Тесса Дэр - Брачные узы

– Дышите, – повторил Логан.

Похоже, он не станет помогать ей, пока не добьется полного послушания. Мэдди закрыла глаза и начала дышать медленно и глубоко.

– Вот так, хорошо. С каждым разом все медленнее. Пока вы совсем не успокоитесь.

Эти первые полдюжины вымученных вдохов и выдохов были самыми мучительными моментами ее жизни. Но после этой дыхательной гимнастики ей и в самом деле стало лучше. Кровь уже не стучала в висках.

– Когда вы будете готовы, – сказал Логан, – можете начинать раскачиваться: взад-вперед.

– Как это?

– Просто качайтесь. Только вперед и назад, словно танцуете.

– О боже, я так и думала. Мне предстоит умереть здесь. Я не умею танцевать.

– Детка, болото об этом не знает, – прищелкнув языком, произнес Логан.

И Мэдди принялась раскачиваться. Она чувствовала себя маятником. Вначале ей удалось переместиться разве что на дюйм, но с каждым разом простора для движения становилось все больше.

– Вот так. Чувствуете, как вокруг ног циркулирует вода?

Мэдди кивнула.

– Значит, вы все делаете правильно. Продолжайте в том же духе. Можете чуть побыстрее. Хорошо бы, чтобы ваши ноги освободились до того, как…

– До того, как что?

– До этого вот.

Тяжелые капли упали ей на плечи.

Превосходно. Теперь ей будет мокро и холодно и снизу и сверху.

Мэдди закачалась с утроенной энергией и была вознаграждена новой порцией отвоеванного у болота пространства.

– Что теперь?

– Отклонитесь назад, словно вы хотите, чтобы болото держало вас на плаву, как озеро или море.

– Но…

– Просто делайте, что вам говорят.

Маккензи лег на живот у нее за спиной и вытянул обе руки вперед. Когда Мэдлин отклонилась назад, он схватил ее под мышки и шепнул на ухо:

– Вот вы и попались. Теперь я вас не отпущу.

Мэдди сглотнула вязкую слюну.

– Что теперь?

– Какая нога чувствует себя посвободнее? Вот той и помотайте, а потом тяните ее наверх.

– Я запуталась. Я должна мотать ею из стороны в сторону или поднимать?

– И то и другое одновременно.

Господи, что еще он от нее потребует? Жонглировать факелами и одновременно курить трубку? У Мэдди всегда были проблемы с координацией. Она определенно не была создана для танцев. И как оказалось, она не годилась и для шотландских болот тоже. Где же найти теплое место неуклюжей англичанке, «синему чулку»?

Вначале Мэдди попыталась потрясти левой ногой, все выше поднимая ее к поверхности и одновременно сгибая ногу в колене и подтягивая к себе. Дело продвигалось мучительно медленно, но все же Мэдди удалось добиться того, что колено показалось из-под жижи.

– Хорошо, – сказал Логан. – Теперь поработаем над второй ногой. Только на этот раз вы будете ею мотать, а тянуть буду я.

– Я пытаюсь.

И Мэдди пыталась, но ее усилий не хватало. Ногу засасывало все сильнее. Мэдди вдруг с поразительной ясностью осознала, как ей повезло, что рядом оказался Логан. Если бы она оказалась тут одна, то нетрудно догадаться, какой был бы исход.

Но и сейчас, когда он был с ней и помогал ей, исход схватки был неизвестен.

– Еще один раз и все. Махните ногой назад и вперед так сильно, как только сможете. Я дерну на счет три.

Мэдди кивнула.

– Раз… два…

Мэдди стиснула зубы.

– Три.

Маккензи рванул, и Мэдди показалось, что у нее оторвались ноги. Мэдди понимала, что так просто она не отделается. Ноги, слава богу, были на месте, но боль была жуткой. Скорее всего, еще неделю будут болеть.

Но никакая боль не могла умалить радости освобождения из чертова болота!

Тяжело дыша, Мэдди на карачках доползла до тропинки и рухнула. По пояс в липкой грязи, промокшая насквозь, она была невероятно счастлива уже потому, что осталась в живых.

Логан, похоже, тоже изрядно вымотался. Он без сил лежал рядом.

– Жизнь такая странная штука, – сказала Мэдди, убирая с лица мокрую прядь. – Я придумала шотландского возлюбленного для того, чтобы избежать унижения. И посмотрите на меня сейчас. Как я докатилась до этого?

– Будьте осторожны с вашими желаниями, сердце мое. – Логан перекатился к ней поближе и, глядя на нее, приподнялся на локте. – Вы же сами этого хотели: замок в безлюдном месте и офицер в килте. Радуйтесь, что вам не удалось меня убить, иначе вы бы и сейчас сидели в болоте.

Неужели ему никогда не надоест обвинять ее в попытке убийства литературного персонажа? И ведь он и в самом деле злился на нее за это. Как будто она пыталась убить не придуманного ею капитана Маккензи, а его, настоящего.

– Логан, мне жаль, что я причинила вам боль.

– Пустое. Вы никакого вреда мне не нанесли.

Верно, как может какая-то жалкая англичанка нанести вред могучему шотландскому воину? Да разве гордость позволит ему признать это?

– Если уже мы говорим о мечтах, – сказала Мэдди. – я, вообще-то, не просила судьбу ни о замке в Шотландии, ни о мужчине в килте. Я просто хотела быть понятой. Принятой со всеми своими странностями. И любимой. – Она скользнула взглядом по тартану, скрепленному брошью в виде сердца. – Не переживайте. Я усвоила урок.

– Насчет принятия и любви ничего сказать не могу, но я прекрасно вас понимаю.

– Нет, не понимаете.

– Еще как понимаю. – Взгляд его блуждал по ее лицу. – Вы лукавая, мечтательная, умная, упрямая, щедрая, талантливая рисовальщица… – Логан провел пальцем по ее носу от переносицы к кончику. – И очень-очень грязная.

– Не грязнее вас.

Мэдлин шутливо толкнула его растопыренной ладонью в лицо, но он не рассмеялся. Взгляд его был тяжел, и испачканное грязью лицо придавало ему сходство с шотландскими воинами древности, разрисовывавшими себя перед битвой.

Она видела перед собой врага, готового нанести ответный удар.

Его широкая ладонь легла ей на талию, сминая мокрую ткань платья.

– Вам хочется грязи? – Маккензи резко прижал Мэдди к себе, заставив ее вскрикнуть от неожиданности. – Как пожелаете, так и будет.

Губы его накрыли ее губы, и руки уже блуждали по ней, так что вскоре ни на платье, ни на тартане не осталось ни одного чистого места. И странное дело, Мэдди и думать забыла о наносимом ее наряду уроне.

Она вообще разучилась думать. Она могла только ощущать.

Мэдди чувствовала в его поцелуе тщету неудачи, обиду на нее, неудовлетворенную страсть. Была ли она тому виной, отказав ему в близости, или он вымещал на ней свою обиду на жизнь? Как бы то ни было, держать ответ приходилось ей, Мэдди.

И Мэдди под его чувственным натиском совсем не ощущала себя жертвой.

Она ничего не имела против его наступления.

Ей нравились его грубые ласки, она хотела большего, и когда он стал дразнить ее затвердевший сосок, запрокинула голову и застонала от наслаждения. И Логан тут же нашел губами пульсирующую жилку на ее шее.

Его сосредоточенное внимание, основательность его подхода заставляли Мэдди чувствовать себя особенной.

Желанной.

Она и не мечтала никогда, что кто-то может возжелать ее как женщину.

Ей казалось, словно…

Вот она – ирония судьбы. Было так, словно сбылась ее мечта.

Нет, тут же сказала себе Мэдди, даже не думай! Расчувствовалась, наивная дурочка! Побереги свое сердце, оно тебе еще пригодится. И, чтобы сберечь свое сердце, она должна держать его на расстоянии. Их отношения должны определять условия и правила, но никак не чувства и эмоции. Мэдди знала за собой один недостаток: она легко верила в сказки, которые сама сочиняла. Ей ничего не стоило придумать сказку, в которой она небезразлична Логану.

Но в действительности он не испытывал к ней ни привязанности, ни симпатии.

Маккензи просто хотел ее.

Это было ясно как день. Их влечение друг к другу было самым что ни на есть настоящим. Реальным, а не придуманным был жар их поцелуя. И его эрекция тоже была настоящей, а не придуманной. Она чувствовала, как что-то горячее и твердое упирается ей в бедро.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

– Мэдди.

И, когда он прошептал ее имя, холод был забыт. А также были забыты грязь, обида и боль в ногах. Дождь продолжался, заставляя ее искать укрытие в его объятиях.

Мэдди погладила его по щеке. Суровый шотландский воин пропал, скорее Логан походил на промокшего щенка: потерянного и так нуждающегося в любви. Такого же несчастного и растерянного, какой в эту минуту была она, Мэдди.

– О, Логан, – прошептала Мэдди и, словно назло ей, сердце ее уже начало сплетать опасную, очень опасную сказку о глубоко порядочном, преданном и верном мужчине, который как сокровище берег ее письма, которому она, Мэдди, снилась каждую ночь, который прошел с боями пол-Европы с одной мыслью: вернуться домой. Не ради замка, не ради земель. Ради нее. И даже сейчас, когда Маккензи держал ее в объятиях, ему не хватало слов, чтобы рассказать о том, что на самом деле накипело у него на сердце.

Все это, конечно, наивный сентиментальный вздор.

Но Мэдди больше не могла делать вид, словно не верит в эту сказку. Она обвила руками его шею и прижала к себе.

Логан понимал, что сейчас не время для нежностей. Им надо срочно найти укрытие. Но он не мог заставить себя разжать руки и отпустить ее. Дождь насквозь промочил ее платье, и оно облепило тело, не оставив простора для воображения. Мэдди была трогательно беззащитна. Она вздрагивала от холода. Она нуждалась в тепле.

И Логан должен был защитить ее и согреть. Почувствовать, как бьется ее сердце, чтобы знать, что она жива.

Маккензи скорее согласится провалиться сквозь землю, чем признает, что крепко испугался за ее жизнь, когда она шагнула в топь.

И он привлек ее к себе, чтобы успокоиться, чтобы убедиться, что все страхи позади. Он целовал ее, потому что ей, как ему казалось, этого хочется.

Так было, но сейчас уже его пугливая, болезненно застенчивая невеста сама целовала его. И Логан утратил контроль над собой. Тело его свело судорогой от желания. Он думал, что лишится чувств, так сильно он ее хотел. Мэдлин сладострастно вздохнула во время поцелуя и прижалась к нему. По бедру его прокатилась дрожь.