И однако же сердце ее билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Кровь закипала в жилах, кожа пылала, и изысканная одежда вдруг стала мучительно тесной — Карен с трудом преодолевала искушение сбросить ее и подставить прохладному воздуху нагое разгоряченное тело…

Кое-как она справилась с этим безумием и, продолжая разговаривать, лишь сильнее втягивала воздух в перерывах между словами.

— Да… Да, конечно… Именно то, что нужно, Абигейл… Ну, мне пора… Да, клиент… Что верно, то верно — нет нам, грешным, покою… — Она негромко, чуть нервно рассмеялась. — Успеха, Абигейл.

Карен повесила трубку, обогнула, не глядя на Джона, стол и, лишь сев в кресло, позволила себе украдкой взглянуть на гостя. И обнаружила, что Джон в упор смотрит на нее. Черт, до чего же он хорош в этом костюме!

Впрочем, Джон и не нуждался в элегантной одежде, чтобы привлечь ее внимание. С точки зрения Карен, он был бы хорош в любом виде. Даже нагишом. Тем более нагишом.

При этой мысли у Карен перехватило дыхание. Нашла о чем подумать, черт возьми! Хватит и того, что Джон так пристально смотрит на нее, словно раздевает ее взглядом. Если еще она станет думать о его наготе, то, пожалуй, спятит. А это не самый лучший выход, если учесть, что она изо всех сил пытается сохранить хладнокровие.

Неловко кашлянув, Карен опустила глаза и придвинула к себе папку.

— Я приготовила все, что ты хотел посмотреть, — деловито начала она. — Рекомендательные письма, фотографии, образец контракта. Если ты будешь любезен сесть поближе… — Голос ее чуть дрогнул, и она наконец взглянула на Джона.

Его синие глаза смотрели на нее жестко и холодно. Карен от души надеялась, что в ее глазах он не прочтет ничего, кроме деловитого безразличия.

Джон стремительно встал и распахнул дверь.

— Все это может подождать, — бросил он. — Я оставил машину в месте, где не разрешена стоянка, и не намерен дожидаться штрафной квитанции.

Карен хотела было возразить… но передумала. Спорить сейчас с Джоном означало бы выдать свои чувства. Не хватало еще, чтобы он понял, как подействовала на нее эта встреча!

Поднявшись, она подхватила свою черную сумочку и уверенными шагами направилась к двери.

— Куда мы едем? — проходя мимо Джона, как можно небрежнее спросила она.

— В «Беверли-Хиллс».

Ответ ее ошеломил. Карен развернулась так круто, что едва не налетела на Джона. Чтобы удержаться на ногах, она схватилась за его плечо, но тут же отдернула руку, словно прикоснулась к гремучей змее.

— Если ты полагаешь, что я соглашусь поехать к тебе домой!.. — гневно прошипела она.

В глазах Джона мелькнуло неподдельное удивление.

— Откуда ты знаешь, где я живу?

— Твоя мать сказала. — Карен возблагодарила Бога за то, что не обделил ее находчивостью.

— Да неужели?

— Именно так. Не веришь? — воинственно осведомилась она. Нападение — лучший способ защиты, когда попадаешь впросак.

Джон пожал широкими плечами.

— Я просто удивился, откуда тебе это известно. Впрочем, можешь не паниковать. Домой я тебя не повезу. Я заказал столик в ресторане отеля «Беверли-Хиллс».

Карен не верила собственным ушам. Именно в этот ресторан собирался повести ее сегодня вечером Эдвард. Он разливался соловьем, расписывая, какой это дорогой и изысканный ресторан, какой неповторимый вид открывается из его окон и какая знаменитая публика там бывает. Он явно хотел произвести впечатление на Карен — быть может, почуял неладное.

— Да, я знаю, где он находится, — натянуто проговорила она.

Джон едва заметно усмехнулся.

— Я и не сомневался, что знаешь.

— То есть? — тут же ощетинилась Карен.

— То есть это самое подходящее место для женщины с бурной личной жизнью.

— С чего ты взял, что у меня бурная личная жизнь?

Джон прищурился, окинув ее более чем откровенным взглядом.

— Да ладно тебе, — сказал он почти дружелюбно, — я ведь не слепой. Я нисколько не сомневаюсь, что у тебя нет недостатка в любовниках, всегда готовых удовлетворить твои ненасытные аппетиты. Сейчас это Эдвард, в прошлом году был, скажем, Ник, а в следующем будет Роберт, Джозеф или Артур — какая разница, верно? Тебе ведь все равно, кто будет рядом с тобой, если только он не окажется чересчур назойливым и не сообразит вовремя убраться из твоей жизни.

На миг Карен потеряла дар речи. Ладно, пусть бы Джон считал ее вертихвосткой, неспособной на глубокое искреннее чувство. Она заслужила такое мнение и ложью, которую бросила ему в лицо десять лет назад, и своим вторым неудачным браком.

Но это еще не повод чуть ли не в глаза называть ее шлюхой!

Карен хотела осадить его, но вовремя передумала. К чему ей разубеждать Джона? Пусть думает о ней что хочет — так даже безопаснее.

— Ну и что с того? — небрежно бросила она. — Тебе-то какое дело до моих любовников?

— Никакого, — холодно согласился он. — Мне просто жаль беднягу Эдварда. Карен звонко рассмеялась.

— Да неужели? Не думаю, чтобы он нуждался в твоей жалости… впрочем, могу сегодня же передать ему твое сочувствие. Он заедет за мной после работы — именно поэтому я и принарядилась.

— Мне и в голову не приходило, что ради меня.

— Надо же, какой ты сообразительный! Ну что, едем? Или тебе не терпится уплатить штраф?

Глава 8

Пребывание в недрах роскошного «крайслера», где стоял запах кожи и любимого одеколона Джона, изрядно действовало Карен на нервы.

Она, правда, сумела собраться с силами и даже болтала о каких-то пустяках — с таким видом, словно ничто в мире ее не занимало. Это давалось ей нелегко — попробуй-ка вести светский разговор, когда нервы натянуты как струна!

Джон даже не притворялся, что болтовня Карен его интересует, хотя бы из вежливости. Он сидел прямо, вцепившись в руль и глядя перед собой, и его вклад в разговор ограничивался одним-двумя незначащими словами. Правда, когда они уже подъезжали к бульвару Сан-сет, на котором находился отель, он немного расслабился и больше не стискивал руль с такой силой, что побелели пальцы. И все равно лицо его оставалось холодным и мрачным.

По правде говоря, Карен никак не могла понять, почему Джон злится на нее. Трудно было предположить, что он и десять лет спустя любит ее так же сильно, как прежде, — а потому она принялась искать иное, более разумное объяснение.

И очень быстро нашла.

Ну конечно же! Обыкновенный мужской эгоизм. Уязвленное самолюбие — и не более того.

Да, это, пожалуй, наиболее вероятная причина саркастических высказываний Джона. Он всегда был самоуверенным — да и неудивительно, при такой-то одаренности! Даже когда ему было двадцать, его красота неизменно привлекала внимание женщин, и Карен подозревала, что Джон более чем охотно отвечал на их авансы. Не приобрел же он свой любовный опыт по переписке!

Карен не сомневалась, что ни одна из подружек Джона не бросала его первой.

Кроме нее.

Видимо, этого Джон так и не сумел простить ей.

Мужчины в большинстве своем просто не способны смириться с тем, что их бросают, особенно если речь идет о такой девушке, как прежняя Кэрри. Боже милостивый, да ведь и она не в силах упрекнуть Джона за святую уверенность в том, что Кэрри всю жизнь будет принадлежать ему. Глупенькая, наивная, легковерная Кэрри!..

Но Кэрри больше нет, строго напомнила себе Карен. Сейчас она стала совсем другой. Ее давно уже нельзя назвать ни наивной, ни легковерной. И она ни за что на свете не позволит Джону выпытывать у нее, почему и из-за чего она его бросила. И уж верно не собирается говорить ему правду, только правду и ничего, кроме правды.

Не мазохистка же она, в конце концов!

На этом мысли Карен прервались — «крайслер» совершил плавный поворот и выехал на набережную.

Карен любовалась пейзажем, размышляя о том, как чудесно, должно быть, жить вблизи от этой мирной красоты, посиживать, когда пожелаешь, на золотом песке или под тенью громадных пальм, которые тянулись вдоль набережной. Любоваться тем, как лениво шлепают о песок бирюзово-прозрачные волны океана в брызгах серебристой невесомой пены…

Карен мельком взглянула на виллы, выстроенные на холмах, и от души позавидовала их владельцам — не столько из-за роскоши, которой так и дышали эти жилища, сколько из-за того, что их окна выходят на океан. Совсем близко огромный город, а здесь время точно остановилось — в этом сказочном крае царят мир и покой…

И только сейчас Карен вспомнила, что один из этих великолепных особняков принадлежит Джону.

— Как же тебе повезло, что ты поселился здесь! — искренне сказала она в ту минуту, когда «крайслер» въехал на стоянку ресторана.

— Летом так не подумаешь, — хмыкнул Джон, заглушив двигатель и вынув ключи зажигания. — Летом здесь не продохнуть от машин и людей, которые стремятся урвать свой кусочек земного рая. А впрочем, я с тобой согласен. Я решил поселиться здесь, еще когда впервые увидел это место, но ушло много времени прежде, чем я накопил денег на дом. В прошлом году мне наконец удалось исполнить свою мечту. Карен озадаченно взглянула на него.

— Но ведь ты единственный сын и наследник своего отца. Мне казалось, что у тебя-то не может быть проблем с деньгами.

— Их и нет. Просто тратить деньги, полученные в наследство, далеко не так увлекательно, как зарабатывать их.

— Именно поэтому ты и стал адвокатом по уголовным делам, а не остался работать в отцовской фирме? Потому что адвокаты больше зарабатывают?

— Нет, не поэтому. Видишь ли, какими бы захватывающими ни были финансовые дела, меня они никогда не увлекали. Кроме того, я не люблю работать в команде. Я — типичный боец-одиночка. Мне куда больше по душе поединки с обвинителями в судах. Там я чувствую себя гладиатором на арене Колизея, и уж крови, поверь, проливается там не меньше. Мне это нравится, если только кровь не моя и не моих клиентов.

В голосе Джона звучала такая неподдельная страсть, что у Карен гулко забилось сердце. Она и позабыла за эти годы, какой он страстный.