Барбара Картленд - Брак поневоле

– Мой милый, простодушный Хью-го, – прошептала Анастасия, обратив к нему свое лицо. – Разве ты не знал, что женщины всегда читают письма, которые мужчины бросают где попало? Ты носил предписания княгини, мое дорогое невинное дитя, в кармане своего камзола!

– Мисс Лэмберн, примите мои поздравления по случаю вашей приближающейся свадьбы, – официальным тоном произнесла графиня Уилтшир, когда после обеда дамы собрались в парадной гостиной.

Камилла склонила голову и пробормотала слова благодарности. Экзотическая красота графини действовала на нее ошеломляюще.

На Анастасии было кроваво-красное атласное платье, так выгодно подчеркивающее ее фигуру, что по сравнению с ней все остальные женщины, находившиеся в комнате, выглядели бесцветными и неинтересными. В ее волосах и на длинной белоснежной шее сверкали рубины, и Камилла понимала, почему мужчины теснились вокруг нее и, казалось, больше никого не замечали.

Гостей было очень много, и почти все из них следовали далее в Мелденштейн, чтобы принять участие в свадебной церемонии, которая должна была состояться через два дня. Маркграф шумно и суетливо ухаживал за Камиллой. Вспоминая слова Хьюго Чеверли, она согласилась, что маркграф был одним из тех людей, которых можно встретить в любой стране и которые непременно должны принимать участие во всех выдающихся событиях, знать все новейшие сплетни и состоять в тесной дружбе со всеми, кто пользуется влиянием.

Благодаря своему будущему высокому положению за обедом Камилла сидела по правую руку от маркграфа, и он услаждал ее слух перечислением имен всех важных особ, с которыми он был лично знаком как в Англии, так и в Мелденштейне.

– Его высочество, ваш будущий супруг, – мой близкий друг, – хвастливо сообщил он.

– Расскажите мне о князе Хедвиге, – попросила Камилла. – Вы же знаете, что я еще даже не встречалась с ним.

– Это настоящий аристократ, в его жилах течет голубая кровь. Ваш брак будет очень счастливым, я убежден в этом, – ответил маркграф. – Его владения лишь немного больше моих, но я льщу себя надеждой, что вместе мы будем иметь значительный вес на проходящих сейчас переговорах о будущем Европы.

– Князь занимается международной политикой? – поинтересовалась Камилла.

– Разумеется.

– А когда вы в последний раз видели его?

Неизвестно почему, у Камиллы сложилось впечатление, что маркграф вовсе не был таким близким другом князя, как он пытался представить. Ее вопрос поставил его в затруднительное положение.

– Видите ли, – ответил он, – его высочество имел несчастье – а может, наоборот, это было удачей – уехать за границу во время короткого перемирия тысяча восемьсот второго года. Он не смог вернуться домой, когда в Европе снова неистовствовал Наполеон. Большое счастье, что в отсутствие князя его мать проявила себя как исключительно мудрая правительница. Если бы не она, я даже не могу представить, что могло бы случиться с этой восхитительной страной, где вы в скором времени будете царствовать.

– Вы встречались с князем после его возвращения? – осведомилась Камилла.

– Лично мы не встречались, – вынужден был признать маркграф. – Но, конечно же, мы поддерживали связь друг с другом. Всего несколько недель назад я написал его высочеству письмо по вопросу границ. Этот вопрос настоятельно требует нашего с ним совместного урегулирования прежде, чем какой-нибудь Совет Европы начнет диктовать нам, что мы должны делать, а чего не должны.

– Мне кажется очень странным, – задумчиво произнесла Камилла, – что после возвращения князя так мало людей виделись с ним. Мой отец, конечно, знал его до войны, и капитан Чеверли мальчиком часто бывал в Мелденштейне. Сейчас мне просто интересно узнать, изменило ли князя пребывание на Востоке?

– Изменило? С какой стати? – спросил маркграф. – Уверяю вас, моя дорогая мисс Лэмберн, что его высочество – благородный, славный молодой человек. Прежде мы с ним часто встречались и проводили время вместе, и я не сомневаюсь, что и впредь мы будем часто наслаждаться обществом друг друга. Но теперь еще к этому прибавится счастье лицезреть вас, и я надеюсь в недалеком будущем принимать вас в Вестербалдене в качестве своих гостей.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Камилла, размышляя про себя, что называть князя молодым человеком было несколько странно.

Теперь девушка была убеждена, что маркграф совсем не был так близок с князем, как он хотел показать. В то же время ей не давала покоя мысль, почему князь был столь неуловим, почему никто не мог сообщить ей о князе ничего, кроме того, что было известно о нем до его отъезда на Восток.

«Пятнадцать лет – большой срок, – подумала Камилла. – За это время можно полностью измениться и стать совершенно другим во всех отношениях человеком».

Хотя Камилла даже себе не осмеливалась признаться в собственных подозрениях, у нее появилось ощущение, что с князем связана какая-то тайна, нечто такое, что от нее усиленно скрывают. Но кому могло понадобиться намеренно обманывать ее?

Она посмотрела через стол на Хьюго Чеверли. Он сидел рядом с графиней Уилтшир, и по тому, как они разговаривали, было видно, что они очень старые друзья. Камилла почувствовала, как у нее сдавило горло. Внезапно у нее пропал всякий аппетит.

«Возможно ли, что графиня с ее чарующей красотой была причиной отчужденности и равнодушия Хьюго Чеверли, когда он впервые появился в нашем доме? – подумала Камилла. – Может быть, именно из-за нее он с такой явной неохотой взялся сопровождать невесту князя Мелденштейнского? Не из-за нее ли он открыто издевался над всеми женщинами, считая их жадными и меркантильными?»

После обеда, сидя в парадной гостиной, Камилла ждала появления Хьюго Чеверли. Наконец он вошел в комнату и собрался было направиться прямо к ней, но ему помешала леди Уилтшир.

– Хью-го, – позвала она его своим нежным, воркующим голоском, против которого, Камилла чувствовала это, не мог устоять ни один мужчина. – Ты мне нужен. Подойди сюда. Я только что рассказывала этим джентльменам последний анекдот о леди Хертфорд. Ты помнишь, что сказала поэтому поводу миссис Фитцхерберт?

Хьюго было совершенно невозможно отказаться. Даже если бы он хотел ускользнуть, ему бы это не удалось. Леди Уилтшир взяла его под руку и, смеясь, вовлекла в кружок молодых людей, готовых с удовольствием подчиниться любому ее приказу.

Пожилая дама, французская герцогиня еще донаполеоновских времен, села рядом с Камиллой.

– Кто эта увешанная драгоценностями полураздетая особа? – спросила герцогиня, поднося лорнет к усталым глазам.

Камилла не стала делать вид, что не поняла, о ком идет речь.

– Это графиня Уилтшир, мадам, – почтительно ответила она.

– Она не англичанка, не так ли?

– О, нет, мадам, она русская.

– Ах, русская! – В голосе герцогини слышалось презрение. – Мне следовало сразу догадаться. Эти монгольские полукровки никогда не умели вести себя, и она не исключение.

Камилла не смогла сдержать улыбку: властные нотки в голосе старой дамы делали ее слова жгучими, как крапива, а остроумие – разящим наповал.

– Полагаю, вы тоже едете в Мелденштейн? – продолжала герцогиня.

– Я невеста князя, мадам, – ответила Камилла.

– У князя хороший вкус, – одобрила герцогиня, – Это традиция в Мелденштейне, что правящая княгиня обязательно должна быть англичанкой. Вы очень хотите сесть на трон?

– Нет, – тихо ответила Камилла, – Меня все это страшно пугает. А еще, мадам, я, честно говоря, никогда прежде не бывала за границей и боюсь, что наделаю много ошибок.

– Вы достаточно красивы, чтобы с честью выйти из любого затруднительного положения, – сухо заметила герцогиня. – Но я понимаю, что для любой молоденькой девушки это было бы настоящим испытанием. Почему ваши родители не сопровождают вас?

– Моя мать, к сожалению, слишком плохо себя чувствует, чтобы путешествовать, – объяснила Камилла. – Папа повез ее на воды. Если бы не это, они с радостью сопровождали бы меня. Я бы хотела этого всем сердцем!

– Бедное дитя, мне вас очень жаль, – сочувственно проговорила герцогиня. – Позвольте дать вам один совет.

– Буду рада.

– Не позволяйте никому обращаться с вами пренебрежительно, – сказала герцогиня. – Я вышла замуж в знатную семью с большими претензиями. Я была молода, неопытна – из хорошего рода, заметьте, – но не соответствовала их запросам. Они превратили мою жизнь в ад, пока, наконец, я не решила, что больше не потерплю этого. Я восстала против них, стала бороться и, в конце концов, одержала победу.

Даже сейчас в голосе старой дамы звучало такое удовлетворение, что Камилла улыбнулась.

– Да, сейчас я тоже могу посмеяться, вспомнив об этом, – продолжала герцогиня, – но какие муки я испытывала, когда была молодой! Я была робкой и застенчивой и совершенно терялась в толпе волокит и прихлебателей, которые всегда крутятся около богатых людей. Я чувствовала, что задыхаюсь в их обществе, что я почти перестала существовать, но сила духа пришла мне на помощь.

– А что придавало вам мужества, мадам? – спросила Камилла. Она внимательно слушала эту величественную женщину, чувствуя, что ее советы могут в будущем ей очень пригодиться.

– Возможно, мне не следует вам всего рассказывать, – неожиданно ответила герцогиня.

– О, прошу вас, мадам! – взмолилась Камилла. – Вы даже не представляете, какую помощь вы мне оказываете! Нет ничего более разрушающего и уничтожающего для личности, чем страх! Но я постараюсь сделать так, как вы говорите, и не позволить растоптать себя, что бы ни ждало меня впереди.

– Молодец! – одобрила герцогиня. – Мне нравится ваш бойцовский характер! После Революции я несколько лет прожила в Англии. В англичанах есть какая-то внутренняя сила, которая поддерживает их в тяжелые времена. Помните, что эта сила внутри вас самой, если когда-нибудь она вам понадобится.