Тесса Дэр - Брачные узы

– Вы сказали, что дадите мне время, – сказала Мэдди. – Время, чтобы найти иное решение. Я не могу допустить, чтобы это случилось.

– Это уже происходит. – Логан задрал ей сорочку и гладил ее по икре, снизу вверх, к нежной ямке на коленном сгибе.

– Ты ведь этого хочешь, сердце мое. Я знаю, что хочешь. Да, ты, конечно, можешь отрицать это на словах, но, если я прикоснусь к тебе, подтвердит ли твои слова твое тело? Или ты, горячая и влажная, будешь вздрагивать от моих прикосновений?

Руки его поднимались все выше, и она была такой нежной, такой теплой.

– Скажи мне, что ты не скучала по мне, – прошептал Логан. – Скажи мне, что ты не хочешь, чтобы я тебя трогал.

– Логан, я не могу…

Но голос ее сорвался, и он закрыл ей рот поцелуем.

«Нет, детка, ты не можешь мне это сказать, потому что это неправда. Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя».

Логану надо было в это верить. Иначе он сойдет с ума.

И, если не умом, то телом, Мэдди хотела его, ибо все оказалось именно так, как он предсказывал. Как и должно было быть.

Мэдди вскрикнула и перехватила его запястья.

– Логан…

– Только это, сердце мое. Только прикосновения.

И она сдалась и опустила голову ему на плечо. Логан дышал тяжело и хрипло.

И очень скоро он услышал первый робкий вздох наслаждения, за ним еще и еще. Логан замер, давая ей возможность привыкнуть к ощущению.

«Ты же умница, детка. Ты знаешь, чего хочет твое тело».

И Логан не ошибся. Сначала робко, потом все смелее Мэдди стала прогибаться навстречу его руке.

Еще никогда ему так не хотелось кончить.

Ее быстрые вздохи согревали Логану шею. Мэдди подняла голову. Темные глаза ее были немного сонными и на удивление загадочными. Она быстро облизнула губы острым кончиком розового языка.

Логан не мог больше молчать. Слова полились из него потоком. Нежные слова, грубые слова. Слова, от которых он наутро непременно отказался бы. Слава богу, он говорил на своем родном гаэльском наречии.

Как бы Мэдлин смеялась, если бы понимала, что он говорит. Как бы рассмешили ее признания Логана в том, как часто он думал о ней, когда ее не было рядом. Что еще ни одна женщина так его не возбуждала. Мэдди, наверное, хохотала бы до колик, если бы узнала, что он сравнивал ее влажные губы с цветущим вереском в капельках утренней росы. И хорошо, что она его не понимала, потому что тогда он бы все испортил.

Логан шептал ей эти слова, потому что в его крови бурлил огонь желанья.

– Мэдди, девочка моя, сердце мое, моя красавица.

Мэдди закинула ему руки за шею и жарко поцеловала.

Логан не кончал в складки килта с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать. Он не мог допустить этого сейчас. Логан не простит себе такой слабости. Мужчина должен уметь владеть собой. Мужчина ведет женщину и в танце, и в любви.

– Давай, сердце мое, – прошептал Маккензи. – Я хочу почувствовать, как тебе хорошо.

Логан ощутил напряжение в ее теле, Мэдди замерла, и он понял, что она близка к пику. Он продолжал ласкать ее, стараясь забыть о собственных потребностях.

Мэдди прикусила губу и зажмурилась.

– Вот так, умница. Пусть это случится.

И тогда он почувствовал это. Тело ее сжалось вокруг его пальцев, сотрясаясь в блаженстве. Мэдди вскрикнула тихо, сдавленно, но от этого ее крик наслаждения не возбуждал его меньше.

А потом она обмякла, повисла на нем, влажная от пота, и Логан сказал себе, что баланс силы восстановлен.

Он опустил ее сорочку, прикрыв колени, и запахнул ее халат.

– Как-то на днях, – сказал Логан, гладя ее по спине, – ты сообщила, что Бекки приготовила для меня спальню.

Мэдди рассеянно кивнула, устроившись у него на груди.

– Сегодня я буду спать там.

– Нет, нет, – встрепенулась Мэдди. – Логан, тебе ни к чему спать отдельно.

– Ты только что сообщила мне, что еще не готова.

– Я не это имела в виду. Радость телу можно подарить разными способами, но то же можно сказать о радостях сердечных.

– Я уже говорил вам…

– И солгали. Вы уже любили до меня. И не говорите, что вы ее не любили, раз хотели жениться на ней. Вы любили ее так сильно, что не расставались с талисманом с ее инициалами в самые трудные дни своей жизни.

Мэдди толкнула его в грудь.

– Я знаю, что у вас есть сердце, упрямец вы эдакий! Я знаю, что вы только притворяетесь безжалостным и грубым. Меня вам не обмануть!

Логан постарался придать своему голосу тон холодного безразличия.

– Вы обманываете себя.

– Наверно. – Мэдди пожала плечами и отвернулась. – Мне не впервой.

Если уж начистоту, то он был трусом. Логан боялся признаться в том, что сердце его не осталось безучастным. Вернее то, что осталось у него от сердца. И с каждым часом это увечное, израненное сердце все громче заявляло о себе.

Мэдди во многом ошибается, что касается его, Логана, личности, но кое в чем она была права. Возможно, он не был таким уж пустым внутри, каким ему хотелось казаться себе. И эта мысль пугала его. Он не хотел нуждаться в ее сочувствии, в ее привязанности. Если он будет в ней нуждаться, то даст ей власть над собой, а он и так слишком часто пляшет под ее дудку.

Все эти письма, что он годами получал от нее, перечитывал, терзался мыслями о ней, вожделел ее, тосковал по ней…

Зачем, зачем она годами приручала его к себе? Чтобы убить его, когда ей наскучила забава?

Гнев бессмысленный, беспощадный охватил его. Потребность ее наказать, овладеть ею, присвоить себе. Этой ночью он был бы для нее более опасен, чем безумный Грант.

Логан собрал всю оставшуюся волю в кулак и отступил.

– Спокойной ночи, сердце мое. Иди спать. И, когда зайдешь в спальню, не забудь запереть дверь.

Утром, за завтраком, Рабби, приподняв бровь, поинтересовался у Маккензи:

– Никаких подвижек на любовном фронте не наблюдается?

Логан смотрел прямо перед собой, словно и не слышал вопроса.

– Понятно. Подвижек нет.

– Ты уверен, что все правильно делаешь? – участливо спросил Каллум.

Логан бросил на него угрюмый взгляд.

– Ты должен стать для нее Робином Роем, шотландской версией их, английского Робина Гуда. Ты говоришь ей ласковые слова? Сердца англичанок тают от комплиментов. Чем чаще ты называешь ее красавицей, тем больше шансов на успех.

– Что ты можешь знать о сердцах англичанок?

– Каллум все верно говорит, – вмешался Рабби. – «Красавица» – нужное слово, а «маленькая принцесса» – еще лучше.

– Добавь к этому еще и слово «моя»: «моя красавица», «моя малышка», моя принцесса» – да еще всякие охи и ахи по любому поводу, – посоветовал Каллум. – И улыбайся чаще.

Рабби покачал головой.

– Вы все не видите очевидного.

– И что же это? – спросил Монро.

Логан был рад, что вопрос задал Монро, потому что он, Логан, точно об этом не стал бы спрашивать. Но, если уж начистоту, терпение его было на исходе. Если в ближайшее время он не станет ей мужем в исконном смысле, то, скорее всего, сойдет с ума. На данном этапе он готов был выслушать любые соображения, какими бы дикими и смешными они ни казались. И даже если эти соображения исходят от Рабби.

Рабби пригнулся и зашептал:

– Мэдлин должна увидеть его без килта. То есть без рубахи, пледа, килта – без всего.

Предложение было встречено сдержанным, но одобрительным гулом.

Логан закатил глаза и воткнул нож в мясо.

– Нет, я на полном серьезе, – продолжил Рабби, встав из-за стола. – Вот как я себе это представляю. Ты встанешь рано утром, капитан. Лучше бы, чтобы утро было туманное, когда сумрак, словно одеялом, укрывает долину. – Рабби широко обвел рукой вокруг себя. «Прямо поэт», – с сарказмом подумал Логан. – Ты раздеваешься догола, а потом ныряешь в озеро. И ждешь, пока Мэдлин выйдет тебя искать. Потому что рано или поздно она все равно выйдет. Они всегда выходят. Но, когда Мэдлин выйдет, ты должен сделать вид, что не заметил ее. А затем, когда она подойдет достаточно близко, чтобы увидеть, и когда ты точно будешь знать, что она не отвернется, ты выпрыгнешь из воды, как дельфин. Выскочишь из тумана, тряхнешь головой, откинешь волосы назад обеими руками… – Рабби провел руками по волосам для наглядности. – И брызги попадут на плечи, а потом тонкими струйками потекут по плечам, по груди, – Рабби, намечая дальнейший маршрут струек, указательным пальцем провел вниз по животу. – Примерно вот так.

Монро пренебрежительно хмыкнул.

– То есть ты предлагаешь, чтобы капитан Маккензи встал до рассвета, залез в ледяную воду и плавал там не меньше часа? Послушай, когда он, наконец, вылезет из воды, его достоинство съежится от холода так, что Мэдлин вообще ничего не увидит.

Все захохотали. Даже Грант.

– Смейтесь на здоровье, – обиженно произнес Рабби, – но поверь мне на слово, капитан. Сними килт. И в следующий раз, когда Мэдлин окажется в твоих объятиях, она не сможет устоять.

– Я был женат, – сказал обычно молчаливый Файф. – И я скажу тебе, чего хочет Мэдлин. Она хочет твои узнать секреты. Она хочет твою душу. Придется тебе залезть внутрь себя и вытащить на свет осколки своего сердца, что ты прячешь от мира и даже от самого Господа Бога. А потом преподнести ей на блюде все, что тебе удастся извлечь. На меньшее Мэдлин не согласится. Все они одинаковые.

После этих слов среди бывших солдат воцарилось угрюмое молчание.

– Мое предложение мне нравится больше, – сказал Рабби, подмигнув Логану. – Попробуй вначале то, что я тебе посоветовал.

– Это можно, – нехотя согласился Логан.

Даже если он и согласится распахнуть свою душу, едва ли он найдет там что-то такое, что могло бы ее впечатлить.

– Вы все усложняете, – сказал Монро. – Она же девушка. Принеси ей цветы. Пригласи потанцевать. Дай ей повод надеть нарядное платье. И этого будет достаточно.

– Но Мэдди не такая, как все прочие девушки. Ей все это не нравится, – сказал Логан.