— Да, очень комфортно, — кивнула она в ответ. — Наверное, и малышу тоже нравится.

— Очень рад, что ты так внимательна к нашему ребенку.

— Ты думаешь, что я могу сделать что-нибудь ему во вред?

— А я?

— Родительская любовь не всегда равноценна. Мой отец любил меня беззаветно, бескорыстно, безоговорочно. Невзирая ни на что. Ни на какие обстоятельства. И даже на мои выверты. Мать же никогда не была столь великодушной. А может быть, просто не хотела показывать своих чувств. Но, так или иначе, она всегда ожидала от меня чего-то большего. Я хочу относиться к своему младенцу так, как покойный отец относился ко мне самой. И уверена, что в ответ получу такую же бескорыстную любовь.

— Я буду к нему относиться точно так же.

— Надеюсь, Стив.

Энни почувствовала, как между ними опять растет напряжение. Ей стало мучительно жалко, что они не сумели сохранить в отношениях недавнюю теплоту и взаимную привязанность. Это ушло. И, видимо, безвозвратно. Исправить все способны только двое, вместе, соединившись в единое целое. Но возможно ли это?..

По дороге домой, в машине, Стив сказал:

— На сей раз они очень по-доброму отнеслись к тебе.

— Потому что я беременна. Это считается респектабельным. Вот и вся причина.

— Не думаю. Мне кажется, что оба они по натуре так же искренни, как и ты. Рэйчел никогда намеренно не сделает никому подлости. Она просто очень беспокоилась за меня.

— Потому что считала, что я для тебя — не та женщина? Что ж, наверное, так оно и есть, тебе нужна была другая партнерша. Впрочем, ты ведь и сам воспользовался мною как запасным вариантом.

Пальцы Стива сжали баранку руля. Он бросил на жену неприязненный взгляд и сухо сказал:

— Лидия солгала, неужели ты все еще не понимаешь?

— Не знаю, заботит ли меня теперь это.

— Но тогда что происходит между нами?

— Думаю, что мы либо не любим друг друга — ты женился на мне ради карьеры, как и я вышла замуж за тебя для ребенка, — либо все-таки любим, но никак не можем справиться с трудностями семейной жизни. В этом случае следует постараться вернуть то, что было между нами с самого начала. Пусть даже частично!

— Ты рассуждаешь, как сторонний наблюдатель, Энни!

— Мне приходится быть сторонним наблюдателем, Стив. Чтобы не потерять рассудок. И не думай, что это так легко.

— Мне тоже очень трудно, черт побери! Хочу, чтобы мы отдохнули вместе до рождения ребенка. Я возьму отпуск на неделю, тебе, видимо, такового уже не потребуется. За это время нам надо обо всем договориться и прийти к какому-то разумному решению.

— Я согласна.

Прежде чем решить, куда им лучше поехать подальше от любопытных глаз и досужих разговоров, Стив хотел окончательно во всем разобраться сам. И при этом без участия остальных родственников. Кроме Рэйчел: сестра все-таки могла очень многое прояснить.

Утром он позвонил ей из офиса.

— Мне надо тебя увидеть, Рэйчел.

— Мы же виделись вчера за ужином, Стив. Хотя, должна признаться, ты показался мне очень неразговорчивым и даже… угнетенным.

— Нам необходимо поговорить наедине.

— Ладно. Приезжай сейчас. Я пока подогрею кофе. Черт побери, давно мой маленький братец не обращался ко мне за советами!

— Мне нужен не столько совет, сколько ответ на вопрос.

— Жду тебя.

Стив повесил трубку. Он должен, непременно должен, знать всю правду! Ради своей семьи, будущего ребенка, душевного спокойствия.


Энни перешагнула порог студии Рэя со странным чувством, будто бы не приходила сюда уже целую вечность. Впрочем, это так и было: последние месяцы она постоянно танцевала на сцене театра «Империал». Но теперь ей стало больно от щемящего ощущения своей непричастности к студии, театру, вообще к прекрасному искусству балета. Сейчас она увидит Рэя, и он расторгнет контракт. Хотела ли Энни этого? В какой-то степени — да. Но как тяжело оказалось порвать цепи, привязывавшие к волшебному миру танца. Перечеркнуть два десятилетия своей жизни. И пытаться начать новую…

Рэй сидел в своем офисе за столом, заваленным какими-то, видимо очень важными, бумагами. В прошлом роль секретаря выполняла Патти. Лючинда же не могла себе позволить подобного: у нее было собственное дело, занимавшее весь рабочий день.

— Хотите стать моим секретарем на полставки? — спросил Рэй, приглашая Энни сесть.

— Нет, спасибо! У меня очень скоро дома будет рабочий день не на полставки, а на все две. Если не больше… Во всяком случае, в ближайшие несколько месяцев. Кроме того, пока это возможно, я буду партнером Джони в ее новой балетной студии.

— Так и знал, что этим кончится, — сказал Рэй, откидываясь на спинку стула.

Рукава рубашки Рэя были закатаны выше локтей. Он выглядел сильным, здоровым, но глаза выдавали усталость.

— Знаете, Энни, а вы отлично выглядите! — сказал Рэй.

— Спасибо. И все же, Рэй, я пришла порвать наши деловые связи.

— Догадываюсь.

Рэй порылся в папках и открыл одну из них, на обложке которой была указана фамилия Энни.

— Вот смотрите, — сказал он, — в тексте контракта указано, что его срок истекает тридцатого июня. Но если вы уходите раньше, то указанная в документе дата теряет силу. Вы считаетесь уволенной с того дня, когда покинете труппу.

Энни поняла, что Рэй все детально продумал задолго до ее прихода. И нахмурилась.

— О чем вы говорите?

— О том, что вы ушли из студии.

— Знаю. Но мне, верно, причитаются какие-то деньги?

— Нет.

— Это еще почему?

— Потому что вы не выполнили до конца условий контракта.

— Я беременна, Рэй! Это же не моя вина!

— Ваша, Энни.

Энни встала со стула. Всякого рода церемонии теряли смысл. Рэй, совершенно очевидно, намерен поступить с ней точно так же, как и с другими артистами, посмевшими от него уйти. Собственно, Энни предвидела это. Потому и явилась лично к нему в кабинет. С Рэем надо бороться, он признает только силу. Энни поняла это в первые дни своего пребывания в студии. Но тогда она была робкой и потому уступчивой. Теперь же стала взрослой, достаточно опытной и понимала, что в эту минуту Рэй ищет увертку, чтобы не заплатить ей.

— Готова держать пари, что вы промусолили до дыр этот чертов контракт, чтобы только найти предлог мне не платить, — со сдержанным негодованием сказала она.

— Нет, мне не надо было его мусолить. Я с самого начала знал, что контракт содержит подобное условие. Так что прощайте, дорогая. Желаю вам счастья в жизни!

Энни уперлась руками себе в бедра:

— Я зарабатывала для вас деньги, Рэй. Много денег. Таня не даст вам и половины того.

— Вот в том-то и дело. Я теряю очень много. Сезон закроется в августе и не откроется до тех пор, пока я не найду новую звезду, которая на равных могла бы танцевать с Моэмом. Может быть, удастся довести до нужной формы его жену Джейн. Но, так или иначе, ваш контракт закрыт. И всякие дальнейшие разговоры по этому поводу совершенно излишни!

— Но, Рэй, вы же должны, по крайней мере, заплатить мне за уже проработанные месяцы.

Рэй тоже встал и с силой отодвинул свой стул.

— Энни, у нас были прекрасные гастроли, замечательные спектакли в прошлом сезоне, да и в нынешнем пока жаловаться не приходится. Вы стали общепризнанной звездой. Разве этого мало? Будем считать, что мы в расчете!

— Ни за что на свете! — воскликнула Энни. — Мне нужны деньги! Понимаете? Плата за самоотверженную и честную работу! — Она схватила свою сумку, перекинула ее через плечо и пошла к двери. Но на пороге обернулась и с негодованием бросила бывшему патрону: — Мы еще увидимся с вами, Рэй!

Увидимся в суде! — шептала она про себя, уже сидя за рулем и думая о том, что не напрасно сохранила копию злополучного контракта.


Стив сидел на кухне и наблюдал, как Рэйчел готовит тосты с сыром, луком и кетчупом. Это у нее всегда очень вкусно получалось. Шутливо подумал: как хорошо иметь жену, которая умеет готовить такие замечательные вещи. Но тут же отогнал от себя эти мысли: он приехал сюда для очень серьезных разговоров. И спросил:

— Ты давно виделась с Лидией?

— Если не ошибаюсь, в последний раз мы встречались с ней вскоре после твоей свадьбы. А почему ты спрашиваешь?

— Просто хочу знать, что она тебе сказала во время вашей последней встречи.

Рэйчел выкладывала на блюдо горячие тосты.

— Хочешь к ним майонезу? — спросила она, будто не услышав вопрос брата.

— Рэйчел, ответь мне!

— Она сказала, что ты делал ей предложение и получил отказ.

Рэйчел открыла холодильник и достала банку с майонезом.

— И ты ей поверила?

— Не очень. Лидия имеет привычку в случае неудач любыми способами спасать свое лицо. У нее избыток гордости. К тому же в детстве ее обесчестили.

Для Стива это было новостью. Впрочем, он вообще мало что знал о Лидии. Все их разговоры обычно носили деловой характер. В какой-то степени такую же ошибку Стив делал и в отношениях с Энни. Он ничего не знал о ее прошлом и мало рассказывал о себе.

— Значит, Рэйчел, — спросил он, — ты не веришь, что это правда?

— Откровенно говоря, в первый момент я подумала, что такое вполне могло случиться. Как и Бен. Но мы оба никак не отреагировали на слова Лидии.

— Кроме того, что стали демонстративно осуждать меня за намерение жениться на Энни Росс.

— Признаю, мы не одобряли твоего выбора. Но вовсе не из-за Лидии. Однако сейчас, Стив, все изменилось. Мы оба совсем по-другому смотрим на Энни. А наша матушка — та просто без ума от нее!

— Итак, ты не веришь Лидии? — повторил Стив.

— Если ты говоришь, что не делал Лидии предложения, то я, конечно, верю тебе.