Огромная лапа зажала ей рот, все звуки на мгновение стихли, а затем трансформировались в дружный топот и гулкие удары по ритуальному барабану. Похоже, барабан был сделан из фанеры, поскольку звуки были сомнительного качества.

Лапа пахла чем-то приятным, но жесткие короткие волоски щекотали ей нос, а чудовищность ситуации не позволяла насладиться этим ванильным ароматом, поскольку перспективы Лениных отношений с этой явно мужской конечностью терялись во тьме и плохо прогнозировались. Лапа могла и погладить по головке, и сломать шею. В зависимости от настроения, уловить которое тоже было трудно.

— Ты что? Что случилось? — донесся сквозь звук барабанной дроби и злобного многоголосого речитатива подозрительно знакомый голос.

— Кто здесь? — идиотским тоненьким голоском спросила Лена, как только лапа неуверенно отлепилась от ее физиономии. Зубы клацали от ужаса, а по голове бегали мурашки, вороша спутавшиеся волосы.

— Я.

— А-а. Очень приятно.

Попытка наладить отношения с невидимым собеседником не состоялась, поскольку он, тяжело вздохнув, отвалился куда-то в небытие, пошаркал там ногами, чертыхнулся и пошлепал вдаль.

Темноту помещения резко вспорола полоса света, наполненная громкими голосами. Бой ритуальных барабанов стих.

«Все. Сейчас начнется», — словно поплавок вынырнула из глубины Лениного сознания нечеткая и безадресная мысль. Что именно «начнется», она не знала, но ничего хорошего не ждала. Память отказывалась предоставить сведения о последних часах ее жизни до попадания в это непонятное место. И вообще, все воспоминания словно удалили хирургическим путем: сознание было даже не как чистый лист, а как космическая черная дыра со сквозняком.

— Вань, ты орал? — выпалил задыхающийся мужской тенорок.

— Нет, не я, — густо и раздраженно ответил низкий голос с приятной хрипотцой.

— А кто? Кто? От тебя звук был. Вот зуб даю, от тебя! — визгливо вклинилась в диалог какая-то женщина.

— Верка, ты бы зубами так не разбрасывалась, при твоем муже их экономить надо. Не лезь в комнату, я не один…

— С трупом, — понимающе процедила невидимая Верка.

— Зайдешь, будет и труп. Иди лучше к глазу приложи что-нибудь. Вон заплывает уже. Достали вы со своими разборками, с девушкой отдохнуть невозможно.

— Вань, ну ты здоров отдыхать, если это твоя баба так воет! — задребезжал жалким хихиканьем тенорок.

— А сегодня полнолуние, — внезапно сообщил задумчивый юношеский голос. — Они в полнолуние всегда выползают и охотятся…

— Кто? — похоже, семейная чета резко сдружилась перед лицом опасности, поскольку вопрос был задан хором.

— Вампиры, оборотни, — медленно разжевывая слова, поделился с присутствующими образованный по части темных сил юноша.

— Короче, бабы мои. Понятно? — низкий голос явно издевался над недалекими пришельцами. — Кому блондинки, кому лысые, кому толстые, кому худые, тебе, Колька — Верка, а мне — с клыками и шерстью. Приелось однообразие, хочется экзотики…

Судя по дробному топоту и стуку захлопнувшейся где-то двери, кто-то из визитеров купился на этот бред.

— Ва-а-ань, я тоже хочу… с клыками и со всеми делами, — проныл юноша.

— Заходи завтра, Юрик. Обкуришься и приходи. У меня как раз все вырастет. Я правильно мыслю: сегодня укусит, завтра я при всех причиндалах буду? Я, кстати, давно на тебя глаз положил. Ох, мы с тобой оттянемся, — мечтательно протянул низкий мужской голос, явно принадлежавший широкой спине, загородившей дверной проем.

Юрик скомканно попрощался, не забыв сообщить, что как раз завтра он будет страшно занят.

— Вот придурки, — в сердцах выдохнул хозяин и, захлопнув дверь, зажег свет.

Лена зажмурилась. Сквозь слезы, обильно залившие глаза, она успела разглядеть Ивана. Память частично вернулась. Но события, последовавшие за падением в боулинге, восстановить не удавалось.

— Ален, ты почему орала-то? — он чем-то побулькал и довольно крякнул.

Приоткрыв один глаз, она торопливо спросила:

— Кто это был?

— Соседи. Спасать меня прибежали. Они хоть и с придурью, но люди хорошие, ты не думай…

— А я как сюда попала?

— Я привез. Не к маме же тебя было везти такую пьяную.

Мозаика сложилась. За одной стеной, видимо, дрались пресловутые Верка с Колькой, за другой — слушал музыку подрастающий Юрик. Ритуальных барабанов не было, зато была фанерная дверь, которую бдительные соседи пытались высадить после ее «соло на трубе».

Одно было непонятно: как она умудрилась так напиться?

— Ну ты даешь, — прервал ее раздумья Иван. — Я даже не ожидал, что ты так быстро скапустишься.

Лене стало стыдно. Она тоже от себя такого не ожидала. Видимо, в ее организме таилось еще много непознанного.

На самом деле Иван слегка покривил душой. Если не сказать, нагло соврал. Выпила Лена действительно мало. Но он, искренне желавший заполучить эту замечательную девушку в единоличное пользование, решил, что для начала надо уговорить ее пожить вместе. Несмотря на лимитную регистрацию и, мягко говоря, «птичьи права» в этом славном городе-герое, Иван полюбил именно Лену, а не ее прописку и вытекающие из этого бонусы. Жить с потенциальной тещей он не хотел и наивно полагал, что если привезти Лену к себе в общежитие, то она здесь останется и, повязав передничек, начнет весело щебетать в общей кухне. Почему-то простая идея пригласить девушку в гости и предложить ей совместное проживание ему в голову не пришла. Он не искал легких путей. Поскольку Лена однозначно дала ему понять, что еще не решила, продолжать ли их роман или заняться своей личной жизнью, не имеющей отношения к Ивану, он заторопился и посоветовался со своим лучшим другом. Друг, имевший репутацию активного ходока и донжуана, слегка поехал крышей в связи с многочисленностью своих побед, поэтому совет дал весьма специфический: добавить девушке в вино «чудодейственную таблетку», после которой она будет так потрясена их совместной ночью, что не уйдет, даже если Иван будет ее выгонять и отдирать ее пальцы от косяка. Смачно обрисованная другом картина так понравилась Ивану, что он в обеденный перерыв сбегал в ближайший «секс-шоп» за этим волшебным средством. Бойкий продавец существенно пополнил его образование, пытаясь в нагрузку продать еще какие-то немыслимые прибамбасы, один вид которых вогнал Ивана в краску. То ли китайские фармацевты отвлеклись во время приготовления снадобья, то ли это Ленин организм столь непредсказуемым образом отреагировал на добавку к спиртному, то ли это вино кардинальным образом изменило свойства продукта, но Лена повела себя совсем не так, как было запланировано. Вместо этого она крепко заснула. Иван, будучи по натуре своей оптимистом, посчитал это за добрый знак и оттранспортировал затихшую подругу к себе, после чего позвонил ее маме и сообщил, что Лена у него. Вероника Федоровна отреагировала весьма благодушно, поэтому он с чистой совестью уложил девушку на свою холостяцкую лежанку и примостился рядом. Так они и спали, пока Лена не проснулась и не заорала. Иван решил, что совершенно необязательно сообщать ей все подробности, тем более что неизвестно, как она отреагирует на эту мелкую хитрость.

В результате ночь получилась бурной и запоминающейся, хотя и совсем не тем, на что рассчитывал Иван.

Утром виноватая Лена отсиживалась в комнате, пока он готовил завтрак. Взвесив свои шансы на успех, он решил радовать Лену «дозированно», а именно: вводить ее в жизнь веселого общежитского муравейника постепенно, оставив общение с бойкими соседями на общей кухне на самый конец.


Олег тихо сходил с ума. После бессонной ночи он чувствовал себя опустошенным, но не усталым. Прокляв фатально ошибавшихся психологов, он поехал к Лене на работу. В очередной раз пронаблюдав брачные пляски незнакомой гориллы вокруг своей возлюбленной и победив спонтанно возникшее желание переехать соперника «Опелем», он дождался, пока Лена скроется за мягко чавкающей дверью, поглощавшей торопящихся на трудовую вахту сотрудников, и через полчаса позвонил ей.

Лена, опозорившаяся накануне перед Иваном, вела себя как нашкодивший котенок, то есть сидела, прижав уши и виновато дергая хвостиком. Татьяна Филипповна, не получившая очередной порции утреннего адреналина, почувствовала себя обманутой и удалилась сплетничать со своими подружками, оставив Лену в одиночестве.

Олег решил, что самым правильным будет считать минувшие два дня трагическим недоразумением, и поэтому их нужно просто вычеркнуть из памяти. В борьбе за любимую девушку нельзя припирать ее к стенке наводящими вопросами из серии: кто это был, как ты могла, что у тебя с ним…В порыве эмоций она может прорвать заграждение, проломить кирпичную кладку и умчаться в неизвестном направлении. Тем более что в случае с Леной это направление было очень даже известно. Хотя, конечно, точного адреса пальмы, на которой в свободное от ухаживаний время болталась колченогая горилла, претендовавшая на серьезные отношения с его Леночкой, Олег не знал. Но это ровным счетом ничего не меняло.


— Я так соскучился, — начал он без предисловий. — У меня проблемы рассосались, тебе больше ничего не угрожает, поэтому сегодня можем ночевать у меня.

Все это Олег выпалил скороговоркой, предварительно хорошо продумав основные пункты, которые необходимо было донести до Лены. Получилось слишком коротко. Это его расстроило, поскольку тем самым он дал Лене шанс оценить ситуацию или даже высказать вслух накопившийся негатив по поводу его ночевки на природе.

Не придумав ничего лучше, он тягостно и длинно вздохнул, как старый пес, которого хозяин привязал у дверей магазина. Пауза заполнилась, но ненадолго.

Лена затихла, восприняв из услышанного не более пяти процентов информации. У нее вообще после вчерашнего ощущалась неприятная легкость в голове, мешавшая нащупать свое место в системе жизненных координат. Перед Иваном было неудобно, перед Олегом тоже, хотя в случае с Олегом примешивалось еще и чувство жгучей обиды. В любом случае, она устала от эмоционального напряжения последних дней, и внезапно свалившиеся на голову кавалеры уже не казались такими уж желанными. С удивлением она вынуждена была констатировать, что они ее даже слегка раздражают. Замечательное осознание собственной нужности противоположному полу повлекло за собой возникновение всяческих мелких и крупных проблем. Так чувствует себя человек, заведя щенка. Мохнатое чудо, вызывающее умильные улыбки и пристальное внимание окружающих, очаровательно тявкающее, кусающее за палец и смешно лакающее молоко из блюдца, помимо всего прочего еще и дерет обои, оставляет на паркете лужицы и бесформенные кучки, воет по ночам, грызет мебель, а потом ставит хозяйку перед тяжелым выбором: либо лишить сокровище первичных половых признаков, либо терпеть бесконечные любовные похождения своего неразумного подопечного. Лена животных любила, но к жертвам оказалась не готова.