Каролина Дэвидсон - Брачный обет

Над их головами пели птицы, ветерок доносил запах луговой травы, а солнечные лучи изливали тепло.

— Мы здесь совсем одни, душечка.

— Ну и что, Корд? Он улыбнулся.

— Я просто хочу побыть немного с тобой. Сюда никто не заглянет. Хватит думать о приготовлении ужина, и вообще… Проведем хоть часок беспечно, хорошо?

В его словах она уловила невысказанное желание и расслабилась.

— Ты уверен, что никого поблизости нет? Он кивнул, а она обняла его за шею и с нежностью приникла к нему.

— Только я не хочу все с себя снимать, Корд.

Он снова улыбнулся.

— Все и не надо, душа моя.

Земля под ними была жесткой, но рука Корда казалась Рейчел мягкой как подушка. Ее взгляд скользил по веткам деревьев над головой, по солнечным лучам, проникающим между листьев.

— Здесь так тихо.

Она повернулась лицом к Корду и коснулась губами его щеки.

— Корд, я знаю, что ты ни за что не побил бы Джея. Я зря на тебя рассердилась.

Рейчел поцеловала его, как бы прося прощения.

А он, обхватив ее покрепче за талию, сказал:

— Да я скорее руку себе отрублю, чем обижу тебя или твоих братишек, Рей.

— Знаю. Я просто очень расстроилась из-за Джея.

Корд приподнялся на локте и стал водить указательным пальцем по бровям и скулам Рейчел.

— Мы провели часок вдвоем, миссис Макферсон, и никто нас не потревожил. Как хорошо иногда отдохнуть от домашней суеты.

Она засмеялась.

— Я даже не заметила, как тебе удалось… ну, ты сам знаешь что.

— Ты хочешь сказать, как я умудрился незаметно снять с тебя одежду?

Рейчел почувствовала, как краска заливает ей щеки.

— Иногда рядом с тобой я забываю обо всем. Я люблю тебя, Корд.

Он низко склонился над ней, обхватив ладонями ее голову.

— Рейчел, ты самое важное существо в моей жизни. Когда ты дотрагиваешься до моей руки или улыбаешься мне, то у меня внутри разливается тепло. Я точно не знаю, что такое любовь, но если это — желание быть с тобой, тогда, наверное, это то самое и есть. У меня иногда руки ноют оттого, что я не могу тебя коснуться. — Он спрятал лицо у нее на груди. — Когда ты выходишь за дверь, то свет меркнет.

Восторг охватил Рейчел. Она лежала с закрытыми глазами, а сердце неистово билось в груди.

— Корд! Мы сможем снова приехать сюда?

Он кивнул.

— Когда только пожелаешь, любимая. Она осмелела и решилась задать ему мучивший ее вопрос:

— Корд, можно я спрошу тебя кое о чем?

— Конечно.

Она погладила ладонями его спину, нащупав сквозь рубашку рубцы.

— Как это случилось? Кто это сделал?

— Мой отец назвал меня трусом, Рейчел. — Слова Корда прозвучали холодно, но не зло, как будто он считал, что его отец поступил справедливо и честно.

Но Рейчел так не считала. Сердце у нее сдавило, и она покраснела от негодования. Ведь это клевета на ее любимого мужчину! И исходит эта несправедливость от его собственного отца!

— Значит, твой отец был слеп или глуп, Корд. Никому, знающему тебя, и в голову не придет назвать тебя трусом.

Он криво усмехнулся.

— Ну и характер у вас, миссис Макферсон. Сегодня вы успели дважды меня отругать.

Она бросила на него презрительный взгляд.

— Я тебя не ругала, а просто высказала свое мнение.

— Обычно я считаюсь с твоим мнением, Рейчел, — серьезно произнес он. — Но тебя тогда здесь не было. А мой отец был, и он слышал мои слова о том, что лучше остаться дома, чем сражаться с южанами. Слышал, как я порицал войну.

— Он назвал тебя трусом из-за твоих убеждений?

Корд кивнул.

— Я решил, что должен делать то, что считал правильным. Поэтому остался на ранчо, разводил скот и объезжал лошадей. Я продавал мясо армии и обеспечивал федеральные войска первоклассными лошадьми. Мы зарабатывали достаточно денег, чтобы поддерживать существование. А если бы я не остался дома, то это ранчо было бы продано из-за огромных налогов.

— И он все равно считал тебя трусом?

— Он умер, Рейчел. Он бросил мне обвинение, наказал меня, опозорив, и упал без чувств у моих ног. Доктор сказал, что у него случился апоплексический удар. После этого он прожил всего неделю и, уже испуская дух, проклял тот день, когда я родился.

— Наказал тебя? — переспросила Рейчел. Она стояла около него на коленях, и у нее дрожали губы.

Она увидела, как у него потемнели от боли глаза. Когда он говорил о Джейке, у него был такой же взгляд.

— Он тебя выпорол? — прошептала она. — И ты позволил ему это сделать?

— Рей, я просто не сопротивлялся. Ведь он был моим отцом. Он застал меня врасплох и сбил с ног. Думаю, что в тот день он желал моей смерти. С тех пор как умерла мать, он чувствовал себя очень несчастным. Джейк вступил в армию северян, а меня отец проклял. — Корд сжал челюсти, и она поняла, как ему тяжело говорить. — Если бы он был жив, когда Джейк вернулся домой, то, думаю, проклял бы меня вторично.

— Но ты не виноват, Корд. Зачем ты себя винишь?

Пожав плечами, он ответил:

— Возможно, из-за собственных шрамов мне легче смотреть на увечья Джейка.

— Кто залечил тебе спину?

— Шамус. Он — единственный, кто об этом знает. До сих пор. — Корд горько улыбнулся.

Рейчел продолжала стоять на коленях, а чтобы сохранить равновесие, уцепилась за его плечи. Под ладонями она чувствовала, какие они широкие и мускулистые. Он крепкий как дуб и такой же стойкий.

— Я не желаю больше слушать, как ты бранишь себя, Корд Макферсон! Ты — хороший, честный, прямой человек. А то, что у тебя хватило смелости жить в согласии со своими убеждениями, вовсе не означает, что ты трус.

Она вдруг запнулась, и голос у нее дрогнул.

— Но в отношении своего брата ты трус. Ты его изнежил.

— Изнежил? — Корд поднял бровь.

— Да! Ты был готов отшлепать Джея за то, что он убежал? Ты считаешь, что он должен нести определенные обязанности, а вот Джейку ты позволил три года жить в темной комнате, укрывшись ото всех. За это время он вполне свыкся со своими увечьями. Он может на всю жизнь остаться раздражительным и злым, но поощрять то, что он превращается в отшельника, никуда не годится.

— Значит, ты считаешь, что я его балую?

— Даже больше, чем я Джея, но Джей — еще маленький мальчик. А Джейк — взрослый мужчина. Как ты это назовешь?

— Это — другое дело.

— Разве? Тогда объясни. — Голос у нее звучал вызывающе.

Что ответить на это? Корд стал думать о брате, которого он любит и в то же время… возмущается им.

Он сердито посмотрел на Рейчел, посмевшую так откровенно с ним говорить. Эта дерзкая девчонка сказала ему то, чего он ни от кого ни разу не слыхал. И меньше всего он ожидал услышать подобное от женщины, признавшейся ему в любви.

— Ну-ка, скажи мне снова, каким образом я балую своего брата, — потребовал он, усадив ее к себе на колени.

— Он тебе совершенно не помогает, Корд. Рена говорила мне, что до своего отъезда в Нью-Йорк он вел хозяйственные расчеты и что у него цепкий ум. Он умеет очень быстро считать в уме. — Она сделала глубокий вдох, и он приготовился к новому шквалу обвинений. — Корд, у твоего брата должны быть определенные обязанности на ранчо. Ты сказал, что он — совладелец, но вся его деятельность заключается в том, что он сидит в своем кресле и устраивает скандалы. А ты ему потакаешь. — Рейчел склонила голову набок — ей показалось, что Корд невнимательно ее слушает. — Почему ты так на меня смотришь?

Он улыбнулся. Проблема с Джейком может подождать, хотя слова Рейчел следует обдумать. Но не сейчас…

— Корд! — воскликнула она, но он заглушил ее выкрик поцелуем, и она оказалась вновь лежащей на спине. — Ты что, не слушал того, что я тебе говорила?

— Нет, слушал и обещаю принять меры. Но сейчас я хочу целовать твой нахальный ротик и получать от этого удовольствие.

С тех пор как началось строительство театра, поездка в город стала очень притягательной, особенно для женщин, многим из которых не хватало культурного общения в захолустном городишке. Кое-кто приехал жить в Грин-Рэпидс из городов побольше и был знаком с музыкой и театром.

Бригады рабочих занимались строительством по вечерам, закончив собственные дела, а по субботам к ним присоединялись и другие жители округи. Кто-то работал просто ради удовольствия. Инвесторы из Нью-Йорка наверняка в восторге оттого, что строительство обходится им так дешево, подумала Рейчел.

Железнодорожная станция с самого начала походила на улей. Вереница повозок дважды в неделю поджидала дневной поезд. Детей привлекало обилие ящиков и коробок с наклейками, на которых были написаны названия далеких мест.

— Посмотри, Рей! Этот точно из Нью-Йорка. — Джей встал на цыпочки, стараясь разглядеть верхушку высокого ящика.

Рейчел молча кивнула ему. Она сидела в тени станционного здания и обмахивалась картонным веером. Корд в это время находился в парикмахерской.

Ему удалось дважды уговорить Рейчел подровнять ему волосы на затылке, но она все же убедила его посетить городского парикмахера.

Из-за угла станции появился Корд и помахал ей рукой.

— Рейчел, едем домой? — крикнул он.

У нее перехватило дыхание, когда она посмотрела на него — такого высокого, узкобедрого, идущего уверенной походкой. Шляпу он сдвинул набок и по пути здоровался с мужчинами, но его глаза были прикованы к жене.

Словно отвечая на ее немой вопрос, он снял шляпу и улыбнулся: темные волосы были коротко подстрижены и блестели на солнце.

Что бы ни писалось в Библии, подумала Рейчел, глядя на него, гордость не может считаться грехом, если основана на любви. Корд Макферсон принадлежит ей, при его приближении она чувствует себя собственницей и сердце у нее всегда бьется сильнее.