Он смотрел в ее голубые глаза. Стоило ему коснуться ее, и она откликалась, желание, бушевавшее в ней, рвалось наружу, чтобы освободить его из плена.

Николас приник губами к ее губам так, что ей стало трудно дышать. Он безжалостно мял ее губы, и она забыла обо всем на свете, дрожа от страсти. Николас отстранился и посмотрел ей в глаза. В его взгляде горело мрачное, опасное пламя.

Аврора замерла, увидев, что он расстегнул бриджи. В его прищуренных глазах горела похоть. Он ногами прижал се раздвинутые ноги к стене. Аврора затрепетала от желания.

— Николас, — только и смогла она пробормотать, — не здесь…

— Здесь и сейчас.

Он приподнял ее, держа за талию, и вошел в нее мощным глубоким толчком. Глаза ее распахнулись, будто от шока, дыхание стало прерывистым.

Он замер, тяжело дыша, давая ей привыкнуть к себе. Еще один удар сердца, и он вышел, но лишь затем, чтобы вновь глубоко войти в нее. Жаркий, настойчивый, сильный, удерживая ее ноги в раздвинутом положении, он раз за разом проникал в нее.

Аврора застонала, и вдруг тело ее ожило — оно больше не могло оставаться неподвижным. Она обнимала его, царапая спину, бедра в бешеном ритме толкались навстречу его толчкам. Она не знала, что желание может быть таким яростным, гневным, бездумным и всепоглощающим. Это было настоящее безумие.

Но никогда еще она так остро не ощущала, что жива, — каждым нервным окончанием, каждой клеточкой тела. Она вся состояла из страсти, из голода, из желания.

С каждым его толчком она всхлипывала, не в силах сдерживать себя, и вот внезапно, без всяких видимых признаков приближения, ее охватил экстаз — взрыв, взлет, яркая вспышка перед глазами.

Он сдержал ее крик, зажав ей рот поцелуем. По телу ее пробегали судороги. Еще несколько секунд — и он застонал и дал волю себе, своей яростной разрядке.

Аврора повисла у него на плечах, словно сквозь сон ощущая пробегавшие по телу теплые волны утихающей бури. Какое-то время они молчали, в тишине было слышно лишь их дыхание. По телу Авроры разливалась приятная истома.

Первым очнулся Николас.

Аврора, чье сознание все еще пребывало в тумане, с трудом открыла глаза. Николас пристально смотрел на нее. Ей стало страшно. Господи, что она наделала?

— Пусти меня, — прошептала она.

— Аврора… — начал было он, но она перебила его.

— Пусти! — На этот раз требовательнее и громче. Николас послушно опустил ее на пол, но она едва не упала, ноги подкашивались. Николас отступил, застегнул бриджи. Лицо его было непроницаемым и отчужденным.

Аврора в отчаянии закрыла глаза. Ее мучил стыд. Они спаривались, словно животные. Она позволила Николасу взять ее в гостиной, куда в любой момент могли войти слуги. И запросто заглянуть Гарри…

— Как ты посмел? — срывающимся голосом пробормотала она. — Как ты посмел взять меня, словно какую-нибудь шлюху?

Николас обернулся.

— Ты ошибаешься, моя сладкая. Я взял тебя как женщину. Страстную женщину, которая боится огня, пылающего у нее в крови.

Николас видел, что попал в точку.

— Уходи, я не желаю тебя больше видеть, — с нотками гнева в голосе сказала она.

— Я все еще остаюсь твоим мужем, Аврора, — тихо напомнил он. — И могу брать тебя в любое время и в любом месте, где пожелаю.

Она окинула его презрительным взглядом.

— Я просила тебя уйти.

Сжав зубы, Николас посмотрел ей в глаза и увидел в них недоверие и гнев. Она никогда не покорится ему. Губы у нее были припухшими от его поцелуев. Он чувствовал, как пульсирует кровь в его стремительно твердеющей плоти, но старался не касаться жены. Не знал, сможет ли тогда удержать в узде и свою похоть, и свой гнев.

— Ты лжешь себе, — сказал он дрогнувшим голосом. — Ты хочешь меня. В тебе живет ненасытный голод, и ты это знаешь.

Он увидел боль в ее голубых глазах, но когда шагнул к ней, она отвернулась.

— Не трогай меня.

Он направился к двери, но, уже взявшись за ручку, помедлил. Смешок его был коротким, хриплым и тихим.

— Когда я увидел тебя впервые, подумал, что ты самая храбрая женщина на свете. Как же я заблуждался! Чтобы взглянуть собственному страху в лицо, необходимо мужество. Когда оно у тебя появится, дай мне знать.

Не оглянувшись, он ушел.

Аврора закрыла глаза. Ее трясло от гнева, от облегчения, от страха.

Страх жил в ней, от страха у нее все сводило внутри. Да, она малодушна. И она боится его. Или же эмоций, которые он в ней вызывает. Или самой себя, когда он к ней прикасается.

Пусть катится в ад! Ну почему одно лишь его прикосновение заставляет ее забыть обо всем на свете? Его ласка воспламеняет ее, доводит до безумия. В его объятиях она перестает быть самой собой.

Аврора покачала головой, повела плечами и тихо застонала. Она по-прежнему стояла, прислонившись спиной к стенe, ощущая, как его семя горячей струйкой течет по внутренней стороне бедра.

Рука ее легла на живот. Господи, как она допустила, чтобы он вот так взял ее? И как сможет его забыть после того, что случилось сегодня? Она все еще ощущала его мощные толчки у себя внутри…

Аврора глубоко вздохнула. Надо подавить в себе эту пагубную страсть. Не подпускать его близко. Она не сможет с этим жить.

Но при одной мысли о том, что она никогда больше не увидит Николаса, не почувствует его тела, ей сделалось больно и одиноко. Однако выбора не было.

Она знала, каково это — жить с деспотом и самодуром. Но Николас во сто крат хуже отца. Он не просто будет манипулировать ею, он сделает ее своей вещью. Рабой. Рабой страсти. И в огне этой страсти сердце ее сгорит дотла, останется только пепел.

Глава 17

Руки его обнимали меня; губы были сама нежность, нежность, от которой хочется плакать.

Николас лежал на кушетке в своем гостиничном номере, смотрел в потолок и проклинал себя за то, что овладел Авророй у нее дома.

Он не думал, что спор их зайдет так далеко и кончится безумной вспышкой желания. Но ее гнев распалил его, а поцелуй заставил забыть о здравом смысле. В ту секунду, когда он коснулся ее, все было предрешено, он не мог не дойти до конца.

Николас закрыл глаза, вспоминая остановившийся взгляд Авроры, когда он вошел в нее, ее раскрасневшееся от страсти лицо. Он взял ее с ходу, без всяких прелюдий, не задумываясь о том, что их могут увидеть, и о последствиях. Взял как шлюху. И ей это понравилось, что бы она потом ни говорила.

Он не жалел о том, что из-за него она потеряла контроль над собой. О чем он жалел, так это о том, что теперь между ними непроницаемой стеной встал гнев. Несколько недель острожных ухаживаний пошли насмарку — он разрушил едва зародившееся доверие Авроры. Превратил ее влечение к нему в похоть — похоть, которой она будет стыдиться.

Николас провел ладонью по волосам. Он не знал, что теперь делать, как залечить нанесенные раны, восстановить разрушенное. Он до сих пор не осознал в полной мере силу чувства, которое испытывал к ней.

Он зашел слишком далеко. Ни к одной женщине его не влекло так, как к Авроре. Страсть затуманила ему рассудок, управляла всеми его поступками. Он вел себя как одержимый похотью подросток.

Николас выругался — грубо, непристойно. Может, пора выходить из игры, пока он окончательно не превратился в дегенерата? Он и так задержался в Англии дольше, чем следовало. Скорее всего ничего у него не получится — она не признает его своим мужем; ему не растопить ледяной стены, которой она отгородилась.

В этот момент Николас услышал острожный стук в дверь. Гадая, кто бы это мог быть, он приподнялся на кушетке.

Стук повторился, на этот раз более настойчиво. Николас встал и пошел открывать дверь.

Сердце его подпрыгнуло от радости, когда он увидел женщину в вуали и просторном плаще. Это была Аврора, ее бы он узнал в любой одежде.

Она явилась к нему в отель, одна, поздним вечером… что же могло заставить ее пойти на такой риск — ее, больше всего боявшуюся скандала?

— Что случилось? — спросил он.

— Гарри, — дрожащим голосом произнесла Аврора. — Его нет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он убежал. Прошу тебя, Николас, помоги мне его найти!

Николас не стал напоминать Авроре о том, что ее настойчивая просьба никак не вяжется с тем, что совсем недавно она указала ему на дверь и заявила, что больше не желает его видеть. Вместо этого он взял ее за руку и затащил в комнату, чтобы никто ее не увидел.

— Сколько времени прошло с тех пор, как он убежал?

— Не знаю. Несколько часов. — Аврора приподняла вуаль. В ее синих глазах была мольба. — Я обнаружила эту записку, когда он не явился на ужин. Гарри оставил ее на подушке.

«Рори, я ушел искать счастья. Пожалуйста, не волнуйся». Николас нахмурился.

— У тебя есть какие-то соображения насчет того, где он может быть?

— Нет. Мои слуги, похоже, все обыскали. На тебя одна надежда. Ты мне поможешь?

Николас взглянул на нее с упреком.

— Ты сомневаешься? Отвернувшись, он стал стягивать рубашку.

— Что ты делаешь? — воскликнула Аврора.

— Переодеваюсь. Не хочу привлекать внимание к своей особе. В тех местах, где может оказаться Гарри, джентльмену не место. Садись. Я буду готов через минуту.

Аврора послушно села на кушетку. Но вскоре вскочила и принялась расхаживать по комнате.

— Это моя вина, — сказала Аврора. — Я оттолкнула Гарри. Не выйди я из себя, он не сделал бы подобной глупости.

Николас покачал головой. Он уже натянул старую коричневую куртку.

— Не казни себя. Рано или поздно это все равно случилось бы. Гарри жаждет приключений. Удивительно, как он до сих пор не убежал.

Аврора молчала, и Николасу вдруг захотелось ее защитить, успокоить.

— Не отчаивайся, Аврора, я его найду.

Аврора судорожно вздохнула, видно было, что она с трудом справляется с собой.

— Где ты намерен его искать?

— В доках. Скорее всего он направился в порт, наниматься юнгой на корабль. Он никогда не отказывался от мысли сплавать к берегам Франции.