Николь Джордан - Брак по расчету

Терпению Хизер пришел конец. Слоан незаслуженно изводит ее, мстит неизвестно за что. Да, возможно, когда-то она была чересчур чопорной, но супружеская постель все изменила. Хотя какое это имеет значение?

– Дело вовсе не в покере, - выдавила она, - и не в моей нелюбви к картам, верно? Ты просто не желаешь делить со мной постель. Почему бы тебе прямо не признать это?

– Ладно, признаю. Довольна?

Наступила ужасная, непереносимая тишина. Зная, что он нанес удар ниже пояса, Слоан, однако, не подумал извиниться и снова повернулся к двери.

И тут словно что-то взорвалось в душе Хизер. Тоска и раздражение. Сколько месяцев она терпела, покорно ожидая, пока Слоан наконец одумается и они пойдут по жизни рука об руку! Сколько месяцев пыталась найти способ пробиться к его сердцу сквозь невидимые барьеры! Сколько месяцев надеялась, что он увидит ее в другом свете, отрешится от мрачных воспоминаний о прежних днях! Но теперь все кончено. Пора оставить глупые чаяния.

– Возможно, тебе не по душе видеть меня здесь, - твердо объявила она, - но я твоя жена, Слоан. Мое место здесь. В этой комнате. В этой постели. Рядом с тобой.

Рука Слоана замерла на дверной ручке. Он медленно оглянулся, и в его взгляде читался безжалостный отказ. Он отвергает ее!

Но Хизер продолжала, подгоняемая гневом и страхом:

– Повторяю, я твоя жена, Слоан. Супруга. Не чужая. Не просто твоя домоправительница, няня ребенка или помощница в предвыборной кампании. Твоя жена. Женщина, с которой ты провел прошлую ночь. Женщина, которая тебя любит.

Слоан отшатнулся, как от удара.

– Что… что ты сказала?!

Хизер вызывающе вскинула голову и смело встретила его взгляд.

– Я сказала, что люблю тебя.

– Черт возьми! - вырвалось у Слоана.

Только сейчас, при виде искаженного лица мужа, Хизер поняла, что наделала. Слоан не готов к ее признаниям. Зря она поспешила!

Словно не в силах смотреть на нее, он закрыл глаза.

– Я предупреждал тебя, - бросил он с мукой в голосе. - Говорил, что не ищу любви! Каждое слово шипом вонзалось в нее.

– Знаю…

Он не позволит себе нежных чувств. Не допустит, чтобы нежеланные эмоции его тревожили. Установил четкую границу между ней и собой, а Хизер осмелилась пересечь ее. И все же она не сдастся. На карте стоит ее будущее. Их будущее.

Хизер едва слышно, но настойчиво продолжала:

– Прости, Слоан… за все прости. Мне очень жаль, что Лань погибла. Жаль, что ты тоскуешь по ней. Жаль, что не могу предложить тебе исцеление. Но она мертва. И никогда не вернется. Теперь твоя жена - я. И пора тебе принять это.

Челюсти Слоана упрямо сжались. Молчание длилось и длилось, и Хизер боялась его нарушить. Но когда Слоан открыл глаза, она поняла, что проиграла.

– Может, ты и моя жена, - угрюмо ответил он, - но никогда не займешь место Лани.

И, не глядя на нее, открыл дверь. Негромкий стон заставил его остановиться. Несколько мгновений он не шевелился: голова опущена, плечи согнуты, словно под тяжким грузом.

– У меня в душе ничего не осталось. И нечего тебе дать, - выдохнул он. Ледяной озноб отчаяния прошел по спине Хизер. - Слышишь меня? Можешь оставить себе свою любовь, герцогиня. Мне она ни к чему.

И Слоан исчез, оставив жену вместе со спящей дочерью.

Хизер поднесла к губам трясущуюся руку. Стук захлопнувшейся двери погребальным звоном отозвался в сердце.

Безумие, ярость и страсть бушевали в Слоане, угрюмо уставившемся на янтарную жидкость в стакане. Он совсем забыл об игре и вместо этого заказал бутылку гнусного пойла, именуемого здесь «виски», и уселся в дальнем углу, чтобы побыть в одиночестве, если только это возможно в забитом пьяницами салуне.

В баре густым облаком висел сизый дым, то и дело раздавался раскатистый смех ковбоев и старателей, многие из которых были его друзьями. Хорошенькая, ярко нарумяненная, но уже потрепанная жизнью «голубка» бренчала на разбитом пианино, распевая разухабистую песню. Но Слоан ничего не слышал.

Хоть бы скорее напиться до умопомрачения! Может, тогда он забудет этот взгляд подстреленной птицы. И в груди не будет этой ноющей боли.

Стараясь выбросить из головы назойливые мысли, он глотнул противного виски. Ее признание в любви стало еще одним ударом, пробившим очередную брешь в его защитной броне. Это уж слишком. Она хочет чересчур многого!

Он не солгал: в нем не осталось любви. Темная пропасть, на месте которой когда-то было его сердце, отторгала любые чувства… кроме сознания собственной вины. Угрызения совести не давали покоя. Он не сумел защитить Лань. Но теперь не может предать память о ней, полюбив другую.

Перед глазами плыли знакомые образы. Предсмертные муки Лани… кровь на его руках.

Слоан зажмурился, ощущая, как мрак смыкается вокруг него.

Отставив стакан, он поднес к губам бутылку виски и, закинув голову, стал пить, в нетерпении ожидая, когда спиртное затуманит рассудок.

Черт побери, на что ему любовь Хизер? Все равно ему нечем ей ответить! И не перенести новой боли. Отдать сердце другой, чтобы и ее отняли?

Он отвергает покой, который обрел с Хизер.

«Покой? - произнес ехидный внутренний голос. - Что это? Сон. Мечта, которой ты не заслуживаешь».

– Эй, ковбой! Не желаешь прокатиться? Поиграть кое во что? Объездить норовистую кобылку?

Слоан неохотно поднял одурманенные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на стоящей перед ним женщине. Блондинка! Хизер?! Нет, не она. У этой волосы цвета меди, жесткие и курчавые. Не то что светлый шелк. И платье… вызывающее, с вырезом, из которого едва не вываливаются пышные груди.

Он поморщился от запаха приторных духов. Девица размахивала бутылкой дешевого виски, пухлые губы в красной помаде раздвинуты в призывной улыбке.

«Да это просто шлюха», - пронеслось в одурманенном мозгу. Слоан не знал ее имени. Должно быть, новенькая, - он ведь так давно не бывал в салуне. Зато, кажется, на все готова.

Слоан взглянул на свою почти опустевшую бутылку. Может, панельная девка - именно то, что требуется, чтобы заставить его забыть, притупить неуемную, саднящую, тайную боль. Именно то, что так нужно сейчас!

– Проклятие… почему бы нет?… - промямлил он заплетающимся языком и, взяв предложенную бутылку, попытался встать, только колени почему-то подгибались. Слоан пошатнулся и едва не упал, но блондинка вовремя успела подхватить его и, обняв, прижалась грудью.

– Идем же, красавчик, - со смехом уговаривала она, пытаясь подтащить его к лестнице. Слоан упрямо мотал головой.

Но тут кто-то загородил им дорогу. Слоан недоуменно моргнул, разглядывая стройные ножки в черных сетчатых чулках и красных туфельках. Кажется… кажется, он их узнает! Жаль, что перед глазами все плывет и качается!

Он непонимающе уставился на хмурую Деллу Перкинс. Та, очевидно, не собиралась отступать.

– Лили, - обратилась она к блондинке, - почему бы тебе не поухаживать за Хорасом? Он скучает без тебя. Я сама позабочусь о Слоане.

Лили метнула на Деллу раздраженный взгляд, но без особых возражений вверила ей Слоана. Тот, явно не в силах идти сам, тяжело повис на девушке.

– Куда идем, Дел? - пробормотал он.

– В мою комнату, там в одиночестве утопишь все печали.

– Ты… правда… позаботишься… обо мне?

– Конечно, сладенький. Как в прежние времена.

– Болит… плохо… мне…

– Знаю, котик.

Она кое- как дотащила его до своей спальни. Обстановка была хорошо знакома Слоану: он частенько ночевал здесь в дни своей бурной молодости. Скромно, но чисто и аккуратно: медная кровать, умывальник, дубовое кресло-качалка. Только простыни измяты и, возможно, пропахли потом поспешных совокуплений. Делла подвела его к постели и осторожно подтолкнула. Да, воняет… противно…

Слоан с полустоном рухнул на кровать, прижимая к себе бутылку. И очень удивился, когда Делла, стащив с него сапоги, не принялась за штаны, а просто укрыла одеялом.

Слоан сонно приоткрыл один глаз:

– А почему остановилась?

– Спи. Выспишься - станет легче.

– Не желаю спать! Я хочу тебя!

– Ты не в том состоянии, чтобы хотеть меня или кого другого, сладенький. Кроме того, тебе вовсе не я нужна. Дома тебя ждет красотка жена, к ней и иди.

Но Слоан высвободил из-под одеяла руку и, обняв Деллу за шею, притянул к себе.

– Заставь меня забыть ее, Дел, - хрипло прошептал он ей на ухо.

Женщина отстранилась.

– Кого именно? Твою жену?

– Угу… ее…

Он снова попытался привлечь к себе Деллу, но та заупрямилась:

– Ты вовсе не меня хочешь, Слоан, лапочка. Правда ведь?

Правда. Он не видит ни одной женщины, кроме Хизер. В этом вся беда. Он слишком безоглядно желает собственную жену.

Делла, казалось, понимала Слоана и без слов. И, будто прочитав его мысли, присела рядом и погладила по голове.

– Почему бы тебе не рассказать все с самого начала? Поверь, я умею слушать.

Слоан, тряхнув одурманенной головой, принялся открывать бутылку. Делла и впрямь умеет выслушать мужчину, но ему исповедник ни к чему. Не хватало еще выложить свои несчастья девке из бара!

– Зачем мне ее любовь?! - словно издалека услышал он собственный голос. - Я любил Аань. Только раз в жизни… мужчина находит такую любовь…

– Кто тебе это сказал, малыш?

Слоан недоуменно нахмурился, и Делла ласково пригладила упавшую на его лоб прядь.

– Иногда человеку доводится встретить и вторую любовь.

– Нет!

Он жадно припал к бутылке и тут же закашлялся, когда огненная жидкость попала не в то горло. Делла решительно отобрала бутылку и вздохнула:

– Знаешь, по-моему, все из-за того, что ты влюблен в свою милую женушку и боишься это признать.

Ярость закипела в крови Слоана так неукротимо, что на секунду он даже отрезвел.

– Нет, пропади все пропадом! Я не могу любить ее! Лань… вот моя возлюбленная!