Изабель снова подняла лицо к небу. Время близилось к вечерне. Еще совсем немного, и их брак станет настоящим, совершенным в действительности, а не только на бумаге.

А Элис нужно дать урок хорошего тона и научить ее вести себя как следует. Это ее обязанность как леди Дорни. К сожалению, к этим своим обязанностям Изабель относилась весьма небрежно. Не этому учила ее леди Бертрада.

Изабель позволила себе последний раз взглянуть на беседующего с Гилбертом Ричарда и направилась к тому месту, где стояла Элис. Девушке нужна твердая рука, и только Изабель может ее предложить. В конце концов, это ее обязанность.

Изабель еще раз, уже вопреки своей воле, посмотрела на Ричарда, на маленькие капельки воды в его волосах, сверкающие подобно драгоценным камням, на его широкие плечи и длинные ноги. И сама не поняла, что нарушила собственную клятву больше не смотреть на него.

Элис не обратила на появление Изабель ни малейшего внимания, вызвав сильное раздражение своей госпожи.

– Он дерется просто блестяще, правда? – вдруг сказала Элис.

Изабель всегда знала, что Ричард – выдающийся боец, но слышать эти слова из уст другой женщины было крайне неприятно.

– Полагаю, у него хорошие способности, – ответила Изабель.

– И необыкновенная внешность. Он чрезвычайно красив, твой Ричард, – со вздохом добавила Элис, все еще не отрывая от него глаз.

– Ты правильно сказала, он – мой, – резко заметила Изабель, но тут же усмирила свой гнев. Элис всего-навсего девочка, которую нужно поучить уму-разуму. Никакой угрозы для Изабель она не представляет. Ричард принадлежит ей, и только ей.

– О, я знаю, что он твой, – просто сказала Элис, – но ты заметила, какие взгляды бросает на меня Эдмунд? Разве он когда-нибудь выглядел более заинтересованным, чем сейчас?

Это была чистая правда. Эдмунд буквально сверлил Элис глазами и выглядел очень несчастным. Элис же, напротив, вся светилась от счастья. Только сейчас Изабель поняла, что Элис просто добивается расположения Эдмунда, и у нее отлегло от сердца. И все же, так ли хорошо, что Элис флиртует с лордом Дорни, пусть даже только для вида?

– Да, сейчас он более чем заинтересован в твоем внимании, – согласилась Изабель. – Но молодой леди больше подобает скрывать свой интерес к мужчине. Такое явно выраженное внимание…

– Сделало тебя очень известной, – закончила Элис.

– Что-что, извини?

– Твой нескрываемый интерес к Ричарду, в то время как ты была обручена с другим, известен всем, – без малейшей тени осуждения сказала Элис.

Но почему-то Изабель стало вдруг очень стыдно.

– Когда вы учились в Молтоне, я была всего лишь ребенком, – продолжала Элис. – Но все же об этой истории до сих пор ходят слухи. Ты любила Ричарда, но была обещана его брату. Определенно, все были в курсе того, что происходило во время вашего пребывания в Молтоне.

Изабель стояла как в воду опущенная. Неужели она вела себя настолько открыто, что о ее любви было известно всем окружающим и они хихикали над ее чувствами? И Хьюберт тоже слышал эти сплетни? И что Ричард ответил бы на подобные обвинения? Что он мог сказать, чтобы не подставить под удар ни себя, ни ее?

Но, что самое ужасное, неужели Ричард в течение стольких лет чувствовал стыд из-за ее отношения к нему? Такой же стыд, какой она чувствовала сейчас?

Это была крайне неприятная мысль, и Изабель постаралась поскорее отбросить ее. Но, к сожалению, не знала, как это сделать.

Глава 15

На ужин Ричард пришел с влажными волосами и чисто выбритым подбородком. Изабель начал мучить один вопрос: он помылся из-за предстоящей вечерни, или это их первая брачная ночь вынудила его соблюдать чистоплотность? На самом деле она не хотела знать ответ, что было для нее крайне необычно. Может, во всем виноват их с Элис разговор?

Оставшуюся часть дня, не занятую подглядыванием за дерущимся Ричардом, Изабель терзалась в сомнениях. Ей хотелось исповедаться отцу Лангфриду, но она не могла заговорить с ним, так как была слишком возбуждена, а уйти ей не давало растущее чувство вины.

Сначала оно было очень слабым, но неотвязным. Изабель не могла самостоятельно избавиться от него, и оно начало разрастаться, заполняя все ее существо и не желая оставить хотя бы на время в покое. Неужели она преследовала Ричарда так же, как Элис преследует сейчас Эдмунда? Она знала, что Эдмунду это страшно не нравится: он напоминал ей об этом при малейшей возможности. А еще он говорил о бестактности в поведении Элис. Он не тешил себя надеждами и не отвечал ей взаимностью.

Неужели Ричард чувствовал то же самое?

Она решила, что Ричард ушел в монастырь именно из-за нее, потому что был не в силах дольше сдерживать свою к ней любовь, любовь, которую сам считал недопустимой, потому что Изабель была обручена с его братом. И эта любовь незрелого и неопытного юноши вылилась в один-единственный жгучий поцелуй. Страстный, полный огня и стремления к большему. Чувственный. Запретный.

Он не мог принадлежать ей, но все же она хотела, чтобы он продолжал любить ее. Он хотел ее, она была ему нужна, и Изабель хотела, чтобы так и продолжалось, чтобы он помнил ее всю свою жизнь, даже если до конца своих дней он будет жить в монастыре. Пусть он любит ее в своих молитвах, в своих мечтах и даже во сне.

Ведь сама она чувствует именно это.

И вот теперь он у нее есть, время пылких молитв и слабых надежд осталось позади. Но изменилось ли отношение Ричарда к ее навязчивому поведению? Или она замужем за человеком, которому совсем не нравится?

Теперь это уже ни для кого не имеет никакого значения: их земли, деньги и люди объединились. Их соединили церковь и сам король. В этом союзе семейств симпатия или любовь вовсе не обязательны.

Но для нее это имеет значение. Имеет, потому что ее мужем стал Ричард. Ее сердце всегда принадлежало ему, хотя даже в самых смелых мечтах она не представляла, что может отдать ему всю себя в качестве жены. Что он думает о ней? Он избегает брачного ложа, потому что избегает ее? Может, он вовсе не хотел быть монахом, а просто отверг ее? Так же, как Эдмунд отвергает сейчас Элис.

Она не может найти в себе силы, чтобы признаться в своих опасениях отцу Лангфриду, но поговорить с Ричардом и узнать его мнение по этому вопросу вполне в ее силах. Она должна знать, что думает о ней Ричард. А в первую очередь – как он относится к ее многолетнему преследованию. И если окажется, что он думает о ней то же, что Эдмунд думает об Элис, она попытается загладить свою вину. Она никогда не хотела мешать ему жить и уж тем более позорить перед всеми. Но что она может сказать в свое оправдание? «Прости, Ричард, что я хотела тебя слишком сильно». Она фыркнула, насмехаясь над самой собой. Сидящий рядом с ней за столом Ричард озадаченно посмотрел на нее.

– Ты поперхнулась? – спросил он.

– Нет, я… нет, – сказала она, опустив глаза. Уставившись на свои колени, она начала нервно теребить тесьму на платье.

Услышать от Изабель просто «нет»? Ричард был заинтригован. Когда это Изабель начала изъясняться так кратко? И нервно теребить шнурок. Судя по всему, она страшно волнуется, но он никак не мог понять, что было тому причиной. Изабель никогда не сомневалась, никогда не нервничала.

Но сколько раз у нее была первая брачная ночь?

Нет, прошлым вечером она была настроена достаточно решительно, размышляя о том, что ей предстоит лишиться девственности. Изабель всегда действовала смело, нетерпеливо и импульсивно.

Однако у каждой девственницы есть определенные страхи…

Ведь, несмотря на свой взрывной характер, она действительно девственница, и прав был Ричард, когда игнорировал грязные намеки Николаса на ее порочность. Он уверен, что она чиста перед ним. Возможно, именно так она и должна вести себя: бояться предстоящего совокупления. Ведь она почти ничего не знает об этом, а невежество порождает в ней опасения, расхолаживая ее истинные желания.

Да, истинные. Она с самого начала хотела его, и Ричард был больше чем уверен, что она желает его и сейчас, хотя и сидит вся бледная, кусая губы в кровь. Странно, как все вдруг перевернулось: Изабель испугалась, в то время как он, напротив, был настроен решительно. Он выполнит данные им клятвы, уложит ее в постель, лишит девственности и сделает своей настоящей женой. Он твердо решил выполнить свои обязанности лорда Дорни и так же твердо решил, что не получит от этого удовольствия.

Ведь нет греха в том, чтобы спать с женой, но не наслаждаться этим.

Если в нем не проснется чувственная жажда, он будет в безопасности.

Ричард внимательно изучал ее: ясные зеленовато-карие, под цвет изумрудов на ее брошке, глаза, обрамленные темными ресницами; резкие движения; странное смущение, румянцем горящее на бледных щеках. Он знает Изабель уже довольно давно, большую часть своей жизни, и сумеет развеять все ее страхи. Он будет вынужден причинить ей боль, но все же она не должна мучиться от неизвестности.

– Я не причиню тебе зла, – произнес он, глядя ей прямо в глаза.

Изабель резко подняла свой кубок, отчего вино выплеснулось прямо на белую скатерть, растекаясь по ней ярко-красным пятном. В волнении она отломила кусок хлеба и хотела целиком запихнуть его себе в рот. В воздухе запахло свежими дрожжами и пшеницей. Он перехватил ее руку, прежде чем она сумела скрыть свои чувства за едой и проглотить вместе с хлебом все адресованные ему слова.

– Но некоторое время тебе будет больно, – сказал он, поглаживая ее нежную ладонь большим пальцем руки. Ее глаза расширились. В их блестящей глубине легко можно было прочитать все ее мысли. – Хотя я сделаю все, что в моих силах, чтобы уменьшить неприятные ощущения, когда я буду выполнять свой долг.

– Выполнять свой долг, – повторила она, глядя ему в глаза, и он увидел написанное на ее лице страдание, очевидное даже в тусклом свете свечей.