кларой. Интересно, а что думает по этому поводу Антуан? Проснулся ли он уже? Думает ли он о ней вообще?

Клара задумалась о сексе, о его тайнах. Ее личный опыт был небогатым: пара парней в старших классах, а потом – Серж и замужество, и это было неплохо, но не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось вчера. Это открыло ей глаза, растолковало соблазнительные эпизоды из книг, а также объяснило, почему ради страсти люди готовы на все, даже на муки адские. Разумеется, в существование ада Клара не верила. Но прежние представления о наслаждении необходимо было пересмотреть: надо было разобраться, что же все-таки такое удовольствие, что в нем хорошего и какая от него польза. Ей вспомнились отрывки из книг Лоуренса, над которыми она прежде иронизировала, – теперь они обрели смысл. Даже нелепые цветочные гирлянды… Но как вынести неистовые метания от ощущения счастья к убежденности, что она убила собственную мать?

Клара встала. Предстояло поговорить с сеньорой Альварес, а она еще не решила, как быть – подыскать более или менее убедительное объяснение случившемуся или просто подкупить экономку.

В шесть утра в Орегоне – во Франции день уже был в разгаре – Тим и Анна-Софи, проснувшись, сразу же включили телевизор. На экране замелькали застрявшие в снегу автомобили, полицейские в желтых куртках, снегоуборочные машины, люди, топочущие ногами от холода.

– Какая оперативность! Здесь любую новость все узнают сразу. А во Франции мы узнали бы о заносах, когда сами застряли бы в снегу, – сказала Анна-Софи. Тим не стал напоминать ей, что в Париже им не понадобилось бы покидать дом в метель.

В семь они спустились в холл выпить кофе. Пока Тим размышлял, стоит ли разбудить Крея, тот уже спустился вниз. Он был мрачен.

– Мистер Крей, я ваш давний поклонник, – заявил мистер Барратер, входя в холл с охапкой поленьев. Поскольку Крей зарегистрировался в отеле под фамилией Карсон, он ответил хозяину возмущенным взглядом.

– Если заносы на дорогах уже расчистили, мы с Анной-Софи могли бы съездить в антикварный магазин и попытаться выяснить, где сейчас дочь Кристал, – предложил Тим. Об этом они говорили вчера вечером.

Крей фыркнул.

– Мы ее не найдем. Всем уже известно, что полиция разыскивает мать Клары.

– Не могу дождаться, когда наконец попробую настоящий американский завтрак, – призналась Анна-Софи.

– Надеюсь, сегодня вы не планировали дальние поездки? – вмешалась миссис Барратер. – Дороги обледенели. Это наша особенность. – И словно в подтверждение ее слов свет погас, экран компьютера за стойкой потемнел, как и экран телевизора. – Где-то оборвался провод, – объяснила она. – Такое случается каждый год, но всякий раз застает нас врасплох.

К девяти посветлело, миссис Барратер приготовила изысканный английский завтрак – булочки, топленые сливки и настоящий орегонский джем («О-ла-ла!» – воскликнула Анна-Софи). Электричества по-прежнему не было. Миссис Барратер набрала номер электрической компании, но дозвониться не смогла.

– Хорошо еще, у нас есть телефон и газовая плита, – сказала она. – Подождем, когда кончится этот буран.

В отеле стало прохладно, а потом совсем холодно, и мистер Барратер снова вышел за дровами, чтобы затопить камины во всех комнатах.

– А не опасно ли находиться в буран в деревянном доме? – спросила Анна-Софи.

Зазвонил телефон. Из полиции сообщали, что заедут за Креем и Нолинджером, так как им самим никуда не добраться. А еще выяснилось, что в доме миссис Холли нашли не только оружие, но и двадцать унций взрывчатого вещества. К расследованию подключилось управление по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию.

Хотя Анне-Софи объяснили, что до центра Лейк-Осуиго можно дойти пешком, выяснилось, что делать там нечего. Помимо заправочной станции, химчистки и пары закрытых магазинов, в центре не оказалось ни единого очага цивилизации, ни одного кафе. Анна-Софи еще никогда не видывала таких улиц, покрытых толстым слоем льда, сквозь толщу которого просматривались камушки и мусор, скованные холодом, подобно мамонтам в вечной мерзлоте. В Париже улицы всегда оставались теплыми, из метро поднимались потоки нагретого воздуха. Идти по обледенелым улицам было невозможно, колеса больших «эксплореров», «тахо» и «бронко» скользили по льду. Под тяжестью льда провода провисли, почти касаясь крыш и заборов, ломали ветки и кусты, тоже покрытые блестящей ледяной коркой. Ветви деревьев легли на крыши домов. Анна-Софи и Шедбурн скользили на каждом шагу. Чуть не упав, она схватилась за Шедбурна.