Макс проглотил подступивший к горлу комок.

— Правда?

— А ты нет?

— О да! — Он судорожно вздохнул.

— Тогда… — Она посмотрела ему в глаза и поняла, что больше не надо слов.

Он помог ей снять рубашку, потом, едва касаясь бедер Пандоры, потянул бриджи вниз, они упали к ее ногам. Она подавила желание прикрыться и, не отводя глаз, смотрела ему в лицо. Он наклонился, чтобы снять ботинки, а потом быстро сдернул бриджи. Она хотела посмотреть на него, но не могла заставить себя опустить глаза. Он притянул Пандору к себе, она почувствовала между ног его горячую плоть. Ее колени задрожали, и она прильнула к нему и, чуть откинув голову назад, подставила свои губы для поцелуя.

Он целовал ее так жадно, что все ее страхи и сомнения унеслись прочь. Ей захотелось с той же жадностью поглотать его всего, раствориться в нем. Испытать безумие сжигающего ее желания.

Макс, крепко держа ее в объятиях, осторожно положил на солому. Его плоть словно огнем жгла ее. Ощущение мощного мужского тела под ее нежной ладонью было ошеломляющим, оно несказанно волновало ее. Руки ее совершенно не слушались ее разума, они жили самостоятельной жизнью. Она провела рукой по его бедру, пальцы ее сжали твердую, словно стальную плоть.

Он застонал:

— Боже, девочка…

Рука скользнула между ее ног, на мгновение задержавшись на мягком изгибе живота. Пальцы проникли в гущу завитков. Пандора затаила дыхание, А он касался ее влажного, горячего лона, пробираясь в ее глубины. Все вокруг исчезло, остались лишь ощущения его ласк и обволакивающее туманом страстное желание. Она трепетала от его прикосновений, удивляясь, что способна переносить это невыносимое напряжение, которое усиливалось с каждым мгновением. Еще чуть-чуть, и она взорвется и разлетится на миллион кусочков.

Внезапно он остановился и, прежде чем она успела запротестовать, оказался сверху. Затем медленно и осторожно вошел в нее.

Она замерла. Это пугало и в то же время возбуждало ее.

— Макс? — Она вся сжалась.

— Что?

— Ты знаешь, я раньше никогда не делала этого.

Он посмотрел ей в глаза:

— Знаю.

— Хорошо, пока только ты знаешь…

Макс покрыл ее лицо легкими, как перышко, поцелуями, заставив замолчать. Он все глубже проникал в нее, пока не дошел до преграды ее девственности.

— Милая, я… Я не хочу сделать тебе больно.

Она знала, что ее ждет, знала, что это неизбежно, Они зашли слишком далеко, чтобы остановиться. Да она и сама не хотела останавливаться. Ее мышцы напряглись.

— Продолжай, Макс. Пожалуйста.

Он начал осторожные движения. Прижавшись ртом к ее губам, он ощупывал языком их изящную форму. Ее возбуждение росло. Внезапно он сделал толчок и вошел еще глубже. Резкая боль пронзила ее, и она вскрикнула.

— Макс, нет! Остановись. Сейчас же.

— Подожди, — прошептал он, уткнувшись губами ей в шею. — Потерпи. Подожди немного. Боль пройдет.

Он продолжил медленные, плавные движения, и она стиснула зубы, чтобы не кричать от боли. Остановиться сейчас, вероятно, было бы нарушением правил игры, хотя на какое-то мгновение у нее мелькнула мысль, что удовольствия, которое она уже испытала, было бы достаточно.

Боль постепенно ушла, сменившись нарастающим напряжением. Она начала осторожно двигать бедрами, пытаясь попасть в ритм. Он ускорил движения. Удовольствие все нарастало.

Она вцепилась Максу в плечи, и все ее тело изогнулось в безумном экстазе. Она слышала стук его сердца, и ее тело вздрагивало ему в такт. — Ее все быстрее засасывал водоворот волшебных чувств…

Внезапно что-то взорвалось внутри ее, и волна удовольствия захлестнула ее, лишая способности думать. Макс крепко держал ее в объятиях, содрогаясь всем телом. На какое-то мгновение, а может, на вечность они словно слились друг с другом, бросая вызов времени и пространству.

Она принадлежала ему, он ей.


— Я даже не представляла… — Она уткнулась лицом ему в плечо и захихикала. — О, Макс, это было…

— Изумительно? — прошептал он и крепче прижал ее к себе.

— Изумительно. — Она вздохнула.

Сердце Макса воспарило. Она любит его. Наверняка.

Это читалось в каждом ее взгляде, в каждом поцелуе, в каждом прикосновении. — Итак, — он легонько куснул ее за плечо, — мы завершили чистку Авгиевых конюшен?

Пандора подняла голову и лучезарно улыбнулась, отчего его сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Полагаю, ты заслужил это очко.

Он провел губами по ее лбу.

— Макс, — она снова прижалась к нему, — о чем ты думаешь?

— О том, что на соломе чертовски неудобно.

Она рассмеялась.

— А еще?

— Еще я думаю, какой же я счастливый, — тихо произнес он.

— А еще?

— Я счастлив, что эта дурацкая игра подходит к концу.

Она отпрянула и нахмурила брови.

— К концу?

— Нет смысла продолжать.

— Нет смысла? — Ее голос звучал ровно, но в глазах появилось странное выражение.

— Конечно. Теперь тебе придется выйти за меня замуж.

— Придется выйти замуж? — медленно повторила Пандора.

— Конечно. Другого выбора нет.

— Ты думаешь только об этом?

— Да. — О чем еще ему следовало думать? В глубине души он понимал, что это не правда, но слово уже слетело с губ. — Да, конечно.

— Понятно. — Она села и, схватив бриджи, прикрыла ноги. — Скажи, Макс, почему мне теперь придется выйти за тебя замуж?

— Потому что ты обесчещена. — Он не смог сдержать улыбки. — Я обесчестил тебя.

— Но я не чувствую себя обесчещенной.

Он нахмурился. Не может же она не понимать, чем закончилась их любовная игра.

— Ты ошибаешься. И единственный способ спасти твою честь — выйти за меня замуж.

— Моя честь не пострадала, благодарю покорно, — решительно возразила Пандора. — А теперь, будь любезен, отвернись, пожалуйста.

— Хорошо, только тебе не кажется, что сейчас немного поздно проявлять стыдливость? — Он поднялся и повернулся к ней спиной. Что, черт побери, нашло на эту женщину?

— И оденься.

Он поднял бриджи и надел их. По шороху одежды за спиной он понял, что и она поспешно одевается.

— Пандора? — позвал он. Никакого ответа. — Ты понимаешь, что теперь наш брак неизбежен?

— Нет, не понимаю. — Ее голос звучал холодно и резко. — Если ты думаешь, что можешь получить то, чего хочешь, при помощи легкого флирта в конюшне…

Легкого флирта?! Он натянул рубашку и, обернувшись, посмотрел ей в лицо.

— Ты именно так называешь то, что сейчас произошло между нами?

— А ты думал, что это было?

Гнев и смущение боролись в нем.

— До этого мгновения я считал это тем, что хотелось нам обоим.

— Одно дело — соблазнить…

— Соблазнить? — фыркнул он. — Тебя едва ли можно назвать соблазненной.

Ее голубые глаза потемнели от гнева.

— Одно дело — соблазнить женщину моего положения, чтобы получить помощь, и совсем другое — сделать это… — Она взмахнула рукой. — Сделать это…

— Для чего? — Его глаза сузились.

— Сделать это... чтобы хитростью сорвать игру и вынудить меня выйти за тебя замуж. Это непорядочно.

Макс молча смотрел на нее, пытаясь подобрать нужные слова:

— Ты думаешь, что я сделал... мы сделали это только поэтому?

— А ты так не считаешь?

Конечно, эта мысль приходила ему в голову. Он заколебался на долю секунды, но этого оказалось достаточно.

— И я так считаю. — Сердитым движением головы Пандора отбросила черные волосы за спину. Она уже оделась и, развернувшись, направилась к выходу. — Этот подвиг ты совершил, но осталось еще три, а время заканчивается. Не надейся, что остальные будут такими же легкими.

— Легкими? Ха! — Он проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру. — Мне придется всю оставшуюся жизнь выбирать солому из волос.

— Это самое меньшее, что ты заслужил! — Она внезапно обернулась и посмотрела ему в лицо. В ее глазах блестели слезы. — Выиграю я или нет, но я скорее дам стервятнику вырвать у меня из груди еще бьющееся сердце, чем когда-нибудь выйду за тебя замуж! И еще. Я была не права, когда сказала, что ты чертовски хорошо целуешься.

— По-моему, всего несколько минут назад ты наслаждалась моими поцелуями, — возразил он.

— Несколько минут назад я была неопытной девственницей. А теперь, когда у меня есть опыт обесчещенной женщины, я вижу, что ошибалась. — Она вышла из конюшни.

— На меня раньше никто не жаловался. Ты несправедлива! — крикнул ей вслед Макс.

Что за безрассудное создание! Из всех упреков выбрать именно то, что он плохо целуется. Он же видел, как она трепетала от каждой его ласки, каждого поцелуя. Возможно, он чересчур пылок в отношениях с женщинами. Но когда любишь…

Боже, простонал он. Почему он не сказал ей, что любит ее? У него была такая изумительная возможность, и он упустил ее.

Пандора страдает, и как ее винить за это? Он вел себя как бесчувственное, надменное животное. Ему придется искупить свою вину. Сегодня же ночью. Он признается ей, что любит ее. После того, что произошло в конюшне, ему незачем ждать ее ответа. Он уверен, что она разделяет его чувства.

Макс направился к дому. Внезапно что-то укололо его чуть пониже левой ягодицы. Он остановился и потянул ткань бриджей, но неприятное чувство не проходило. Придется терпеть, пока он не вернется в свою комнату.

Проклятая солома!


— Вот тут я и поняла, какую она допустила ошибку…

Подходящие случаю слова слетали с губ Пандоры, лицо ее не покидала вежливая улыбка, но если бы кто-нибудь спросил ее, о чем, собственно, беседуют с ней гости на балу бабушки, она вряд ли смогла бы ответить.

Она никогда ни от кого не пряталась, но сейчас, когда она стала падшей женщиной, ей хотелось исчезнуть. Спрятаться от всего мира, а главным образом от себя самой.

Конечно, она не ощущала себя обесчещенной — она понятия не имела, как должна себя чувствовать женщина в таком положении, но мысли ее путались.