Она с изумлением наблюдала, как на глазах меняется лицо ее мужа. Мужчина, которого она любила и с которым бывало так весело, куда-то отступал, и пропасть между ними все увеличивалась, наполняясь арктическим холодом. Алексу прошиб озноб. Ник весь словно окаменел, и без всяких слов с его стороны Алексу посетило предчувствие, что они подошли к новой развилке на их совместном пути.

* * *

Ник посмотрел на нее в упор и сказал:

— Я не хочу этого ребенка.

Полуразрушенная ледяная стена вдруг снова выросла и стала выше прежней. В оставшиеся кое-где щели просочились остатки эмоций — обиды и возмущения. Ах какая умница!.. А он по незнанию со всего маху расшибся об это ее деяние и теперь жестоко поплатится.

Алекса сморгнула, потом покачала головой:

— Хорошо… Ты не хочешь ребенка. Я понимаю твои опасения, но, может быть, твои чувства со временем изменятся…

В его памяти, словно насмешка, всплыли слова Габриэллы, сказанные несколько месяцев назад, а вслед за ними эхом прозвучало предостережение Джеда. Отец гарантировал, что Алекса непременно использует любое доступное ей средство, чтобы удержать мужа, но Ник ему не поверил. Его подкупило ее прямодушие, и он в конце концов влип — влюбился в нее.

А ведь он с самого начала предупреждал ее! И имел глупость поверить, что она уважает его настолько, что не попытается заманить в ловушку. А теперь она, оказывается, любит его…

У Ника вырвался едва слышный горький смешок. С того момента, как он обнаружил ее прошение о займе и потом поговорил с отцом, в нем боролись недоверие и желание оправдать Алексу. Но он все же решил не рубить сплеча и не спешить взваливать на нее неизвестную вину. Он хотел дождаться, пока она сама сочтет нужным ему признаться, на что потрачены его деньги.

Но теперь обман раскрылся. Алекса объявила о нем, сияя и заранее торжествуя. Ребенок! У нее будет ребенок. Ника словно подхватил смерч, втягивая в черный гудящий водоворот гнева.

— В чем дело, Алекса? Тебе ста пятидесяти тысяч показалось мало? Или за это время аппетит успел разгореться?

Ее лицо исказилось от обиды, но Ник наперед знал все ее уловки и не поверил ей. Алекса спросила дрожащим голосом:

— Что ты такое говоришь?

— Игра окончена. Ты у нас девушка находчивая. Договор близится к концу — уже пять месяцев позади! Ты решила, что будущее нестабильно, и, чтобы лучше скрепить сделку, спровоцировала маленькую аварию. Беда только в том, что мне этот ребенок не нужен. Так что теперь ты возвращаешься к своей исходной точке.

Алекса, обняв себя руками за талию, наклонилась вперед и, содрогаясь всем телом, спросила прерывистым голосом:

— Значит, вот как ты думаешь… Считаешь, что я нарочно это сделала, чтобы тебя заарканить?

— А зачем еще ты мне сказала, что принимаешь таблетки? Чтобы я перестал надевать презервативы! Сначала ты мне пела, что тебе позарез нужны деньги, а потом начала вешать лапшу на уши про то, что ты ни в чем не нуждаешься! А я-то, дурак, поддался! — Он невесело рассмеялся. — Молодец, догадалась отказаться от новой машины… Я это принял за чистую монету. А у тебя, оказывается, был намечен более крупный куш.

— О боже…

Алекса перегнулась пополам, словно от боли, но Ник даже не двинулся с места: он ровным счетом ничего не чувствовал. Она очень медленно поднялась со стула. Ее лицо больше не сияло от радости — оно теперь выражало гнетущую печаль, и Ник на мгновение заколебался. Впрочем, он тут же одернул себя и, хотя на сердце было тяжело, решил, что нужно стойко принимать правду о своей жене.

Она лгунья, использовала невинное дитя для того, чтобы заполучить то, что ей хочется. Оно и станет единственной жертвой этой трагедии. Ника бросило в дрожь от ее теперешних кривляний, от попыток до последнего строить из себя пострадавшую.

Алекса, ухватившись за стену, с ужасом смотрела на него, а потом хрипло выговорила:

— Я не знала. Мне даже в голову не приходило, что ты можешь так обо мне думать. А мне казалось… — Она вздохнула и по привычке вздернула подбородок. — Хотя, наверное, теперь уже неважно, что там мне казалось, правда?

Она тихо побрела к выходу, а Ник вдогонку ей выкрикнул:

— Ты очень ошиблась, Алекса!

— Ты прав, — еле слышно отозвалась она. — Я ошиблась.

И она ушла. Дверь за ней захлопнулась, а Ник еще долго стоял посреди кухни, пока негромкое шлепанье лап по полу не вывело его из оцепенения. Старый пес присел рядом, и в желтых собачьих глазах Ник прочитал, что Алекса больше к ним не вернется. Пес заскулил, и тишина в доме показалась Нику еще более зловещей. Они оба снова осиротели, но выть, подобно зверю, Ник не умел, поэтому порадовался, что пес оплакивает уход хозяйки за них обоих.

ГЛАВА 11

Две недели…

Ник бездумно глядел в окно своей кухни. У его ног растянулся старый пес. На столе дымилась кружка с кофе.

Все эти дни Ник влачил призрачное существование. Он нарочно нагружал себя работой, вкладывая все силы без остатка в разработку проектов, а ночью без конца крутился и ворочался в постели. Его думы занимала Алекса и их еще не рожденное дитя.

В дверь позвонили.

Ник встряхнул головой и подошел к глазку. Там стояли Джим и Мария Маккензи.

При виде их знакомых лиц на него нахлынула волна печали, но Ник подавил волнение в зародыше и открыл дверь:

— Джим, Мария, какими судьбами?

Он уже догадывался, какова цель их визита — стереть его в порошок. Ник ждал, что теща сейчас расплачется и станет умолять его подумать о будущем ребенке. Тесть, возможно, собирался распекать его, а то и врезать ему как следует за то, что Ник обидел их доченьку.

Гордо выпрямившись, Ник приготовился принять все, что они скажут, удивляясь только, почему они так долго тянули. Черт, может, гнев ее родителей выведет его из себя! Нику хотелось чувствовать хоть что-нибудь, пусть даже боль. Рано или поздно ему все равно пришлось бы обратиться к Алексе, чтобы обсудить, как им теперь сохранить видимое положение вещей до конца контракта. Интересно, что она им наплела про него?..

— Можно нам войти? — спросила Мария.

— Разумеется.

Ник провел их на кухню. Собака, еще не привыкшая к чужим, ретировалась за занавеску. Рассеянно похлопав себя по лбу, Ник достал две кружки.

— У меня есть чай и кофе.

— Кофе, если можно, — попросил Джим.

Мария отказалась. Оба присели за стол. Ник поставил сливки и сахар, при этом он старался не обращать внимания на то, как все внутри его болезненно сжалось.

— Вы, видимо, пришли поговорить об Алексе, — наконец прервал он молчание.

Джим и Мария загадочно переглянулись.

— Да, Николас… Она почему-то нас избегает. Мы решили, что это ненормально. На звонки не отвечает. Мы даже заехали в магазин, чтобы убедиться, что с ней все хорошо, но Алекса быстренько выставила нас под предлогом того, что очень занята.

— Она не общается ни с братом, ни с Иззи, ни с Джен, — кивнул Джим. — Вот мы и решили зайти к вам и побеседовать. Ник, скажи, у вас что-то не ладится? Где она сейчас?

Ситуация навеяла Нику то же ощущение, что от просмотра «Сумеречной зоны», и ему сделалось как-то не по себе. Он глядел на пожилую семейную пару, сидящую за столом, и понятия не имел, что им ответить. Какого черта Алекса не сказала им про ребенка! И про их разрыв. Судя по всему, она тоже толком не знала, как это все им сообщить.

Ник едва не застонал, чувствуя себя на пределе сил. Нет, ни за какие коврижки он им не признается! Они не его родня, значит, он им ничем не обязан.

— Э-э, думаю, сегодня в «БукКрейзи» опять какое-нибудь мероприятие. Поэтический вечер…

Но Мария не дала зятю договорить, устремив на него тревожный взор и крепко сжав его руки в своих. Ощутив силу и нежность ее рук, Ник едва не разрыдался.

— Не лги мне! Мы же теперь одна семья. Скажи правду.

Ее просьба расшатала замок на ларчике, припрятанном в самой глубине его существа. Семья… Мария по-прежнему считала, что он им не чужой. Если бы только это было правдой, если бы жена не обманула его! Ник понурился. Он не успел собраться с мыслями — признание само соскочило с языка:

— Мы расстались.

Он слышал, как Мария громко ахнула, а Джим наверняка испепелил его гневным взглядом. Ник решил прямо смотреть в глаза неизбежному. Пришла пора признаться в своих грехах — во всех до единого. Тщательно продуманные отговорки разлетелись, и он понял, что надо самому идти на прорыв. Пусть ее родные узнают правду…

— Что же случилось? — участливо спросила Мария.

Ник встряхнулся, встал и начал расхаживать взад-вперед, подбирая слова:

— Алекса объявила мне, что у нее будет от меня ребенок. — Заметив вспыхнувшую на их лицах откровенную радость, он сомкнул веки. — А я сказал ей, что он мне не нужен. — Он заносчиво дернул подбородком и заставил себя смотреть прямо на них. Вокруг него возвышалась привычная стена изо льда. — Я с самого начала предупредил ее, что отец из меня не получится.

В глазах Марии он прочел готовность понять все на свете.

— Ники, с чего ты это взял? Отец из тебя получится самый замечательный! Ты умеешь любить, ты сильный, и у тебя такая щедрая душа!

— Нет, я не такой, — упрямо покачал головой Ник. — Вы же не знаете. — Его так и подмывало сказать об обмане их дочери, но он удержался. Ему нестерпимо больно было разбить им сердца признанием о своем с Алексой браке без любви. — Есть и другие причины, Мария. Очень личные. Я не могу их с вами обсуждать. Я никогда не смогу их ей простить.

— Ты неправ, Николас, — негромко возразил Джим. — Простить можно все, что угодно. Если любишь, конечно. Вот я не оправдал доверия своих детей. И своей жены. Сбежал, отвернулся от всех, о ком обещал заботиться. Но они простили меня, и мы снова одна семья.