Это путь и к твоему сердцу, Слоан? Да есть ли у тебя сердце?

Она устало посмотрела на него и не удивилась, когда он повернул коня и ускакал.

Однако, похоже, он понял, что зашел слишком далеко, потому что впервые за всю неделю поздно ночью пришел в кабинет, где уже сидела Хизер. Расспросив о Дженне, Слоан сел за письменный стол и достал счетную книгу. Некоторое время в комнате были слышны только потрескивание дров да скрип пера.

Немного погодя тишину нарушил тяжелый вздох, то ли раздражения, то ли отчаяния. Подняв глаза от книги, Хизер заметила, что Слоан уперся лбом в сомкнутые ладони.

– Что случилось? - мягко спросила она.

– Этот сезон скорее всего будет «кожевенным», - с безнадежной тоской пояснил Слоан. - Это означает, что нам крышка. Так говорят, когда цены на говядину летят к черту и ранчеро могут кое-как возместить расходы, продавая бычков не на мясо, а на шкуры.

– А цены падают?

– Это еще мягко сказано. Все началось года два назад, и теперь мы оказались на самом краю финансовой пропасти. Добавь еще то обстоятельство, что мне теперь почти нечего продавать да еще приходится конкурировать с большими скотоводческими хозяйствами на Севере. Ходят слухи, что многие тамошние ранчо выставлены на аукцион, и, если начнется распродажа скота, цены опустятся еще ниже. Даже продав бычков на шкуры, я не окуплю затрат. - Слоан невесело засмеялся: - Но по крайней мере можно не нанимать так много ковбоев для весеннего клеймения, как раньше.

Хизер беспомощно всплеснула руками.

– Но ты ведь можешь восстановить свое поголовье, не правда ли?

– А какой смысл? - цинично усмехнулся Слоан. - Золотые дни скотоводческих империй давно миновали. Джейк это предвидел. Он давно пристает ко мне, требуя сменить курс.

– Но что ты собираешься делать?

– Засеять часть лугов травой и заготавливать сено. Правда, мне не улыбается мысль стать фермером, но спрос на корма растет. А ранчо требует немалых расходов.

Денег, которых у него нет.

– Но у тебя немалые владения. Почему бы не продать часть земли?

Слоан резко вскинул голову и злобно уставился на жену.

– Похоже, ты ничего не понимаешь! «Бар М» останется таким, как сейчас. Ясно?!

Хизер ответила мужу спокойным взглядом.

– Возможно, я действительно чего-то не понимаю, но хотелось бы послушать объяснение.

Слоан кивнул, кажется, сообразив, что она говорит вполне искренне.

– Мой отец приехал в Колорадо во время «золотой лихорадки», почти сорок лет назад. Но вместо того чтобы искать золото, вместе с мамой создал это ранчо. Оно стало его жизнью. Па умер, защищая ранчо, и оставил его мне и Джейку. Да я скорее руки себе отрежу, чем продам хотя бы горсть грязи! - страстно выкрикнул он.

Хизер кивнула. Трудно осуждать Слоана за желание сохранить наследие отца. Тот доверил сыну самое дорогое, и Слоан продолжит его дело.

– Я в лучшем положении, чем многие соседи, - уже мягче сказал Слоан. - За последние годы несколько больших восточных компаний проложили путь в Колорадо. Они приобретают маленькие семейные ранчо, пользуясь тяжелыми временами, выкупают закладные и тому подобное. А правительство поддерживает такие методы. Более того, в Вашингтоне приняты законы, открыто направленные против коренных жителей. И никого не интересует, что ни политики, ни исполнительные власти ни черта не понимают в скотоводстве. В основном это шахтовладельцы или железнодорожные магнаты, которым наплевать на людей, создавших этот штат потом и кровью.

– Вроде тебя, - пробормотала Хизер.

– Меня и моих соседей, и не важно, разводят они коров или овец. Именно поэтому я и решил баллотироваться в сенат. Как сенатор от штата Колорадо я мог бы постоять за ранчеро и, возможно, чего-то добиться. Мой соперник уж точно ничего для них не сделает. Куинн Ловелл представлял этот округ два года, но понятия не имеет ни о нуждах обитателей Колорадо, ни о бедах ранчеро. Он сколотил состояние на добыче золота и серебра и привык безжалостно грабить и уничтожать природу. На уме у него одно: набить собственные карманы. Власть и богатство - больше ему ничего не нужно.

Хизер слишком хорошо знала людей, подобных Ловеллу и Рэндолфу. Подстегиваемые алчностью, жаждой могущества или просто стремлением к авантюрам, они хотят покорить мир любой ценой, любыми средствами, честными или подлыми.

– Ловелл хуже, чем эти самые компании-захватчики, - мрачно сообщил Слоан. - Он скупил больше хозяйств, чем все они, вместе взятые, и теперь зарится на «Бар М».

– То есть как?!

– Это верный способ утопить меня. Я - единственный, кто препятствует ему завладеть всей округой. Будь я проклят, если соглашусь продать, но… - Слоан отвел глаза. - Если все так пойдет и дальше, то в лучшем случае я смогу продержаться до лета.

– Но… но ты только сейчас утверждал, что никогда не отдашь свою землю.

– Да, добровольно. Но у меня, возможно, не будет иного выбора. Я заложил ранчо, перед тем как женился на тебе.

Хизер не нуждалась в дальнейших пояснениях. Повесил себе на шею ее долги.

– Слоан… прости меня.

– Ничего не поделаешь, - пожал плечами Слоан. - Придется подтянуть пояса.

Он снова склонился над книгой, не обращая внимания на покаянный взгляд Хизер. Что она наделала? Не лучше ли было идти своей дорогой и оставить его в покое с самого начала? Теперь он рискует всем из-за нее.

Но она и понятия не имела, что скотоводы так сильно пострадали и что Слоану грозит разорение. Жаль, что она не знает, как помочь, а Слоан не подпускает ее к себе.

Как бы ей хотелось…

Чего именно? Взять себя в руки и держать в узде ту бурю чувств, которую пробудил в ней Слоан?

Ей все труднее понять, что она к нему испытывает. Слоан так же суров и неукротим, как его возлюбленная земля, часто к нему невозможно подступиться, временами он злобен и нетерпим, но все же…

И все же она не могла объяснить тот пожар, который он разжигал в ней. Не могла определить природу той неотступной тоски и беспокойства, преследовавших ее с самого дня свадьбы. По ночам, в часы одиночества и тяжелых дум, они изводили ее сильнее, но, несмотря ни на что, под пеплом надежд постоянно тлел огонек желания.

Нужно признаться честно - она питает к нему не только и не столько сострадание и сочувствие. Он непреодолимо влечет ее, и ничего с этим не поделаешь. Она все время ощущает его присутствие. Присутствие мужчины.

Да, все это легко объяснимо. Он был ее первым мужчиной, посвятил в тайны любовных игр, плотских наслаждений, пробудил страсть. После этой поразительной близости неудивительно, что она ощущает некую симпатию к этому человеку, иначе почему в его присутствии сердце неизменно выбивает победный марш, дыхание учащается, краска бросается в лицо? Наверное, все это происходило бы с ней, будь на месте Слоана другой.

Но пока она жена Маккорда. И жаждет, помимо всего прочего, более глубокой духовной связи между ними. Она не требует ничего сверхъестественного, но истосковалась по простым радостям супружеской жизни: близости, нежности, смеху… взаимной привязанности.

Но случившаяся трагедия уничтожила в его душе жизнерадостность. Он одержим памятью об убитой жене.

Хизер не сумела сдержать тяжелого вздоха. Ничего не выйдет. Он по-прежнему отгораживается от нее. Хотя… хотя сегодня чуть приоткрылся. Позволил разделить его горести. И это снова дало ей силы с надеждой смотреть в будущее.

Вскоре, однако, они впервые поссорились из-за Дженны. В этот день Хизер ждал приятный сюрприз - визит местного учителя. Вернон Уитфилд, красивый молодой человек и к тому же холостяк, с вьющимися темно-каштановыми волосами и безупречными манерами, выгодно отличался от неотесанных, грубоватых ковбоев. Кроме того, он оказался хорошим приятелем Кейтлин.

Хизер он сразу же понравился. Уроженец Чикаго, Вер-нон был прекрасно образован и начитан. За чаем они разговорились о любимых авторах и удивительных различиях в образе жизни и мышлении жителей западных и восточных штатов. Наконец Хизер осмелилась затронуть тему, волновавшую ее больше всего: образование Дженны.

Кабриолет Вернона уже отъезжал, когда к дому подскакал Слоан, вернувшийся необычно рано.

– Что нужно было Уитфилду? - резко спросил он, входя на кухню, где Хизер пекла лепешки к обеду. Та сразу же поняла, что муж явно недоволен.

– Хотел познакомиться со мной и поздравить с приездом на ранчо, - спокойно ответила она, не желая показывать, как рада новому другу. Он не только на время избавил ее от одиночества - нет, она наконец-то обрела родственную душу! - Кроме того, мне нужно было обсудить с ним проблему обучения Дженны.

– Обучения?! - взвился Слоан. - Что ты имеешь в виду?

– Я собираюсь на этой неделе отвести Дженну в школу, пусть поиграет с детьми. Райан познакомит ее со своими друзьями.

– Минутку! Я женился на тебе, чтобы ты стала ее наставницей.

– Разумеется, по крайней мере сначала. Но мы с Верноном считаем, что было бы полезно…

– Неужели! Вы с Верноном? - вкрадчиво переспросил Слоан. - Позволь мне кое-что уточнить! Никто не смеет указывать мне, что лучше для моей дочери, и менее всего - городской книжный червь, не способный отличить винтовки от пистолета.

Призвав на помощь терпение, Хизер попыталась уговорить Слоана.

– Прежде чем ты отвергнешь добрый совет, выслушай меня. Если хочешь, чтобы Дженну приняли в мире белых, она должна с самого начала расти в этом самом мире. А следовательно, ей необходимо как можно больше общаться с другими детьми. Конечно, она еще слишком мала, но сейчас самое время дать ей привыкнуть к незнакомым людям и новой обстановке. Если я время от времени стану приводить ее в школу, это даст возможность ей и детям приспособиться друг к другу.

В этот момент Дженна подползла к ним и ухватилась за ноги Хизер.

– Мама… Ма… ням-ням…

– Через несколько минут, дорогая, как только лепешки испекутся.

Слоан, задыхаясь от злости, сжал кулаки.