— О чем ты тут болтаешь, старик? — прозвучал низкий, полный неистовой злобы голос Фрэнка. — Мы поставили их на колени. Гляди, кого мы заполучили! — Он ввалился в комнату, таща за собой Тринити; рука у нее была заломлена за спину, а к виску приставлено дуло пистолета. — Они оба у нас в руках, отец! И ни один из них не покинет ранчо живым.

Глава 14

Джек вскочил на ноги, потрясенный видом своей жены.

Волосы у нее были спутаны, лицо в синяках. В ярости стиснув кулаки, он тем не менее не мог пошевелиться из-за нацеленного Тринити в голову оружия. Он лишь прорычал:

— Отпусти ее, Краун! Уолт, вели своему сыну отпустить мою жену сию секунду, иначе, клянусь, ты никогда в жизни не увидишь этого ребенка.

— Со мной все в порядке, Джек, — сказала Тринити, но, судя по ее вздувшейся щеке, это было далеко не так.

— Отпусти девушку, Фрэнк, — мягко произнес Уолт.

— Ты уже больше не можешь принимать решения, старик. Смерть Рэнди сделала тебя чересчур добрым. Но это твой шанс отомстить. Ты что, не понимаешь? — Фрэнк заговорил с настырностью ребенка, пытающегося во что бы то ни стало убедить отца. — Мы заставим их вернуть «Шпору» прямо сейчас. Райерсон это сделает, чтобы спасти жену. Ты будешь владеть ею, как и было положено с самого начала. Это твое право по рождению.

И мое.

— И моего внука.

— Внука? — Фрэнк запнулся, потом лихорадочно затряс головой. — Так вот что Райерсон рассказал тебе? Его кузина забеременела? Если даже это правда, она могла забеременеть от любого мужика на расстоянии сотен миль отсюда, пойми ты это. Если девчонка отдалась Рэнди, не вступив с ним в брак, то сколько парней ее поимели до того?

— Заткнись! — рявкнул Джек. Потом, не сводя глаз с Фрэнка, обратился к Уолту:

— Скажи, чтобы он отпустил Тринити. Сейчас же.

Так как глава семейства не ответил, Джек посмотрел в его сторону и был встревожен тем, что увидел. Выражение жадности вернулось на лицо владельца ранчо, закрыв своей тенью печаль об утрате сына и радость от полученного известия о внуке. Кровная вражда — чудовищное зло, порабощавшее его так долго, — снова завладела им, его телом и душой.

— Что ты говоришь, Райерсон? — спросил старик. — Подпишешь ли ты документ, прямо здесь, прямо сейчас, тот документ, о котором сказал мой сын?

— Да. Отпустите мою жену и дайте ей уехать, тогда я подпишу.

— Кончай вертеться, ты, глупая сука! — Фрэнк одной рукой ухватил мертвой хваткой руку Тринити и, наклонив голову к другой своей руке, в которой держал пистолет, принялся высасывать кровь из раны, нанесенной зубами Тринити.

— Тринити, перестань, — произнес Джек умоляющим голосом, но, к его отчаянию, она продолжала сопротивляться.

Фрэнк грубо обхватил ее.

— Она воображает, что я ее не застрелю, но я это сделаю. А потом пристрелю тебя.

— Тринити!

Она замерла на секунду, но вдруг, поистине геркулесовским усилием, высвободилась. Фрэнк сгреб ее, когда она ударилась о стол, и толкнул на ближайший стул, снова прижав дуло пистолета к ее голове.

— Дьявол! — Джек шагнул к ней, не сводя глаз с пистолета. — Умоляю тебя, не пытайся с ним бороться.

— Не буду, — ответила она, встретившись глазами с Джеком.

К его замешательству, глаза у нее сверкнули. С чего бы это? Тринити вела себя так, словно только она здесь полностью владела собой.

— Делай то, что ты должен делать, Джек, — произнесла она самым смиренным тоном. — Подпиши документ.

Всю прошедшую ночь я провела, читая дедушкин дневник, и я знаю, как он предложил бы мне поступить, будь он сейчас здесь.

— Дневник? — переспросил Джек, стараясь не смотреть на сейф, который находился в нескольких дюймах от руки Тринити. — Кажется, я понял, что ты хочешь сказать.

— Давай, пиши, па! — Голос у Фрэнка вибрировал от возбуждения. — После всех этих лет ранчо снова наше, и тебе это не будет стоить ни гроша. Чего ради платить? Стэндиш украл его, и теперь выходит, как она говорит: он сам советовал вернуть землю законному владельцу.

Уолт кивнул и потянулся за пером и бумагой.

— Наши люди видели, что ты приехал сюда по своей воле, Райерсон. Ты нарушил границы чужого владения, рискнул сюда явиться только для того, чтобы прекратить вражду между нами единственным возможным способом.

У нас есть свидетели. В суде это будет твое слово против наших слов, не больше и не меньше, и они поверят нам, потому что ни один дурак не поверит, что ты приехал бы сюда невооруженным не для того, чтобы вернуть мою землю, а по иной причине.

— Я подпишу все, что ты хочешь, — ответил Джек и добавил, обращаясь к Фрэнку:

— А ты будешь свидетелем.

Фрэнк кивнул. Потом, успокоенный переменой в поведении Тринити, подошел к столу и, по-прежнему держа пистолет нацеленным на нее, все внимание сосредоточил на том, что пишет его отец.

Джек припомнил, как храбро повела себя Луиза, когда пнула Фрэнка по ею сигналу и тем самым помогла спасти себя. Храбрые, авантюрного склада женщины — как хорошо, что именно такие окружают его! И самая храбрая из них — его жена.

Сделав глубокий вдох, он кивнул Тринити. Она молниеносно протянула руку к сейфу, выхватила сверкающий кинжал и резким движением воткнула Фрэнку в бедро.

Гигант взвыл, а Джек схватил его за руку с пистолетом и завернул Фрэнку за голову. Они свалились на пол, каждый отчаянно старался удержать контроль над пистолетом и каждый стремился ударить врага побольнее как бы в отместку за те беды, которые они претерпели за мучительные последние недели.

И тут пистолет выстрелил.

— Джек! — вскрикнула Тринити. — О нет, нет!

— Я в порядке, — переводя дух, еле выговорил он.

Оба продолжали держаться за пистолет, но немедленно прекратили драку, чтобы убедиться в собственной невредимости. Рубашка Джека пропиталась кровью, но он быстро убедился, что кровь эта не его, — в груди у Фрэнка зияла рана.

— Проклятие! Ты ранен, Фрэнк.

— Да.

Огромный мужчина попытался сесть, но тотчас начал задыхаться и упал на спину, мгновенно обессилев.

— Лежи тихо. — Джек вырвал у раненого пистолет и положил на пол. Разорвал рубашку и взглянул на рану. — Кажется, рана не слишком опасная. Тринити, посмотри.

— Нет! Оставайся на месте. — Это произнес Уолт Краун. — Райерсон, отойди от моего мальчика. И держи руки так, чтобы я их видел.

Подняв глаза, Джек убедился, что старик достал собственный пистолет и целится в него.

— Хорошо, — буркнул он, довольный уже тем, что Уолт не избрал мишенью Тринити. Подняв руки над головой, он медленно встал и занял позицию между Тринити и Уолтом. — Скажи, чего ты хочешь от нас.

— Уезжайте. Я о нем позабочусь. Убирайтесь, пока я не передумал, — Голос у старика начал дрожать. — Ты прав, Райерсон. Если мы не прекратим это прямо сейчас, мы все погибнем. Фрэнк! — Уолт вышел из-за стола и, не сводя глаз с Джека и Тринити, подошел к сыну. — Ты можешь говорить, мальчик?

— Пусть они подпишут, па, — прозвучал еле слышный ответ.

Уолт покачал головой.

— С этим кончено, сын. Лежи так, не двигайся. Я помогу тебе через минуту. — Уолт повернулся к Джеку. — Я хочу увидеть этого ребенка, когда он родится.

— Непременно, даю слово.

— Теперь уходите. Скорее.

Джек повел Тринити к двери, но его остановил хриплый голос Фрэнка, полный жажды крови:

— Райерсон!

Обернувшись, он застонал, увидев в руке своего врага все тот же пистолет.

Джек успел вытолкнуть Тринити в прихожую через едва приоткрытую дверь, прежде чем раздался выстрел. Он в ужасе отскочил, так как сначала решил, что пуля летит в него, и только потом осознал, кто выстрелил и в кого. Стрелял Уолт и выстрелом своим буквально снес кисть руки Фрэнка. Кровь хлынула потоком. Уолт, выронив пистолет, упал на колени возле сына, пытаясь унять этот поток, зажимая ужасную рану и причитая:

— Ты не можешь, ты не должен убивать парня хладнокровно, как бы ты его ни ненавидел.

То была душераздирающая картина, однако Джек получил хороший урок и потому поднял оба пистолета и передал их Тринити. Потом он вернулся к рыдающему Уолтеру.

— Увезем его в город. Я уверен, что врач…

— Слишком поздно, — ответил Уолт, распрямившись; слезы лились по его лицу.

Джек присел и приложил два пальца к шее Фрэнка.

Пульса не было.

— Послушай, Уолт…

— Уходите.

— Идем, Джек. — Тринити потянула его за локоть. — Им нужно побыть одним.

Они оба направились к выходу; до них донесся жалобный голос:

— Вы позволите мне увидеть ребенка?

Прежде чем Джек ответил, заговорила Тринити:

— Я сама позабочусь об этом, мистер Краун. Кому как не мне знать, насколько внук нуждается в дедушке.

Старик благодарно вздохнул.

— Я не убивал Эйба. Я знаю, ты думаешь, что это я, но это не так.

— Я верю вам.

— Фрэнк мог это сделать. Думаю, мы никогда не узнаем в точности.

— Это больше не имеет значения.

Уолт кивнул, потом снова обнял сына и зарыдал.

* * *

Джек, крепко обняв Тринити за талию, вывел ее на свежий ночной воздух; она сейчас особенно остро ощущала его присутствие — его силу, смелость, способность защитить ее. Он спас ей жизнь, уберег ранчо, избавил от пожизненного преследования смертельными врагами и призраками прошлого. На смену вражде и одиночеству пришла любовь. Чувство, возвышающее душу и приносящее счастье семье.

Тринити ощутила укол тревожного предчувствия, когда Грег Холлоуэй передал ей слова Джека, что тот уезжает на поиски еще одного чуда. Она шестым чувством поняла, куда он поехал. Он решил покончить с враждой, которая подвергала опасности его собственную семью с того самого дня, когда он впервые проехал верхом по земле Стэндишей. Возвращение отца Ники пробудило в нем желание вернуться к прежней жизни, хотя бы в той мере, в какой это было возможно.

— Посмотри же на меня, дорогая. — Джек приподнял ее голову, чтобы взглянуть прямо в лицо, и осторожно провел пальцами по распухшей щеке. — Господи, что сделало с тобой это животное!