– По всей видимости, нет. На самом деле он даже испытал некоторое облегчение, узнав, что это я отправился на поиски Мейсона и Джейн. Так что он продал бы свой драгоценный корабль и самому дьяволу.

– Но… твое имя. На флаге написано «Тобиас Сирл». То есть «Т» и «S».

– Меня зовут не Тобиас Сирл, Ровена. «S» действительно означает Сирл, но «Т» – это Трегован. Мое родовое имя – Тобиас Трегован, и Трегован-Холл – мое законное владение. Когда я был ребенком, мы с родителями жили в Бристоле. Отец, Джордж Трегован, богатый торговец, доставлявший товары морем, умер, когда я был совсем маленьким. Мать вышла замуж снова – за Джеймса Сирла, очень хорошего человека. Он тоже занимался торговлей, как и мой отец. Две компании слились, что объясняет буквы на флаге. Чтобы все упростить, мать предложила мне называться Сирлом.

– Но почему ты не приехал в Трегован-Холл, когда лорд Джулиус погиб на пожаре?

– Когда я завершил свое образование, то после смерти отчима принял дело в свои руки и лишь изредка наведывался в Трегован-Холл, только чтобы удостовериться, что им хорошо управляют.

– А теперь?

– А теперь я решил переселиться туда насовсем.

– Но «Цимбелин»… я искала его сегодня…

– Капитан «Цимбелина» повел судно в Бристоль. А я останусь здесь. Мне давно пора обзавестись семьей. Жениться и наслаждаться безмятежной жизнью, должным образом воспитывая своих детей и наследников. Я найму знающих людей, чтобы они управляли компанией, – хотя и буду строго следить за всем, что происходит, и часто посещать Бристоль.

– Что же будет с долгом моего отца?

– Он будет забыт в тот же день, как ты станешь моей женой.

– А как же быть с денежным возмещением тем несчастным, что пострадали от пожара?

– Я позабочусь о них. Я полностью принимаю, что Джек Мейсон, и только он виновен в том, что случилось. Твой отец здесь ни при чем. – Тобиас пододвинулся ближе, мягко обхватил ее подбородок ладонью и нежно, умоляюще улыбнулся: – Будь моей женой, Ровена. Без всяких колебаний и сомнений. Знай, что я люблю тебя.

Ровена склонила голову к плечу и лукаво улыбнулась:

– А ты уверен в том, что этого хочешь, Тобиас? Полностью уверен?

– Еще ни в чем в жизни я не был настолько уверен.

– Но… тогда, в Гибралтаре, ты сказал, что не женишься на мне.

– Не совсем так. Я сказал, что не сделаю тебя миссис Сирл. Когда мы поженимся, ты станешь леди Трегован. – Он усмехнулся. – Ты самая упрямая, противоречивая и необычная женщина на свете, и к тому же большая спорщица. Уверен, с тобой у меня будет полно беспокойств и волнений. Но кажется, я и в самом деле люблю тебя – и знаю, что ты тоже меня любишь.

– С чего ты взял?

– Ты несколько минут назад сказала мне об этом сама.

Ровена поняла, что так оно и было, и растерянно улыбнулась:

– О да, я и вправду это сказала.

– Так что ты мне ответишь, Ровена?

– Что ж… это очень странное предложение, Тобиас. И если мне не изменяет память насчет всего, что произошло в Гибралтаре, тебе придется довольно долго убеждать меня, что я должна его принять.

– Нет, не придется. – Он поднял бровь, и уголки его губ поползли вверх. – Ведь наша сделка так и не была завершена.

Ровена распахнула глаза:

– Как это?

– Ты должна мне больше, чем одну ночь. Когда я согласился заплатить выкуп за твою сестру, мы договорились, что я получу еще и вторую. Припоминаешь?

Ровена расхохоталась:

– А я уже было понадеялась, что ты об этом забыл.

– Я никогда не забываю тех, кто мне должен.

– Тогда, полагаю, я должна исполнить и второе условие сделки. Когда?

– Когда ты станешь моей женой.


Они обвенчались четыре недели спустя, в теплый и солнечный октябрьский день. На этом настоял жених. Весь Фалмут, а также и его окрестности неделю обсуждали новость о помолвке Ровены с лордом Трегованом. Гордого Мэтью Голдинга, который совершенно примирился со своим будущим зятем, привезли в церковь в кресле, чтобы он своими глазами мог наблюдать, как его старшая дочь сочетается законным браком с лордом Трегованом. Джейн сияла от счастья. Церковь была так плотно набита гостями, что казалось, они сидят друг на друге.

Ровена и Тобиас обменялись клятвами. Все видели и понимали, как сильно они любят друг друга. Любовь переполняла их обоих до краев; в ней соединились страсть и нежность, яростное желание и мягкость. Она расцвела так неожиданно и так прекрасно, что это изумляло и его, и ее.

После празднования в Трегован-Холл и многочисленных тостов в честь новобрачных настала ночь. Начался бал. Тобиас, танцевавший со своей невестой несколько часов и нисколько не уставший, наконец тайком увлек ее в альков. Ровена улыбнулась. Он выглядел ослепительно прекрасным в черном сюртуке и черных бархатных панталонах до колен; изысканное кружевное жабо закрывало его грудь, и такие же кружевные манжеты выглядывали из рукавов.

Он осторожно поцеловал ее, выдохнув ее имя, а потом очень тихо произнес то, что было предназначено лишь для ее ушей:

– Моя дорогая невеста, моя любовь к тебе бесконечна. Ты самое драгоценное, что есть у меня в жизни, мое сокровище.

Она рассмеялась так легко и радостно, что казалось, коснулась самого его сердца.

– А вы, мой лорд, судя по всему, становитесь поэтом. Вы всегда так красноречивы, когда влюблены?

– Откуда же мне знать? Раньше я никого не любил. Желаете еще один танец, моя леди?

– Разве мы уже не достаточно много протанцевали?

Он озорно прищурился и улыбнулся:

– Мы еще не дошли до танца, который мне по нраву больше остальных. С особой музыкой и особыми движениями. Может, поднимемся наверх?

Он предложил ей руку, и она положила на нее свою.

– А гости?

– Они даже не заметят.

Оставшись вдвоем в своей спальне, не отрывая друг от друга губ, они танцевали до самого утра.