Диана Джонсон - Брак

«“Дело Крея”, – заявил Клови Морне, видный французский интеллектуал, в передаче «Каналь Плю» об антиамериканизме, – наглядный пример стремления Америки к гегемонии, проявленного как простыми гражданами, так и государственными чиновниками, которые пытаются искоренить вековые традиции Франции. И кроме того, это пример высокомерия Голливуда, а сам Голливуд – неофициальное оружие американского государства, а может, и вполне официальное.

Их конечная цель – добиться упрощенности французского мышления, чтобы подготовить его к перепрограммированию американскими морализаторами. Прежде всего предстоит предать забвению историю, а в данном случае традиции охоты восходят к бронзовому веку».

– Да, в его словах что-то есть, – заметила Эстелла в разговоре со своим давним другом, академиком Сирилом Дору. – Американцам недостает утонченности. Их образ мышления слишком прост.

– Несомненно.

– Даже Тим, при всех своих достоинствах, склонен к излишнему упрощению.

– Они не умеют рассуждать с политической точки зрения, – добавил месье Дору. – Только с моралистической. Морне совершенно прав.

Анну-Софи не очень обрадовало приглашение на ленч к Персанам в воскресенье. Ей надо работать, твердила она, у нее свой бизнес, а воскресенье – самый хлопотный день. Может, этим Тим пытался дать ей понять, что после свадьбы ей придется бросать по воскресеньям все дела ради какого-нибудь заурядного светского сборища или визитов к Сержу Крею? Однако день выдался ясный, и Анна-Софи смирилась, но с одним условием – что к шести часам утра, в кромешной темноте, Тим отвезет ее на рынок, а потом, съездив в отель «Мистраль», к полудню вернется за ней.

Утром Тим собрался забрать из отеля вещи Габриеля Биллера. Крей согласился отложить решительный разговор с ним до приезда Тима, а Биллер рассудил, что если Тим явится в отель в воскресенье утром, когда сменится портье, у него будет больше шансов на то, что новый портье не знает ни самого Тима, ни Габриеля. На всякий случай Тим прихватил с собой кредитную карточку и водительское удостоверение Габриеля, и, хотя внешне ничуть не походил на него, нечеткая фотография на документе могла бы принадлежать любому привлекательному мужчине лет тридцати.

Но никаких проблем не возникло. Мужчина за стойкой никогда не видел ни Тима, ни Биллера. Он подготовил счет, открыл камеру хранения и взял оттуда пиджак, рюкзак и маленький чемодан, который, как помнил Тим, остался незапертым. В машине Тим заглянул в чемодан. Там нашлось несколько бумаг, но ничего, похожего на ценный средневековый манускрипт. Кинув вещи в багажник, Тим отправился за Анной-Софи.

Месье Лаваль не явился на рынок, как обещал, сказала Анна-Софи. Теперь она будет вынуждена опустить жалюзи и закрыть магазин на целый день, понеся огромные убытки. Впрочем, у нее был довольный вид человека, гордого своим поведением. Тим поцеловал ее, стараясь не задеть поврежденную руку, обмотанную бинтами и пластырем, и они поехали в Пор-де-Сен-Клу.

До приглашения на ленч Клара и не подозревала, что владения Персана в одном месте примыкают к их собственным и их не разделяет даже ограда. Сквозь деревья был виден живописный каменный дом XVIII века, с мансардой, стоящий на большом участке, который, вероятно, когда-то был обширнее. Вместе с Тимом Клара прошлась по периметру участка и убедилась, что они с Персаном действительно соседи. На следующий день она сунула театральный бинокль в карман куртки и углубилась в лес, не дожидаясь, когда проснутся Делия и Серж. Но была среда, а в деревенский дом Персаны приезжали только на выходные.

Осознав, что перед ней дом Антуана, Клара вдруг почувствовала смущение – почти такое же острое, как в тот день, когда она сделала ему непристойное предложение в тюрьме, выпалила эти необдуманные слова, которые с тех пор крутились у нее в голове. Клара пыталась найти в них двусмысленность, чтобы Персан, вспоминая их встречу, понял, что она сказала вовсе не то, что хотела сказать. Он должен понять, что неверно истолковал смысл ее слов, что они вовсе не были дерзкой сексуальной прелюдией. Увы, предложение Клары не содержало никакой двусмысленности.

Увалень Крей, который терпеть не мог ходить пешком, заявил, что они с Делией поедут к Персанам в машине.

– Но меня не пригласили, – возразила Делия. – Вряд ли приглашение распространяется и на меня.

Однако Крей настоял на своем и ничуть не удивился, когда Клара сказала, что пойдет пешком через лес. День был прохладным и солнечным, в самый раз для прогулки по опавшей листве, для любования полетом золотых капель последних листьев. В лесу было тихо, Клара не услышала никакого шума погони и криков охотников. Она покинула дом раньше всех.

Погрузившись в размышления, она подошла к дому Персана, увидела у него во дворе теннисный корт и трехколесные велосипеды. Неужели у него есть маленькие дети? Сердце Клары невольно сжалось. Значит, его жена молода. А может, он женат второй раз? Он еще слишком молод, чтобы иметь внуков. Ее охватило смятение: с одной стороны, Клара надеялась заметить что-нибудь, что положит конец ее влечению к этому мужчине, а с другой – улучить минуту и остаться с ним наедине. Ей вспоминались эпизоды из фильмов, в которых хозяин поместья показывает героине бильярдную или винный погреб… Она опасалась и того, что мадам де Персан красива, и того, что она уродлива: это напомнило бы ей, что месье де Персан – всего-навсего ее сосед, банкир средних лет. Клара упрекнула себя за эти инфантильные эмоции. Ничего подобного с ней прежде не случалось.

Обойдя дом, она обнаружила, что Тим и Анна-Софи уже прибыли, а «лэндровер» Сержа приближается к дому по аллее. Дверь открыл сам месье де Персан, в брюках света хаки и рубашке из тех, какие носят американцы. Клара сразу поняла, что оделась слишком изысканно, выбрав щегольской брючный костюм и кашемировый свитер. Но, увидев, что Анна-Софи, истинная француженка, одета почти так же, как она, вздохнула с облегчением.

Она одарила Антуана любезной улыбкой, как какого-нибудь булочника, положила пиджак на канапе в прихожей и огляделась. Комфортабельный загородный дом, легкий беспорядок, многочисленные заляпанные грязью сапоги всех размеров, зонтики, красивая, но треснувшая фарфоровая ваза на столе. В соседней комнате она увидела книги и высокие окна, занавешенные шторами вековой давности из потускневшего темно-коричневого бархата. Но сохранить на лице чуть равнодушную, но вежливую улыбку Кларе не удалось: ее сердце дрогнуло при виде сапог, очевидно принадлежащих самому Антуану, – высотой до колена, для верховой езды или охоты. С сапог ее мысли перескочили на крепкие икры Антуана, на его сильные бедра, обтянутые белыми бриджами, и на… Клара покраснела. С каких это пор даже вид грязных сапог стал пробуждать в ней почти болезненное желание? Его рукопожатие было дружеским, но не слишком крепким. Антуан не стал целовать ее в обе щеки, как мог бы сделать по местному обычаю. Кларе показалось, что вспыхнувшее влечение – еще одно унижение, подкинутое ей судьбой; вероятно, будут и другие. Она, видимо, обречена жить в муках.

На стене прихожей Клара заметила оленьи рога, а еще одни – над широкой дверью гостиной, куда Персан провел их, сдержанно поприветствовав подоспевших Сержа и Делию.

– В эти выходные у нас, как обычно, гостят моя мать, моя дочь и двое моих племянников, – объяснил он. – Мы бываем здесь всю зиму – конечно, в хорошую погоду.

Анна-Софи уже беседовала в гостиной со второй блондинкой, пожилой, но миниатюрной и миловидной, в юбке и туфлях на высоких каблуках. На секунду Кларе подумалось, что это и есть жена месье де Персана, но она тут же сообразила, что это его мать.

– Моя жена, Труди, – продолжал Антуан, представляя еще одну женщину – лет тридцати пяти, с тронутыми сединой каштановыми волосами, какие увидишь во Франции у каждой второй женщины. Труди приветливо улыбалась.

– Я – Труди, добро пожаловать, – произнесла она, явно владея английским хуже своего мужа.

Старшая мадам де Персан говорила по-английски, старательно подбирая слова.

– К моему сожалению, мы пренебрегли обязанностями соседей. Мы вели уединенный образ жизни, но теперь решили исправить свою ошибку. Мы слышали, как возмутительно обошлись с вами у почтамта, мадам.

– Благодарю, но на самом деле со мной ничего не случилось, – отозвалась Клара.

– Да, это было возмутительно, – подтвердил Тим Нолинджер. – Более безобразного инцидента я еще не видел.

– Тим был очень любезен, – со смехом сказала Клара. Она присматривалась к Труди, которая была выше ее ростом: симпатичная, но ничем не примечательная женщина.

Антуан повернулся к Сержу и Делии.

– Что будете пить? – спросил он и сообщил, что по выходным в такой час они обычно пьют вермут. Обычный воскресный ленч. Клара начала понемногу успокаиваться.

– Людям моего возраста свойственно возмущаться современными манерами и обычаями, – продолжала старшая мадам де Персан, – но право, это ни на что не похоже! И вряд ли это были простые фермеры – нет, скорее наши соседи-буржуа. По крайней мере некоторые из них. Конечно, им вспомнился недавний случай с министром, и они тоже решили позабавиться. В городе они ведут себя совсем иначе. Как прискорбно!

– Это было ужасно, правда? Отвратительные манеры! Я сама все видела, – подтвердила Труди. – В это время я была в здании почтамта. Я уже хотела позвонить в полицию – при мне был мобильный телефон. Но тут вмешался месье. – Она улыбнулась Тиму. – Сказать по правде, я надеялась, что они не решатся так унизить мадам Крей.

– И я убеждена, что они не тронули бы меня, – чуть надменно, но без особой уверенности произнесла Клара.

– Мы могли бы сегодня сыграть в теннис, – предложил Антуан. – Вы захватили ракетки?

Оказалось, что костюм и ракетка есть только у Тима, поэтому играть парами не получится.