– Ника! – Андрей метнулся к ней и опустился на колени.

Она вскочила со своего места и, обойдя стол, остановилась напротив мужа, скрестив руки на груди.

– И все это ради чего? Чтобы самому не делать первый шаг? Чтобы, как ты сказал, я приползла к тебе на коленях?!

– Знаю, я сам себе противен! Мне было так плохо, не понимал, что делаю!

– Ему было плохо! А ты хоть на секунду задумался, через что пришлось пройти мне в угоду твоей глупой гордости?! Каково было мне после вашего с Юриком развода?

Андрей медленно поднялся с колен и зло прищурился.

– А мы никого не разводили, а – как ты там говоришь? – просто пытались сделать твою жизнь лучше, помирить с мужем. Что? Неприятно самой побывать в шкуре подопытного кролика «Алиби-агентства»?

Ника почувствовала подступивший к горлу комок, но удержала лицо.

– Где мои деньги?

– У меня. Ника… прости!

– Не могу сейчас тебя видеть. Отдай деньги, и я ухожу.


Она брела по улице, не видя дороги. Голова гудела. Вдруг Нику пронзила мысль, от которой она подпрыгнула на месте. Выцарапала из сумки телефон и набрала Мишкин номер.

– Ты все знал, знал с самого начала! – завизжала она в трубку. – Я считала тебя лучшим другом, а ты?! То, что ты сделал, преступно!

– П-почему преступно? Ей же два месяца назад восемнадцать исполнилось, – испуганно пролепетал Мишка.

А он все о том же!

– Не морочь мне голову! Ты знал, что Ринат – мыльный пузырь, просто пшик?

– Шпик? Что это значит? Я не слишком силен в бандитской терминологии…

– У тебя на почве влюбленности размягчение мозгов, что ли, приключилось? – вконец разозлилась она.

– Да ты можешь толком все объяснить?!

– Разумеется! Но как только тебя отпустит!

– Кто отпустит?

Ника закатила глаза, нажала отбой и задумалась.

Скорее всего, Мишка и вправду не в курсе. Юрик не посвятил его в это. Опасался, что лучший друг расколется и все выложит Нике. Мишка не участвовал в этой гнилой истории. Хоть одна хорошая новость.

Впрочем, есть и другая. Ника прижала к груди сумочку с деньгами. Теперь она может отдать долг Полине. Задумалась, возвращать все деньги или оставить себе немного, ведь какую-то часть гонорара она отработала? Впрочем, работу свою Ника выполнила не лучшим образом… Да, справедливо будет, если она вернет всю сумму целиком. И – здравствуй, свобода! По идее, уже сегодня можно в квартиру Егора не возвращаться! Хотя… вещи-то свои забрать надо. И потом, Степка кашляет, а Егор наверняка будет забывать давать ему лекарства.

«Останусь у Егора. Ненадолго, пока Степка не поправится… Однако, как ловко Андрей с Юриком все провернули! Ни на секунду сомнений не возникло! Даже какая-то профессиональная зависть берет…»

– Потрясающе! – громко сказала она, остановившись посреди улицы.

Мамаша с ребенком, проходящая мимо, схватила свое чадо в охапку и юркнула за угол.

Уму непостижимо, сыграл с ней такую шутку! И кто?! Андрей!


В Люблине Ника оказалась поздно. Добиралась на такси – не ехать же на метро с такими деньгами?! – и попала в жуткую пробку.

Она открыла дверь своим ключом. В квартире было тихо. Видимо, Егор уже укладывал Степку. Ника ощутила легкое разочарование – не успела поцеловать маленького бандита на ночь.

Она сняла плащ в прихожей и прошла в большую комнату.

На диване, скрестив руки на груди, сидела Полина. В сильно декольтированном черном платье, как веселая вдова.

«Все, силиконовая кукла, ты больше не сможешь понукать мною и выдвигать условия!» – подумала Ника, но отчего-то испытала не облегчение, а раздражение. Опять притащилась, и чего ей в Лондоне не сидится?!

Вскинула брови.

– Полина? Не ожидала тебя здесь увидеть. А где Степка и Егор?

– Степка уснул, а Егор за сигаретами спустился. Мне велел ребенка сторожить, – ответила Полина.

Сторожить! Говорит о нем, как о какой-то будке.

– А ты зачем приехала? Опять подружка замуж выходит?

– Да нет, – Полина сладко улыбнулась. – Просто вчера мне позвонил твой муж и сообщил, что ты спишь с Егором.

Мимика вышла из-под контроля, и Ника распахнула рот. Ну, Андрей! Подстраховался, значит, хитрый лис.

– И… ты смогла так быстро достать билет на самолет? – Ника судорожно соображала, что на это ответить.

– Смогла. Обманутая женщина способна на многое. – В голосе Полины прозвучала угроза, она зло прищурилась. – Я тебя для чего наняла? А если расскажу Егору, что…

– Стоп! – Ника вскинула руку ладонью вперед и с опаской огляделась по сторонам, вспомнив о камерах. – Пойдем в мою комнату.

– Мы идем в твою комнату? – заорала Полина.

– Не кричи, ребенка разбудишь, – процедила сквозь зубы Ника.

Эта расфуфыренная девица просто выводила ее из себя. И почему Ника раньше не замечала, какая Полина противная?!

Проходя через детскую, освещенную тусклым светом ночника, Ника склонилась над спящим Степкой. Его веки дрожали, а пальчики перебирали воздух, словно цепляясь за тающий сон. Эта дура его потревожила!

– Ш-ш-ш! – Поправила одеяло и на цыпочках подошла к двери в каморку.

Они вошли. Ника прикрыла дверь и, достав из сумки, выложила на стол целлофановый пакет.

– Твои деньги.

Полина поджала губы.

– У муженька выпросила? Но это ничего не меняет. У меня есть твоя расписка. Выметайся отсюда, если не хочешь, чтобы я рассказала Егору…

– Даже не пытайся меня шантажировать! – оборвала ее Ника. – Не забывай, мне ведь тоже есть, что о тебе порассказать. Все поняла? А теперь пошла вон из моей комнаты.

Полина вся подобралась, но не тронулась с места, о чем-то судорожно размышляя.

– И как он тебе в постели?

– Вполне, – в тон ей отвечала Ника.

Полина скользнула колючим взглядом по Никиному лицу, распущенным волосам, телу.

– Ну и стерва же ты! Прикидывалась замухрышкой, а сама… Все равно ты не в его вкусе! И двух недель не пройдет, как он тебя бросит!

– Выметайся!

– А если бы Егор узнал, что ты сделала, порвал бы с тобой немедленно, – продолжала шипеть Полина, – ведь я наняла тебя, чтобы следить за ним и Катькой, и у меня, между прочим, есть твоя расписка! – она повысила голос.

Ника потерла виски. Какой противный голос.

– Полин, хватит голосить, как плакальщица на похоронах. В расписке ничего такого не написано. Я возвращаю деньги, и мы ставим точку в этой истории.

Полина вдруг просияла.

– Все слышал?

Скрипнула дверь, и в комнату вошел Егор. Ника схватила ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Подлая девица! Знала, что ей ничего не добиться от Ники с глазу на глаз, и подстроила ловушку!

– Егор?! Все совсем не так… Я объясню…

Его бледные губы скривились в улыбке.

– А за то, чтобы переспать со мной, тебе тоже кто-то заплатил?

Ника вздрогнула, как от пощечины.

Егор впился взглядом, ожидая объяснений. Она и рада была рассказать все, да не могла, скованная льдом глупой гордости. Оправдываться перед Егором при Полине? Немыслимо! Публичное унижение – Никин персональный ад.

Егор опустил глаза.

– Валите отсюда, обе!

– Егор, у меня есть оправдание, я сделала это ради любви, а не из-за денег, как эта актрисулька! – хлопая кукольными глазами, выпалила Полина.

Егор с перекошенным лицом схватил ее за локоть и потащил к выходу.

– Собирай манатки! – грозно бросил он Нике.

Несколько секунд она стояла неподвижно, потом вытащила из шкафа саквояж и машинально начала стряхивать в него мамины ретроплатья с вешалок.

– Ва-я! – донесся из детской испуганный голос.

Разбудили все-таки! Ника бросилась к двери.

Степка сидел в постели в своей любимой пижаме с машинками и тер кулачками глаза. Ника присела на корточки и потрепала его по растрепанным волосам.

– Спи, малыш, утро еще не скоро.

Степка опустил голову на подушку.

– А ты не уйдесь?

Попыталась проглотить липкий ком, вставший поперек горла.

– Ты же… помнишь, кто я такая? – Она всхлипнула и улыбнулась. – Секретный агент получил новое задание, очень важное, и мне надо… уехать.

– А я знаю твой секйет!

– Его теперь все знают…

Ника прижалась к Степке, вдохнув ни с чем не сравнимый запах маленького ребенка. Самый лучший запах на свете.

– Будь умницей, слушайся папу, он тебя очень любит… и я тоже. Помни об этом, ладно?

Он провел пальчиком по ее влажной от слез щеке и сказал:

– Не плачь, ты зе мусина.


Ника подхватила саквояж и бросилась к выходу.

– Ва-я! Ва-я! – кричал Степка ей вслед. – А-а-а!!!

Ника стиснула зубы, но не остановилась.

У входной двери наткнулась на Егора, который все еще выпроваживал упирающуюся Полину.

– Ключи на «стенке» в большой комнате. И не забывай давать сироп от кашля, – проговорила Ника сдавленным голосом, не глядя на него, и выскочила из квартиры.

– Какая блестящая игра, браво! Бис! Мы в восхищении! – донесся до нее истеричный Полинин голос. – Мери Поппинс, до свидания!

По щекам струились слезы, теплые и соленые, как кровь. Она слетела вниз на несколько пролетов и резко остановилась, схватившись за искореженные и кое-где пожженные зажигалками перила. Даже здесь был слышен Степкин крик. Она хотела убежать, провалиться на месте, только чтобы не слышать этот крик, стереть его из памяти! Но не могла двинуться с места. Казалось, что там, наверху, в кроватке в форме гоночной машины, осталось ее сердце.


Деревья на аллее за окном дрожали на ветру беззащитными голыми ветками, подножия черных стволов были усыпаны влажной листвой цвета охры. Сидящая на подоконнике Ника зябко поежилась и испытующе посмотрела на телефон в руке.

– Вышла бы хоть погуляла. – В комнату неслышно вошла мама.

Ника вздрогнула и кивнула, продолжая думать о своем.

– Угу.

В квартиру матери она вернулась неделю назад, а вчера и сама хозяйка прикатила из Кельна с кучей подарков и впечатлений.