Джорджия Боковен - Брак по расчету

— Присаживайтесь, — Крис указала Мейсону на кресло. — Я сейчас…

Договорить она не успела, потому что раздался громкий крик. Кристина напряглась, но затем решила, что кричат не от боли, а от возмущения, и извиняющимся тоном произнесла:

— Боюсь, мне сегодня трудновато будет говорить с вами о делах, мистер Уинтер. В наших с вами интересах было бы перенести эту встречу. Клиент выразительно посмотрел на Крис, и ей стало ясно, что дело гиблое. Не видать ей контракта как своих ушей. Хотя, конечно, после ухода Мейсона она позвонит Линде, и — чем черт не шутит? — той, вполне возможно, удастся его умаслить… Если Линда очень постарается, он, может, и не побежит в другую фирму…

Но что у нее за дурацкая манера присылать клиентов без предупреждения? Это ни в какие ворота не лезет. Надо будет с ней поговорить.

— А что там у вас за визг на лужайке? — неожиданно спросил Мейсон.

— У моего сына день рождения. Ему исполнилось пять лет. — Крис встала и уже без колебаний пошла к двери. — Так что вы меня, пожалуйста, извините, но мне пора вернуться к гостям.

— А вы совсем не похожи на Диану, — тихо произнес собеседник.

Крис замерла на месте. Ей вдруг стало холодно.

— К-кто вы? — пролепетала она.

— Я же вам сказал: Мейсон Уинтер.

Он выжидательно замер.

— Вы так говорите, как будто я должна вас знать, — недоуменно протянула Крис.

Он подозрительно прищурился.

— Или вы хорошая актриса, или…

— Мама, ты где? — послышался детский голосок, и Крис вдруг охватил безотчетный страх.

Она сама не понимала, что происходит, но у нее не было сомнений в том, что Кевина впускать в гостиную нельзя.

— Возвращайся во двор, Кевин. Слышишь?

Но он, естественно, просунул голову в дверь.

— А почему?

— Так надо! — отрезала она. — Делай, как я говорю, и не задавай лишних вопросов.

Господи, да она же повторяет любимые выражения своей матери! Хотя поклялась себе никогда этого не делать…

Крис с опаской покосилась на Мейсона Уинтера. Он смотрел на Кевина. Смотрел напряженно, не замечая ничего вокруг… Казалось, для него никого сейчас больше не существует, кроме этого мальчика…

— Но все хотят торта! — принялся канючить Кевин, тщетно пытаясь поправить майку, которую он надел задом наперед и вдобавок наизнанку.

— Тогда отнеси его в комнату сам. Я сейчас приду.

Выпроводив Кевина, Крис снова повернулась к Мейсону.

— Я не знаю, зачем вы сюда явились. Но прошу вас, уходите. Уходите сейчас же!

— На меня ваши приказы действуют не больше, чем на него. — Мейсон кивнул в ту сторону, где скрылся Кевин. — Может, вы и про письмо ничего не знаете? Скажете, вы мне его не посылали, да?

Взгляд этого человека прожигал ее насквозь.

— О чем вы? Какое письмо? Ничего не понимаю…

Крис попятилась к двери.

— Письмо Дианы.

Она уставилась на него в ужасе.

— Откуда вам известно про мою сестру?

— А ведь, похоже, вы и впрямь не знаете про письмо… — задумчиво проговорил Мейсон.

— Да какое письмо, черт побери? — взорвалась Кристина.

Тогда он молча достал из кармана пиджака конверт.

Она мгновенно узнала изящный почерк Дианы, и ее сердце пронзила боль. Такая же острая, как и пять лет назад.

— Откуда оно у вас? — прошептала Крис.

— Пришло по почте.

Кристина потянулась было к конверту, но в последний момент отдернула руку. Внутренний голос почему-то предостерегал ее: «Не читай! Не надо!»

Однако Мейсон насильно вложил ей в руку письмо и властно приказал:

— Прочтите!

Крис так и подмывало вышвырнуть его вместе с письмом на улицу. Что бы там ни было написано, это осталось в прошлом и теперь не имеет значения. Прошло полдесятилетия! Столько воды утекло с тех пор… Все изменилось, все!

Но она не посмела указать ему на дверь, а покорно достала из конверта листок бумаги.

В правом верхнем углу стояла дата: Диана написала это письмо за неделю до смерти. В памяти Крис тут же всплыла картина, которую она увидела, придя в опустевшую квартиру сестры: недоеденное пирожное на журнальном столике, а рядом стопка писчей бумаги желтого цвета — точной такой же, как та, что она держала сейчас в руке.

Взгляд Крис скользнул по странице…

«Мой дорогой Мейсон!

Мне так много нужно сказать тебе, а у меня так мало времени! Я пыталась до тебя дозвониться, но узнала от секретарши, что ты уехал за границу и вернешься только через две недели. Боюсь, дорогой, что мне не дожить до твоего возвращения. Увы, я заблуждалась и теперь настала пора признать свою ошибку. Я умираю. Запланированного хэппи-энда не будет. Мне не удастся излечиться от рака, и я никогда не явлюсь к тебе с младенцем на руках. А мне так хотелось в один прекрасный день очутиться на пороге твоего дома и сказать, что я ни на миг не переставала любить тебя. Ни на миг…

Я горько раскаиваюсь в своем уходе и прошу у тебя прощения. Как подумаю, сколько драгоценного времени мы потеряли! А ведь все эти месяцы мы могли быть вместе…

Уходя от тебя, я верила в чудо. Но теперь я знаю, что чудес на свете не бывает. И я вовсе не непобедимая супергерл, а самая обыкновенная смертная женщина. И теперь все мои помыслы только о тебе и о ребенке. Чем дольше я протяну, тем больше у него шансов выжить. Это он дает мне силы жить.

Ты уж прости меня, милый, что я причиняю тебе своим письмом лишнюю боль. Но если бы я тогда осталась с тобой, ты бы не дал мне родить ребенка. Так что на самом деле выбора у меня не было. Разве я могла пожертвовать жизнью малыша ради спасения своей собственной? Тем более что я тогда свято верила в возможность исцеления.

Представляю, как тебе тяжело читать это письмо. Поверь, я никогда бы его не послала, если бы не наш ребенок… Но я должна рассказать тебе о нем.

Ты будешь прекрасным отцом… Я верю в это».

Крис не смогла дочитать до конца. Ей стало плохо. Она пошатнулась и, чтобы не упасть, схватилась за спинку кресла.

Мейсон пристально следил за каждым ее движением.

— Скажите правду: вы знали об этом письме?

— Нет, — прошептала Крис, но даже для нее самой это прозвучало неубедительно.

— Но как только вы меня увидели, вы все поняли.

— Нет! — уже гораздо громче возразила Крис.

— Итак, я отец Кевина.

— Нет! Нет! — гневно воскликнула она.

Но на Мейсона Уинтера ее крики не произвели никакого впечатления.

— Так или иначе, но я пришел за сыном, — твердо проговорил он.

Увидев отчаяние, написанное на лице Кристины, Мейсон подумал, что, вероятно, она достойна жалости. Но пусть ее жалеют другие! Он ее ненавидит. Ненавидит всеми фибрами своей души.

То, что он потерял из-за этой женщины, невосполнимо. Никто не вернет ему пять лет жизни сына. Из-за нее они с Кевином чужие люди. Совершенно чужие, хоть и похожи друг на друга…

Получив Дианино письмо, Мейсон испытал настоящее потрясение. А придя в себя, нанял частного детектива, чтобы тот разыскал его сына. Это оказалось несложным делом. Не прошло и недели, как у Мейсона уже лежал на столе полный отчет, к которому была приложена фотография темноволосого мальчика, стоявшего посреди аккуратно подстриженной лужайки. Снимок получился довольно расплывчатым, но сходство между отцом и сыном было несомненным.

Мейсон часами разглядывал фотографию, повсюду таскал ее с собой, в перерывах между деловыми встречами доставал ее из портфеля, а перед сном клал на тумбочку, чтобы утром снова разглядывать ее. Он вспоминал, как они с Дианой жили вместе, и вновь испытывал острую боль утраты. Наконец-то он узнал ответ на вопрос, который мучил его почти шесть лет. Вот, значит, почему она ушла тогда!

Но от того, что он теперь это знал, ему не становилось легче. Диана оставила его, оставила вероломно, как он считал тогда, и он не мог простить ей этого.

А Диана ведь была права. Узнай он, что она больна раком, он наверняка бы настоял на аборте. Он уже однажды потерял любимую женщину и не захотел бы повторять этот печальный опыт. Так что о ребенке он вообще бы не думал.

Но теперь, глядя на здорового мальчика с весело блестящими глазами, Мейсон уже не был уверен, что он поступил бы именно так.

Мейсон тряхнул головой, отгоняя тревожные воспоминания.

— Я прошу прощения, что нагрянул вот так неожиданно — безо всякого предупреждения, — пробормотал он, — но откуда мне было знать, что у вас праздник?

Крис постаралась взять себя в руки, однако в ее взгляде все еще сквозила настороженность.

— Я понимаю, что вам хотелось взглянуть на Кевина, — тщательно выбирая слова, произнесла она. — Но теперь ваше любопытство удовлетворено, и я очень надеюсь, что вы проявите благоразумие. Вы же сами видите, места для вас в его жизни нет. Он живет спокойно, размеренно, по строгому режиму, как, собственно, и полагается жить пятилетнему ребенку. А ваше появление перевернет все вверх дном, нарушит его покой. Я не могу этого допустить. И не допущу!

Глаза Мейсона яростно сверкнули.

— Ух ты, какие мы грозные! Вы еще ножками потопайте — может, я испугаюсь и убегу… Неужели вы всерьез полагаете, что после ваших прочувствованных слов я немедленно и навсегда исчезну?

— Нет. Я готова принять и другие меры, — процедила сквозь зубы Крис и потянулась к телефону, стоявшему на журнальном столике.

Ее трясло от страха и негодования.

— Я вызову полицию, — предупредила его Крис. — Если вы по-хорошему не уйдете, вас уведут силой. Я не шучу, мистер Уинтер. Я на все пойду! Кевин мой! — Голос ее предательски дрогнул, но она справилась со своим волнением и продолжала: — Можете подавать на меня в суд! Я и на суде скажу, что не подпущу к ребенку человека с сомнительной репутацией. Вы мне испортите мальчика! Ваши похождения известны всему городу.

Мейсон решительно взял у нее из рук телефонную трубку и положил ее на рычаг.