— Она расстроилась, потому что я отверг ее…

— Почему же ты ее отверг, Ник?

Неловкость Ника возросла стократ.

— Потому что мы дали друг другу обещание… Пусть даже мы с тобой не спим, но мы условились, что я не должен тебе изменять.

— Вполне разумно. Мне даже удивительно, что ты был способен здраво рассуждать после такого поцелуя. Я имею в виду со мной. Но Габриэлла, судя по всему, вызвала у тебя более страстный отклик.

От изумления он даже рот открыл. Алекса тем временем добавила взбитых сливок и водрузила сверху несколько вишенок. Закончив, она полюбовалась на свой кулинарный шедевр.

— Ты считаешь, что я был более страстен с Габриэллой?

— Я сама убедилась в этом в тот вечер, когда увидела ее. Вы оба готовы были наброситься друг на друга. У нас с тобой такой проблемы не возникает. Ты целуешь меня только тогда, когда тебя что-то выводит из себя, или от скуки.

— От скуки? — Ник сильно потер ладонями лицо, провел пальцами по волосам и невесело рассмеялся. — Вздор, да и только… Откуда тебе знать, что я чувствовал, когда целовался с Габриэллой?

Прямо в сердце Алексе вонзился ледяной осколок, острый, как хирургический скальпель. Но ее сердце не изошло кровью — оно лишь вяло съежилось, примиряясь с тем, что человек, за которого она вышла замуж, всегда будет желать не ее, а какую-то супермодель. Он и впредь не сможет устоять перед последней возможностью насладиться ею, прежде чем одержат верх его долбаные этические принципы. Формально он верен жене, но в душе — изменник.

Она всегда останется для него на заднем плане, и он не будет всецело принадлежать ей так, как когда-то своей бывшей. По крайней мере, телесно…

Алексой овладела ярость, бешеная, требующая выхода. Она злобно уставилась на свой шоколадный десерт. Ник Райан сотворил идола из здравомыслия и благоразумия. Он заранее обдумал, как она должна отреагировать на его признание. И к честности он апеллировал только потому, что не привык лгать. Но больше всего Алексу взбесило то, что он отказывал своей жене в праве выпустить пар из-за того, что ее муж целовался с бывшей любовницей. Он рассчитывал, что она проявит спокойствие, воспитанность и снисходительность, простит ему бестактный поступок и не станет впредь им попрекать.

Да пошел он в жопу!..

Ловко приподняв тяжелую миску со сладкими потеками, Алекса вывернула ее содержимое на голову Ника.

Он вскрикнул и вскочил, опрокинув стул. На его лице отразилось неверие в происходящее, хотя ручейки шоколадного мороженого и сиропа обильно капали с его волос, струились по щекам и затекали в уши.

— Какого черта?! — взревел Ник.

Уловив в его тоне неподдельное смятение, раздражение и праведный гнев, Алекса сразу почувствовала себя значительно лучше. Она с довольной улыбкой вытерла липкие руки кухонным полотенцем и отступила на шаг, любуясь своей работой.

— Будь ты и вправду тем здравомыслящим, благоразумным человеком, за которого себя выдаешь, ты бы сразу оттолкнул от себя Габриэллу, чтобы соблюсти наш договор. А ты вместо этого тискал ее на глазах у всех и целовался взасос. Вот тебе мой здравомыслящий, благоразумный ответ на твою измену, сукин ты сын! Приятного аппетита!

С этими словами Алекса резко развернулась и стала подниматься по лестнице.

* * *

Через неделю, наблюдая, как его жена очаровывает гостей, Ник признался себе, что был неправ.

Какой успех!

Будь он чуть малодушнее, он бы, наверное, пожалел, что нельзя отмотать время назад и переиграть эпизод с Габриэллой и поцелуем. Тогда бы он оттолкнул ее в самом начале, потом с гордостью рассказал бы жене о своем поступке и теперь наслаждался бы совершенно иными его последствиями. Но поскольку Ник презирал подобные проявления сердечной слабости, выход для него оставался только один.

Страдать.

Алекса расхаживала среди приглашенных подобно расфуфыренному павлину, ослепляя всех дерзким алым нарядом в пику благопристойным черным одеждам, столь излюбленным окружавшей ее элитой. Едва сколотые на макушке волосы падали свободными прядями ей на шею и плечи.

Стоя перед мужем у подножия лестницы, Алекса, уже одетая к выходу, буквально нарывалась на его оценку, но на этот раз Ник осмотрительно промолчал — лишь обронил краткий комплимент ее великолепному виду и проводил к машине.

Случай с десертом свелся к взаимному ледяному молчанию в течение всей последующей недели. Ник все больше досадовал про себя. Она посмела опрокинуть на него плошку с мороженым! Извинилась она после этого? Нет! Она продолжала вести себя с безучастной любезностью, которая доводила его до белого каления. Алекса старалась не попадаться мужу на глаза, сидела по большей части в своей комнате, а за ужином упорно отмалчивалась.

Ник не знал и знать не хотел, почему отчуждение Алексы вызывало у него желание растормошить ее, заставить ее выйти из себя. Он не собирался анализировать, почему его так разъедает нахлынувшее одиночество, почему ему не хватает их совместных шахматных партий, их перебранок или даже просто ощущения ее где-то рядом по вечерам. Он скучал по ее несвоевременным звонкам на работу с просьбой покормить Отто или взять из приюта собаку.

Но ведь он наконец-то обрел то, к чему стремился с самого начала.

Чисто номинальную жену. Деловую партнершу, которая не надоедает ему и живет обособленной жизнью.

И все это ему осточертело.

В памяти промелькнуло воспоминание об их последнем поцелуе. Но как же озадачили его слова Алексы! Неужели она не поняла, как страстно он желает ее?

Ник полагал, что в тот вечер, когда к ним приехала полиция, он наглядно доказал свой интерес к ней. А вместо этого Алекса прикрылась Габриэллой как доказательством того, что он не способен любить ее так же, как свою бывшую. Но, Бог свидетель, Ник никогда не желал Габриэллу в той же степени, что свою жену! Он ни разу не мечтал хотя бы просто прикоснуться к Габриэлле или вместе похохотать. Ему и в голову не приходило повздорить с ней или сыграть в какую-нибудь дурацкую игру. Да и вообще жить с ней рядом!

Что с ним такое стряслось?

Ник осушил очередной стакан и двинулся в другой конец зала.

Кажется, пришла пора прояснить этот вопрос.

* * *

— Тревога! Муж приближается!

Алекса обернулась и увидела, что Ник отделился от толпы гостей и действительно направляется к ним. Она сделала вид, что не замечает его, и снова поглядела на Майкла. Глаза графа искрились лукавством. Она погрозила новому знакомому пальцем:

— Не забывайтесь!

— Помилуйте, cara, как бы я осмелился?

— Вы уже второй раз за вечер уводите меня у мужа!

Их шаги гулко отдавались на отполированном до блеска паркете, пока Майкл вел ее в небольшой кабинет в задней части дома. Жилище Конте было выдержано в насыщенных терракотовых и бордовых тонах. Зеркала в золоченых рамах, гобелены и мраморные статуи еще больше подчеркивали изысканность обстановки дома. Из стереосистемы лилась оперная музыка. Алекса в полной мере оценила созданную Майклом атмосферу чувственности.

— Значит, я хорошо выполняю свои обязанности, signora. Мне кажется, сегодня он только огорчает вас.

Алекса застыла на месте и поглядела на графа. Впервые после признания Ника ее болезненные переживания вырвались наружу. Всю прошедшую неделю она с трудом скрывала их в себе.

— Мы поссорились…

— Не хотите ли мне рассказать?

— Все мужчины — подонки.

— Иногда — да, — улыбнувшись, согласился Конте. — Когда мы держим свои сердца нараспашку, все нас хвалят. Но обычно мы страшимся раскрываться перед чужими людьми.

— А некоторые из вас вообще не выходят из своей скорлупы.

— Верно. Но только некоторые. Так что не теряйте надежды.

Алекса не выдержала и улыбнулась:

— Я дам вам телефон своей подруги Мэгги. Обещайте, что как-нибудь позвоните ей.

— Если это доставит вам удовольствие, — протяжно вздохнул Конте, — я обязательно ей позвоню и приглашу отужинать со мной.

— Grazie! Я просто не могу отделаться от странного предчувствия насчет вас обоих.

— О, cara, да вы в глубине души сваха!

Вечеринка тянулась томительно долго, и Алекса снова и снова пила шампанское, болтала со всеми подряд и танцевала напропалую, стараясь тем не менее не переходить тонкую грань между приличием и развлечением. Ник оставил попытки переговорить с ней наедине и застрял у бара, где цедил виски и откровенно пялился на нее. Его взгляд прожигал ее насквозь даже с другого конца зала, даже сквозь многолюдную толпу, словно молчаливо и неосязаемо притязая на нее как на свою собственность. Думая об этом, Алекса внутренне дрожала от предвкушения, пока не поймала себя на том, что грезит о скандале, который наконец-то закатит ей муж, а потом увезет домой и там ею овладеет. Точь-в-точь как в одном из ее любовных романов…

Размечталась! Это же воплощенный мистер Рассудок! Можно с таким же успехом, начитавшись фантастики, ждать, когда на нашу планету высадятся инопланетяне. По крайней мере, эта перспектива гораздо более реальная…

* * *

С него довольно.

Ника уже тошнило от зрелища фланирующей туда-сюда с разными мужчинами жены. Он устал считать ее партнеров по танцам. Да, они всего лишь танцевали с ней, но в основном она отиралась близ Конте, шутливо щебеча с ним и держась столь непринужденно, что Ник задыхался от злости.

Посторонние ни в коей мере не должны усомниться в прочности их брака. Что, если досужие языки начнут перетирать отношения его жены с итальянским графом? Контракт по береговому проекту станет делом еще более щекотливым, ведь при его обсуждении у Ника будут чесаться руки расквасить мистеру Приятность его смазливую физиономию!

О, он, как всегда, рассуждает вполне логично!