Во всем.

— Ты, наверное, очень любишь свою работу, — пробормотала она.

— Да. Пожалуй, да, — чуть удивленно согласился Джон. — А что? — Он проницательно взглянул на Карен. — Разве ты не любишь свою работу?

Карен отвела глаза и задумалась. Любит ли она то, чем зарабатывает на жизнь? Да, после хорошо проведенной свадьбы она испытывает удовлетворение… но до чего же мучительно все время наблюдать влюбленные пары, видеть, как мужчины и женщины сияют от счастья, соединяя свои жизни, а потом, радостные и любящие, отправляются в свадебное путешествие. Это было постоянным напоминанием о том, чего Карен была лишена когда-то… и чего у нее скорее всего никогда не будет.

— Мне нравится, что я сама себе хозяйка, — наконец уклончиво ответила она. — И к тому же много зарабатываю.

— Деньги — это еще не все.

— Да, Джон, я это знаю, — ледяным тоном отозвалась Карен. — Я все же не так примитивна, как тебе, похоже, кажется. И даже если ты и прав, тебе-то какое дело до того, как я сейчас живу?

Джон вскинул брови, и его синие глаза непонятно блеснули.

— И в самом деле — какое? — почти кротко согласился он.

— Никакого! — отрезала Карен. Джон помолчал, видимо обдумывая ее слова, затем холодно поджал губы и отвернулся.

— Все верно, — отрывисто бросил он. — Ты имеешь полное право жить своей жизнью, а я совершенно не вправе судить тебя. Я был невежлив, так что прими мои извинения. Просто… — Он умолк, и голос его странно дрогнул, противореча холодности слов.

— Что — «просто»? — негромко уточнила Карен.

Лицо Джона окаменело.

— Ничего, — процедил он. — Теперь я понимаю, что изрядно приукрасил свои воспоминания. Наверное, я идеализировал Кэрри. Наверное, она никогда не была такой, какой мне казалось. Никогда! В свое время я не мог поверить собственным ушам, когда Кэрри сказала, что вышла за меня только из-за ребенка и что теперь, когда она его потеряла, нам больше нет смысла оставаться мужем и женой. Еще труднее было мне поверить, что на самом деле Кэрри вовсе не любила меня, что нас связывала только постель, а потому рано или поздно эта связь распалась бы сама собой.

Карен молчала, ошеломленно глядя на него. Куда заведет этот разговор? И хватит ли ей сил снова повторить старую ложь?

Джон коротко, горько рассмеялся.

— Не пугайся, Карен. Тебе нечего бояться. Я давно уже не смотрю на мир сквозь розовые очки. Теперь я наконец поверил, что ты мне тогда не лгала. Нас действительно связывала только постель. Наш брак рано или поздно наверняка закончился бы разводом. Я был романтическим глупцом, а ты — здравомыслящей особой… хотя в те дни я мог бы поклясться, что все было как раз наоборот.

Карен молчала, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Если задуматься, — продолжал Джон, все именно так и было. Поразительно, как я не понял этого раньше! Черт, да что еще мы делали вместе, кроме как занимались любовью? Мы никуда не ходили вместе, почти ни о чем не разговаривали. Стоило нам оказаться наедине, как мы набрасывались друг на друга, точно одурелые мартовские кошки. Ты права — разве это любовь?

Карен передернуло от того, как небрежно был произнесен этот приговор тому, что ей казалось великой и единственной любовью. Холодная уверенность Джона пробудила сомнения в ее душе. Неужели десять лет назад она, пусть и невольно, сказала правду? Неужели она столько лет страдала из-за иллюзии, которая могла бы со временем развеяться сама собой? Неужели она пожертвовала всем ради ничего?

Мысли Карен метались в поисках ответа, а услужливая память, как нарочно, живописала ей то, о чем с убийственной откровенностью говорил Джон. Помимо воли Карен вспоминала, как при каждой встрече неутоленная страсть бросала их в объятия друг друга, как они, обезумев, срывали друг с друга одежду, как их нагие тела сплетались в любовном изнеможении там, где застигла ее и Джона буря желания…

От непрошеных воспоминаний голова у нее пошла кругом, во рту пересохло, сердце билось так, что вот-вот, казалось, выпрыгнет из груди.

Мимо машины дробно и четко протопали детские ножки, и по стоянке разнесся заливистый ясный смех. Карен вздрогнула, освобождаясь от мучительных чар прошлого.

Действовать! Скорее — сделать хоть что-нибудь, иначе все пропало! Карен улыбнулась озадаченному Джону самой ослепительной из своих искусственных улыбок и протянула руку к дверце машины.

— Итак, мы наконец-то все выяснили! — бодро объявила она. — А теперь, может быть, отправимся на ланч и займемся более важными и насущными делами? Ты еще не забыл о своей свадьбе?

И с этими словами пулей вылетела из машины, на ходу поспешно одернув узкую юбку.

Джон не сразу выбрался из салона, а когда выбрался, вид у него был недовольный.

— Мы ведь, кажется, решили, что все детали свадьбы ты будешь обсуждать с моей матерью, — ворчливо заметил он.

— В общих чертах — да, но должна же я знать, чего ты хочешь!

— Я хочу только одного, Карен, — резко ответил Джон, — просто посидеть с тобой в ресторане без всяких разговоров о свадьбе. Может быть, обсудим эту тему позже, в твоем офисе?

Карен слегка опешила. И встревожилась.

Свадьба Джона — самая что ни на есть безопасная тема! Ну да делать нечего, надо доиграть свою роль до конца.

— Ну, — она пожала плечами, — если ты этого хочешь…

— Да, хочу, — твердо сказал Джон и, взяв Карен под руку, повел ее к ресторану. — Кроме того, — добавил вдруг Джон, останавливаясь у двери, — я еще не до конца разобрался «в том, что произошло десять лет назад. Я все еще намерен задать тебе один вопрос.

Карен изо всех сил постаралась скрыть тревогу.

— Отлично! — жизнерадостным тоном согласилась она. — Задавай.

— Не сейчас, — осадил ее Джон. — Это может подождать.

Он распахнул перед Карен дверь ресторана и галантно пропустил ее вперед.

Карен ухитрилась нацепить на лицо улыбку и твердым шагом вошла в ресторан.

Весь персонал ресторана знал, кто такой Джон Каррадин. К тому же их усадили за один из лучших столиков — в укромном уголке, откуда открывался великолепный вид.

Впрочем, вид в этом ресторане отовсюду был великолепный. Карен понравилось здесь с первого взгляда, хотя целиком и полностью предаться праздному удовольствию мешало гнетущее беспокойство. Какие еще вопросы заготовил для нее Джон, если, по его словам, поверил тому, что наговорила ему Кэрри десять лет назад? Что же еще может его беспокоить?

В довершение всего Карен не давали покою мысли, которые пробудил в ней Джон.

Так любила она его или нет?

Одно несомненно — даже сейчас ее с неодолимой силой влечет к Джону. Но это ведь не любовь, а всего лишь плотское влечение.

И это отнюдь не значит, что ее чувства к Джону всегда были только такими. Карен категорически не желала признавать, что в прошлом ее и Джона связывало одно только физическое наслаждение.

Нет, она любила Джона. Карен это точно знала. Такую жертву, на которую пошла она, можно принести только ради большой и искренней любви!

Разобравшись наконец в своих давних чувствах, Карен подняла голову — все это время она невидяще смотрела в меню, которое принес им профессионально незаметный официант.

Джон все это время изучал карту вин, и лицо его было невероятно серьезным… и ошеломляюще красивым. Карен позволила себе с минуту тайком полюбоваться им, а затем огляделась.

— Здесь просто чудесно, — заметила она. — Ты, наверное, часто здесь бываешь?

Джон поднял глаза от карты, и Карен светски улыбнулась ему, полная решимости доиграть свою роль до конца. Джон едва заметно склонил голову набок и окинул Карен изучающим взглядом. Она отдала бы все свои сбережения, только бы узнать, о чем он думает.

— Да, — ответил он наконец, — довольно часто. Здесь, по крайней мере, я могу выпить за обедом пару бокалов вина и не беспокоиться о том, как доеду домой. Отсюда до моего дома можно дойти пешком.

— Ты всегда любил хорошее вино, — пробормотала Карен, увлеченная новым воспоминанием, которое отчасти противоречило словам Джона.

— А знаешь, — неосмотрительно продолжала она, — ты все же не прав. Мы с тобой много разговаривали, особенно вначале. Помнишь, как ты впервые пригласил меня в ресторан? Ты заказал бутылку вина, и, когда я узнала, сколько оно стоит, меня едва удар не хватил. Мы сидели за столиком, пока ресторан не закрылся, и все болтали, болтали. Ты говорил со мной обо всем на свете. Помнишь?

Джон невесело усмехнулся.

— Разумеется, помню, и даже слишком хорошо. Я старался произвести на тебя впечатление.

— И тебе это удалось.

— В самом деле?

Карен покоробил его циничный тон.

— Да! — отрезала она. — В самом деле.

— Ну, теперь, наверное, на тебя не так-то легко произвести впечатление. Итак, что ты будешь пить, Карен? — спросил он, когда официант вновь возник около их столика. — Я много пить не могу — мне еще вести машину. Бокал или два, не более.

— Может быть, возьмем бутылку на двоих? — предложила она.

— Белое или красное?

— Белое, — твердо сказала Карен. — Шардонэ.

Джон выразительно изогнул бровь и протянул Карен карту вин.

— Выбирай, — велел он.

На миг Карен заколебалась, потом окинула взглядом список и выбрала сорт шардонэ, который прежде не пробовала, — в надежде, что качество напитка вполне соответствует высокой цене. Она уверенно сделала заказ и, когда официант удалился, обнаружила, что Джон смотрит на нее с сумрачным восхищением.

— Надо же, ты теперь неплохо разбираешься в винах, — заметил он. Карен пожала плечами.

— Я теперь неплохо разбираюсь во многом, чего не знала раньше.

Джон откинулся на спинку кресла и одарил Карен долгим задумчивым взглядом.

— Да, это заметно. И меня, признаться, разбирает любопытство. Как удалось Кэрри превратиться в Карен? Это ведь не только внешнее превращение. Ты сейчас все делаешь иначе по-другому ходишь, говоришь, одеваешься и даже красишься. Такие перемены, должно быть, стоили недешево.