Как бы там ни было, он не хотел напугать Мэдди слишком напористым натиском и потому заставил себя оторваться от ее губ. Логан забыл, что она стояла на камне, приподнявшись на цыпочки, и, когда он отпустил девушку, она едва не упала, качнувшись ему навстречу. И он поддержал ее, не дав упасть. Логан не думал, что делает, он вообще ни о чем не думал. Он лишь почувствовал телом ее тело: такое женственно-мягкое, такое теплое, такое живое под предательским траурным нарядом.

И тут Мэдди подняла на него глаза: большие карие глаза, словно у робкой косули. Губы ее раскраснелись, припухли и все еще были чуть приоткрыты.

«Святые угодники! У него и правда подкосились колени!»

Логан не лгал ей, когда говорил, что не верит в любовь, что ему от нее нужна лишь эта земля. Любовь – людская выдумка, но похоть – это не выдумка. И то, что он сейчас чувствовал, имело название – похоть. Он хотел Мэдди. Ее, а не ее землю или замок. По крайней мере, в эту самую минуту. Должно быть, это из-за того, что у него давно не было женщины.

Конечно, все дело в этом. Мэдлин даже не была в его вкусе. Будь у Логана выбор, он предпочел бы бойкую шотландскую девчонку со светлыми волосами и озорным блеском в глазах. И уж точно он и не посмотрел бы в сторону стыдливой англичанки, которая ни разу в жизни не целовалась. Хотя за внешней сдержанностью и стеснительностью скрывалась природная чувственность, которую сложно спрятать. Он не мог не задуматься о том, какой Мэдди может быть в постели, когда скинуты все покровы и отброшены все правила благопристойности.

Проклятие. Он опять думал о ней. Гадал о том, какая она.

Логан устал от этого. Слишком долго эта женщина занимала все его мысли. День за днем, ночь за ночью. Год за годом. Она стала его наваждением. Он должен был отыскать ее, увидеть ее, познать ее. Услышать, как она стонет от наслаждения. Хотя бы раз. Когда не остается вопросов, нет и необходимости получить ответ. Она перестанет его интриговать, и наваждение закончится.

Логан опустил ее с камня на землю.

– Капитан Маккензи, – чуть хриплым голосом сказала Мэдди, но он ее перебил:

– Логан. Думаю, теперь вам следует называть меня по имени. Так будет лучше.

– Пожалуй, вы правы, Логан.

– Так что вы хотели сказать?

Мэдди покачала головой.

– Я уже не помню.

Логан решил, что ее забывчивость – хороший знак.

– Пожалуй, я пойду. Надо мне почистить перышки и собрать своих людей, – сказал он. – И вы можете начинать готовиться к церемонии.

– Думаю, что недели мне хватит, – сказала Мэдди, – хотя я бы предпочла получить в свое распоряжение пару недель.

Логан покачал головой.

– Я не буду ждать неделю.

– Ладно, дайте мне хотя бы дня три. Я… У меня нет подходящего платья.

– Мне безразлично, какого цвета будет твое платье, детка. Какая разница, что снимать?

Мэдди молча уставилась на него.

Логан понимал, что не может медлить, потому что, давая ей время на раздумья, он рискует проиграть эту битву. Что, если она решит вообще ничего не предпринимать, пока он не перейдет от угроз к действиям. Логан скосил взгляд на горизонт. Вот-вот зайдет солнце.

– У вас есть три часа. Мы поженимся сегодня вечером.

Глава 4

Мэдди всегда отличалась от прочих девочек, и она всегда об этом знала. К примеру, она была уверена, что ни одна другая невеста не составила бы такой список неотложных дел накануне собственной свадьбы:

1) принять ванну;

2) причесаться;

3) одеться;

4) не забыть про крабов.

Через три часа, вымытая, причесанная и одетая, Мэдди стояла у аквариума и, как ни печально для нее, Мэдди, и для него, Рекса, Флаффи не подавала никаких признаков приближающейся линьки.

Простившись с крабами, Мэдди перешла на галерею, откуда могла наблюдать за приготовлениями к собственной свадьбе, которая должна состояться в полном соответствии с традициями Шотландского нагорья – родины ее жениха.

Никаких особых декораций не было. Цветы еще не расцвели, на приобретение лент и прочих украшений не было времени, как не было времени ни для чего другого.

К вечеру погода резко переменилась, что вполне типично для весны, и сейчас за стенами замка бушевала буря. Дождь лил как из ведра, гремел гром и сверкали молнии.

В большом зале повсюду горели свечи. Из-за неизбежных при таком ветре сквозняков язычки пламени метались, отбрасывая на стены зловещие тени.

Слуги Мэдди выстроились вдоль одной из стен, а напротив – люди Маккензи. Все ждали невесту.

А ей больше всего хотелось остаться там, где она была. Или, еще лучше, забраться под камень и спрятаться там вместе с Флаффи.

– Готова, детка?

Мэдди подпрыгнула от неожиданности. Логан успел подняться на галерею по другой, служебной лестнице. Мэдди не услышала, как он поднимался. Логан застал ее врасплох. И дело не только в его умении ступать неслышно. Вымытый, выбритый, причесанный, он выглядел потрясающе. Кто-то успел вычистить его красный мундир и до блеска начистить оловянные пуговицы. Золотой позумент сиял. Мэдди чувствовала себя серой мышкой рядом с ним. Бекки немало потрудилась над ее прической, но платье на ней было серое и старое – других просто не было; вот уже несколько лет как Мэдди не заказывала себе ничего из одежды. Зачем напрасно тратиться? Она никуда не выезжает и никого у себя не принимает. К собственной свадьбе она совершенно не была готова.

– Я не готова к этому, – сказала Мэдди.

Логан окинул ее быстрым взглядом.

– По мне так вы вполне готовы.

Едва ли это были те слова, которые мечтает услышать невеста в день своей свадьбы.

Мэдди окинула взглядом однополчан своего жениха.

– Что, по мнению ваших людей, сейчас происходит?

– Наша свадьба, что же еще?

– Так значит, они знают о письмах?

– Да, они знают, что я их получал. Но они никогда их не читали.

Мэдди хотелось верить в то, что он говорит правду, но отчего-то ей в это не верилось. У солдат на войне развлечений мало, а тут такой случай посмеяться над англичанкой со слишком богатым воображением и полным отсутствием личной жизни! Зачем бы Логан стал прятать письма от сослуживцев? Куда легче верилось в то, что он пускал их по кругу, когда они грелись у костра промозглыми вечерами.

– Тут так много людей, – сказала Мэдди. Она очень не любила находиться там, где было людно. В толпе ее охватывала паника. – Из моих писем вам, должно быть, известно, что я стараюсь избегать людных мест и такого рода собраний. Моя застенчивость и была причиной того, что я вас придумала.

– Детка, ты меня не придумала.

– Вы правы, я придумала не вас. Я придумала человека, способного понимать и сочувствовать. – Мэдди обхватила себя руками. Похоже, на такое никто, кроме ее вымышленного возлюбленного, не способен. – Вы никогда не слышали выражения «болезненно застенчивая»? Внимание множества людей к моей персоне для меня все равно, что ледяной ветер в разгар зимы. Вначале все тело мое покрывается мурашками, затем оно немеет, и я застываю.

Логан обхватил ее за плечи и развернул лицом к залу и спиной к себе, затем обнял так, чтобы она почувствовала в нем опору. Подбородок его был на уровне ее виска. Как ни странно, Мэдди почувствовала себя комфортнее.

– Смотрите, – сказал Логан и указал на ближайшего к ним солдата. – Это Каллум. Он потерял руку. А рядом с ним – Рабби, у него в ноге полно шрапнели. Следующий – Файф. Он каждую ночь будит всех криком, а Монро, тот, что рядом с Файфом, почти не спит. И, наконец, Грант. Тот вообще ничего не помнит из того, что случилось после боя при Катр-Бра. Так что, все мы тут со своими тараканами.

Мэдди изогнула шею, пытаясь заглянуть ему в лицо.

– А у вас какие тараканы? Что за груз лежит у вас на душе?

– Груз долга, – еле слышно ответил Маккензи. – Я вел этих людей в бой. Я вел их в бой усталых, замерзших, трясущихся от страха. Я заставлял их идти на смерть. Я обещал им, что они доживут до того дня, когда вернутся домой и увидят своих жен, своих возлюбленных, своих детей, свою землю. И вот, они вернулись домой, а там – пустота.

Мэдди всем телом чувствовала его ярость.

– Сегодня, сейчас, – сказал он, – я верну им будущее.

– Так вот для чего вам нужна эта земля? Для них?

Логан скупо кивнул.

– И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы вернуть им надежду на счастье. Ложь, шантаж, воровство – все сгодится. Так что, если понадобится, я просто закину тебя к себе на плечо, сердце мое, словно мешок с овсом, и снесу вниз.

– В этом нет необходимости.

Логан галантно протянул ей руку. Оттягивать неизбежное не было смысла. Мэдди чувствовала устремленные на нее взгляды и ежилась, как от ледяного ветра. Впрочем, сегодня с ней рядом был отважный горец, способный защитить ее и отогреть.

Тетя Тея приободрила Мэдди улыбкой, когда та проходила мимо.

И это тоже помощь.

Логан вывел ее на середину зала. По дороге он представил ее своим товарищам. Каждый из солдат поклонился ей. Суровые, без тени улыбки, лица воинов, мечущиеся по стенам тени от колеблемых ветром язычков пламени множества свечей – все это было словно из другого мира, из прежних, темных веков. Вот так в мрачном Средневековье вождь клана представлял свою жену вассалам, и те клялись ей в верности. Мэдди грело душу уже то, что капитаном руководила не одна лишь жадность. Пусть к ней он не питал никаких нежных чувств, но, по крайней мере, ему не чуждо было чувство долга, и своим боевым товарищам он был всецело предан.

– Вот Грант, – сказал Логан, когда они подошли к очень крупному нескладному мужчине, стоявшему последним в шеренге. – Вам предстоит с ним знакомиться не один раз.

– Это что такое, капитан? – тревожно оглядываясь, спросил великан, потирая ладонью бритую голову. – Где мы сейчас?

Логан положил Гранту руку на плечо.

– Расслабься. Мы вернулись в Шотландию, сердце мое. Война закончена, и мы сейчас в замке Ленер в окрестностях Инвернесса.