Барбара Картленд - Брак поневоле

– Ты это видишь? – кисло спросил Хьюго. – Мне это совершенно не по карману, как ты прекрасно знаешь.

– Да, я знаю это, – спокойно ответила Анастасия. – Я просто хотела оторвать тебя от этой кисейной барышни с бледным лицом. Роль няньки, должно быть, уже утомила тебя.

– Лучше не говорить подобные вещи в присутствии посторонних, – резко оборвал ее Хьюго Чеверли. – Особенно среди иностранцев. Тебе известно, какое значение они придают соблюдению всех правил этикета.

– Ох-ох, – рассмеялась Анастасия. – Брось свои великосветские замашки, Хью-го. Я сама иностранка, не забывай.

– Вряд ли мне удастся это забыть.

– Давай поищем какое-нибудь тихое местечко, – предложила Анастасия. – Я хочу поговорить с тобой.

– Нет, Анастасия, это неудобно, – ответил Хьюго.

– Ты опасаешься за свою репутацию? – уколола его она. – Полагаешь, что о нас еще не пошли разговоры? В любом случае мне все равно.

– А мне нет. Твой муж – англичанин, и я не позволю, чтобы из моего соотечественника делали посмешище.

– Ты хочешь сказать, что заботишься о репутации Уилтшира? – недоверчиво спросила Анастасия.

– О нет. Его жены. Я не желаю, чтобы люди говорили, будто ты приехала в Мелденштейн не для того, чтобы присутствовать на свадьбе своего кузена, а потому, что помчалась вслед за любовником.

В глазах Анастасии появился опасный блеск.

– Ты оскорбляешь меня, – высокомерно заявила она. И, вдруг внезапно сменив гнев на милость, добавила с улыбкой: – Но это правда!

– Я здесь при исполнении служебных обязанностей, – непреклонно сказал Хьюго Чеверли. – И пока мы в Мелденштейне, потрудись соблюдать приличия.

– На людях постараюсь, – уступила Анастасия. – Но никто не узнает, если ты придешь в мою комнату.

– Неужели ты веришь, что это возможно во дворце, где известно все и обо всех, где невозможно кашлянуть, чтобы какой-нибудь слуга моментально не сообщил об этом своему господину?

– Тогда чего ради я отправилась в это путешествие? – надувшись, спросила Анастасия.

– Да потому, что прочитала письмо, не предназначавшееся для твоих глаз, – сурово проговорил Хьюго. – Твой поступок, Анастасия, достоин всяческого порицания, и тебе это отлично известно.

– Ба! – ответила Анастасия с легкой гримаской. – Женщина не обязана вести себя по-джентльменски. Ты бы так никогда не поступил, я согласна, но я не училась в Итоне. Я всего лишь невежественная русская дикарка.

– Дикарка, может быть. Но запомни, Анастасия, пока мы в Мелденштейне, ты будешь вести себя прилично.

Анастасия взглянула на Хьюго краешком глаза и кокетливо надула губки.

– Ты готов поспорить? – произнесла она нежным голоском.

– Нам не следует стоять здесь, мы привлекаем внимание. Пойдем, Анастасия, я усажу тебя за карточный стол или, если хочешь, провожу к дамам.

В ответ Анастасия только подошла еще ближе к Хьюго.

– Через полчаса я отправлюсь в свою комнату, – мягко сказала она.

– Нет, Анастасия, – твердо сказал Хьюго, прежде чем она успела продолжить.

Глаза Анастасии сузились.

– Ты шутишь! Наши комнаты расположены на одном этаже, моя горничная уже узнала, где находится твоя спальня. Для тебя не составит труда отыскать меня.

– Нет, Анастасия.

– Что нашло на тебя? – гневно спросила она. – Ты никогда прежде не вел себя так.

– Я думаю о твоем добром имени.

– Это что-то новое. Прежде ты никогда не заботился о нем, – ответила Анастасия. – Почему это тебя мучают угрызения совести только относительно моей особы? А как же те женщины, которых ты любил до нашей встречи? А что ты скажешь о тех временах, когда ты, пренебрегая всеми условностями, пробирался ко мне по темным коридорам и длинным лестницам, когда в доме все уже спали?

– Все это в прошлом, – твердо сказал Хьюго. – Я тебе уже говорил, что не в нашей власти перевести часы назад.

– Почему мы не можем сегодня быть вместе? – настаивала Анастасия. – Все эти разговоры о моей репутации, о пребывании в иностранном государстве – все это напыщенный вздор! Я буду ждать тебя, Хью-го, и не заставляй меня томиться слишком долго, мой прекрасный, сильный, чудесный возлюбленный.

– Я не приду, – твердо сказал Хьюго.

Анастасия посмотрела на него с недоверием. Хьюго почувствовал, как ее пальцы впились в его руку.

– Что случилось с тобой? – спросила она. – Ты переменился. Я сначала не поняла этого, но теперь я вижу, что-то произошло. С того момента, как мы в последний раз виделись в Лондоне, ты стал совсем другим человеком. Ты часто злился на меня, но никогда раньше не мог устоять передо мной. Теперь же происходит что-то странное. Возможно ли, что ты влюбился в эту девчонку, в эту бесцветную деревенскую куклу, просватанную за моего кузена? Этого не может быть! И тем не менее, за столь короткое время ты так изменился. Ты влюбился, это правда, Хью-го?

Он попытался рассмеяться.

– Нет, конечно же, нет!

Но даже для него самого это возражение прозвучало фальшиво.

Раздался легкий стук в дверь, и Камилла подняла голову с подушки. Было около половины второго ночи, и она удивилась, кто мог беспокоить ее в столь неурочный час.

Стук повторился – негромкий, словно стучащий не хотел, чтобы его услышали окружающие. Девушка выскользнула из кровати и подошла к двери.

– Кто там? – шепотом спросила она.

– Это я, Хьюго Чеверли, – последовал ответ. Она приоткрыла дверь и пробормотала:

– Я уже сплю.

– Я должен поговорить с вами, – настаивал Хьюго. – Оденьтесь как можно быстрее.

Камилла не стала спорить. Вместо этого она прикрыла дверь и при свете догоравшей свечи торопливо надела платье, в котором была на ужине. Платье лежало на стуле, где его оставила Роза, чтобы утром упаковать в первую очередь.

Девушка подошла к зеркалу. Волосы мягкими локонами рассыпались по ее плечам, и она заколола их в пучок на макушке. Потом, решив, что прическа получилась недостаточно аккуратной, достала из ящика длинный шифоновый шарф и набросила его на голову.

Она ожидала, что коридор погружен в темноту, но, открыв дверь, увидела, что свечи в серебряных канделябрах ярко освещали его. Камилла посмотрела вокруг и на мгновение испугалась, что одевалась слишком долго и Хьюго не дождался ее. Но он появился из тени комнаты на другой стороне коридора и подошел к ней.

Выражение его глаз заставило забиться сильнее сердце Камиллы, а ее саму забыть все муки, которые она испытала за последние несколько часов, когда она горько рыдала, уткнувшись в подушку.

Хьюго взял ее за руку.

– Пойдемте, – тихо сказал он, – нас не должны видеть.

Он увлек ее за собой по коридору, двигаясь так быстро, что девушка едва поспевала за ним. Они миновали большую парадную лестницу и, спустившись вниз по другой лестнице, оказались перед стеклянной дверью, которая выходила, как догадалась Камилла, в сад. Дверь была заперта, но Хьюго открыл ее ключом, который затем положил в карман. В лицо пахнуло теплым ночным воздухом. Девушка вопросительно посмотрела на Хьюго:

– Куда вы меня ведете?

– Туда, где мы могли бы поговорить, – ответил Хьюго. – Я должен вам кое-что сказать.

Камилла послушно покорилась его воле. Взяв под руку, он провел ее по заросшей травой лужайке, обогнул цветущие клумбы и, наконец, привел в тихое, уединенное место, где их нельзя было видеть из окон дворца.

Здесь бил небольшой фонтан, окруженный живой изгородью из тиса, в которой скрывались беседки из зелени, увитые розами и жимолостью. Хьюго Чеверли повлек ее дальше мимо фонтана в благоухающий уют беседки, где стояла деревянная скамейка. Лунный свет заливал парк, и Камилла ясно видела выражение лица Хьюго Чеверли. Она взглянула на него широко раскрытыми от удивления глазами.

– Что случилось? – с волнением спросила она.

– Ничего особенного, – быстро произнес Хьюго. – Вам совершенно нечего бояться.

– Я и не боюсь, – не слишком искренне ответила Камилла. – Я только подумала, что, наверное, случилось нечто важное, и вы сочли необходимым сообщить мне.

– Никаких анархистов, никаких китайцев и никаких кинжалов, – улыбнулся Хьюго, – лишь одно желание увидеть вас наедине и попрощаться.

– Попрощаться? – повторила Камилла. – Но вы же будете здесь завтра.

– Да, я буду здесь, – ответил Хьюго. – Но вряд ли у вас найдется время поговорить со столь незначительной персоной, как я. Сегодня маркграф сообщил мне, что от его дворца до границы Мелденштейна вас будут сопровождать его кавалерийский полк, а на границе вас будут встречать премьер-министр и самые высокопоставленные сановники. Сквозь восторженные толпы народа вы проследуете до столицы.

Голос Хьюго звучал резко, почти гневно. Камилла чувствовала, что взгляд его снова полон того презрения, которое ее так пугало.

– Неужели так и будет? – по-детски спросила она.

– Конечно, – ответил Хьюго. – А чего еще вы ждали? – Вопреки ее воле, вопрос Хьюго, его тон снова вызвали у Камиллы слезы. Она отвернулась, но Хьюго успел заметить их. Осторожно взявшись пальцами за крохотный подбородок Камиллы, он повернул ее лицо к себе.

– Вы плакали, – сказал он с упреком. – Почему?

Она хотела отвернуться, но он крепко держал ее.

– Я… я скучала… по дому, – запинаясь, ответила девушка.

– И все?

Губы Камиллы задрожали, но она ничего не ответила. Мгновение спустя Хьюго отпустил ее и отвернулся, задумчиво уставившись на фонтан.

– Это безумие, – внезапно произнес он. – Я не должен был приводить вас сюда, но я бы, наверное, не вынес, если бы мы расстались, не объяснившись. – Камилла молчала, и после небольшой паузы Хьюго продолжил: – Я видел выражение вашего лица, когда вы пожелали нам спокойной ночи, и понял, что не смогу допустить, чтобы вы чувствовали себя несчастной.

– А если я буду… чувствовать себя несчастной… завтра, – еле слышно произнесла Камилла, – я уже не смогу… сказать вам об этом.